В подтверждение тезиса о раннем дублирована буддизмом функций синтоизма почти во всех работах указывается, что в VII в. начали читаться сутры для вызывания дождя [Нихон сёки, Когёку, 1-7-25 642 г.]. Однако обращение к отдельным примерам еще не может считаться достаточным доказательством. Если же прибегнуть к статистике, то окажется, что на протяжении VII-VIII вв., функция вызывания и прекращения дождя (ветра, бури) практически монопольно выполнялась синтоистскими жрецами. Согласно нашим подсчетам, в "Нихон сёки" и "Сёку нихонги" содержатся 114 записей, касающихся молений жрецов о дожде (или его прекращении). Аналогичных буддийских записей зафиксировано всего 15. Если учесть к тому же, что хроники имеют тенденцию фиксировать только приращиваемую информацию, т. е. проведение большинства календарных синтоистских обрядов, в которых содержится обращение к божествам по поводу дождя, в летописях не отражено, то картина окажется еще более впечатляющей.
Для уяснения функциональной разницы между буддизмом и синтоизмом обратимся к записи "Сёку нихонги" [Кэйун, 2-4-3, 705 г.]. В связи с засухой правитель Момму повелел читать буддийскую "Сутру золотого блеска" в пяти столичных храмах "для избавления народа от страданий". Стандартная формулировка, употребляемая в отношении синтоизма в подобных случаях, звучит так: "Отправлены посыльные во все храмы для совершения приношений и молитв о ниспослании дождя". Несмотря на то что в обоих случаях присутствует отношение "человек - природа", в первом из них главная воздействующая сила молитв обращена на человека, а во втором - на природу.
При постройке буддийских храмов, поскольку им предстоит находиться на земле, управляемой синтоистскими божествами, благорасположение последних имеет первостепенное значение. Во время постройки Тисикидэра и Тодайдзи не хватало золота, и божество горы Канэ-но такэ указало на его месторождение, во только после того, как ему были совершены соответствующие приношения. Когда в провинции Муцу обнаружили золото, которое было необходимо для позолоты статуи будды Вайрочаны, приношения совершались синтоистским храмам - ведь именно синтоистским божествам приписывалась способность властвовать над местной природой.
Буддизм в начале своего распространения в Японии выступал как регулятор определенных социальных отношений, в частности как регулятор отношений "человек - государство". Поэтому при ликвидации государственных переворотов именно буддизму отводилась правителями роль охранителя государства от мятежников. Функциональную разницу между буддизмом и синтоизмом можно представить в виде оппозиции "культурное- природное".
Нарушение структуры природного универсума неизбежно влечет за собой гнев богов. В "Нихон сёки" зафиксированы записи, повествующие о том, как сам государь или его посланники навлекают на себя гнев божеств, если осмеливаются рубить лес. В одном случае бревна идут на постройку кораблей, и бог грома не может помешать этому - он запутывается в ветвях дерева, а Кавабэ-но оми сжигает его [Нихон сёки, 1975, Суйко, 26-8-1]. Но в другой раз богам удается разрушить царский дворец [Нихон сёки, 1975, Саймэй, 7-5-9, 661 г.].
Таким образом, деятельность государя, точно так же как и последующая строительная активность приверженцев буддизма, "возмущает" привычный порядок этого пространства, вызывая гнев местных божеств.
До принятия буддизма оппозиция "культурное - природное" выглядела как противопоставление царя и некоторых синтоистских божеств. С принятием буддизма правитель начинает в значительной степени отождествляться с буддизмом, и эта оппозиция выглядит уже как "буддизм (отождествляемый с правителем) - локальные синтоистские божества".
Синтоизм как религия родо-племенного строя несет в себе экспрессию коллективных представлений. Проповедь буддизма обращена прежде всего к индивидууму. Поэтому буддизм мог достаточно легко внедряться в области сознания, еще не освоенные синтоизмом. Это хорошо видно и в такой жизненно важной области ритуально-магического воздействия, как болезни.
Хроники содержат достаточно богатый материал, касающийся ритуального лечения болезней. По нашим наблюдениям, в "Нихон сёки" и "Сёку нихонги" насчитывается 70 сообщений, в той или иной форме имеющих отношение к магическому лечению. Из них 23 синтоистских и 47 буддийских. Зафиксировано 7 синтоистски! сообщений, связанных с заболеваниями государя или членов его фамилии. Аналогичных буддийских записей насчитывается 29.
Отчасти это связано с функцией защиты буддизмом государства, которое персонифицировалось в правителе. Показательно, что слова, обозначающие правителя,- "микадо", "кокка" - употреблялись также и в значении "государство", а Дайдзёкан (высший административный орган) совмещал занятия проблемами страны в целом, а также двора, т. е. государя и его ближайшего окружения1.
Помимо царского рода к буддийским магическим средствам исцеления обращались также и члены других родов (зафиксировано четыре случая; подобных синтоистских записей в хрониках нет).
Картина меняется при проведении ритуалов, связанных с избавлением от массовых заболеваний и эпидемий: здесь наблюдается преобладание синтоизма как абсолютное, так и относительное (14 синтоистских записей против 5 буддийских). Таким образом, синтоизм сохраняет за собой право на проведение молений ставящих своей целью массовое излечение, допуская в то же время буддизм как магическое средство для сохранения здоровья индивидов.
Приведенный материал свидетельствует о том, что буддизм в Японии не мог играть роль "государственной религии", и самая главная церемония "государственной религии" - возведение на престол - всегда проводилась согласно синтоистским установлениям, ибо только синтоистский миф мог гарантировать наследственный характер царской власти. Историческое предназначение буддизма заключалось в другом - он осваивал области духовной и социальной жизни, которые синтоизм затронуть еще не успел.
Государственное строительство отнюдь не ограничивалось возведением буддийских храмов, моления в которых были призваны обеспечить спокойствие в Поднебесной. Наряду с магическими средствами контроля над действительностью триумвират Сётоку, Умако и Суйко не забывал и о более прагматических мерах. В конце 603 г. произошло чрезвычайно важное событие - по инициативе Сётоку в придворный обиход были введены ранги. И хотя саму идею ранжирования японцы заимствовали у корейцев и китайцев, ее конкретизацию в условиях Японии можно считать заслугой Сётоку.
В своем японском издании "табель о рангах" состояла из шести градаций, каждая из которых подразделялась на высшую и низшую ступени. Рангам были присвоены названия, заимствованные из этического словаря китайских философов: добродетель, человеколюбие, учтивость, искренность, справедливость, мудрость. Градациям соответствовал определенный цвет головного убора и одежд. До этого времени японским аристократам присваивались наследственные титулы (кабанэ), служившие основным средством социальной стратификации. Введение рангов явилось первой всеобъемлющей попыткой умалить значение наследственных титулов и поощрить активно формировавшуюся служилую знать. Если кабанэ даровалось всем членам отмеченного рода, то ранги присваивались индивидуально, причем титул мог и не приниматься в расчет. Так, незнатному иммигранту Кура-цукури-но-обито-Тори ("обито" - титул) за сооружение статуи Будды в храме Асука-дэра был пожалован весьма высокий третий ранг "дайнин". Хотя ранг и присваивался индивидуально, но, как видно из указа, в расчет принимались и заслуги в деле распространения буддизма предков и ближайших родственников, что служит доказательством преемственности социального мышления: достоинства индивида не самодостаточны и должны быть подкреплены заслугами его родичей.
Сётоку продолжал активно участвовать в строительстве государственного аппарата и уже в следующем году обнародовал "Наставления о семнадцати статьях" (обычно не слишком корректно именуемые "Конституцией", "Законом" и т. д.; перевод "Наставления" см. [Попов, 1984]). Этот документ представляет собой свод поучений, обращенных к чиновникам и другим подданным. Его цель служить достижению гармонических отношений внутри государства. Сётоку призывал низы к повиновению, а верхи к управлению праведному, избавленному от злоупотреблений и чрезмерных налогов. Зло и порок должны быть наказаны, а дела добрые - поощряемы. Должно отринуть гнев, зависть, личную выгоду, и тогда будет достигнуто согласие и процветание государства. Для исправления нравов Сётоку рекомендовал почитать Три Сокровища, подчеркивая, таким об разом, роль буддизма в воспитании нравов.
"Наставления" имеют, пожалуй, наибольшее значение в деятельности Сётоку по строительству государства. Несмотря на компилятивный характер этого сочинения, составленного с широким привлечением классических книг конфуцианства, а также более поздних литературных источников ("Шан шу", "Ши цзин", "Лунь юй", "Вэнь сюань" и др.), само появление подобного памятника в Японии VII в. свидетельствует о тонком понимании Сётоку стоящих перед государством проблем, с которыми оно не в состоянии справиться без этизации всех социальных отношений.
