Вступление Пикассо в компартию повлекло за собой обязательства, которые не всегда были ему приятны. Он согласился поехать в Польшу, во Вроцлав, где проходил Конгресс интеллигенции в защиту мира, организованный по инициативе французов и поляков.
По правде говоря, этот конгресс один из эпизодов холодной войны. В этом контексте присутствие такого выдающегося художника, как Пикассо, было веским козырем для коммунистического лагеря. Но, пообещав свое участие, Пабло не появляется во Вроцлаве, и тогда посол Польши срочно направляет в Валлорис посыльного, который напоминает Пикассо о необходимости его присутствия на конгрессе. На Пабло также окажут давление и его друзья — Элюар и Илья Эренбург (советский журналист, с которым он познакомился в 1913 году на Монпарнасе). Кроме того, его сопровождают в Польшу Элюар и Марсель, так как Пабло боится летать.
Во Вроцлаве, куда он прибывает 25 августа 1949 года, Пикассо встречают с триумфом, ему предоставляют номер, который когда-то занимал Гитлер. Кроме Элюара в состав французской делегации входят Веркор, Пьер Дэкс, Ирен Жолио-Кюри, Фернан Леже, Доминик Десанта и др. На конгрессе художник выступает с короткой речью в защиту Пабло Неруды, поэта-коммуниста, арестованного в Чили. А затем после многочисленных утомительных выступлений он должен был выслушивать оскорбления Фадеева в адрес Сартра, которого тот назвал «пишущей гиеной» и «шакалом, вооруженным ручкой». Пабло и почти все иностранцы сняли с себя наушники… Художник тоже подвергался атакам того же Фадеева против упадочнического искусства Запада и выслушивал дифирамбы «социалистическому реализму», понятному народу. Пикассо рассматривался здесь как представитель «буржуазного декадентского искусства». За кулисами состоялся ожесточенный обмен мнениями между Фадеевым и Пикассо.
Пьер Дэкс, сидящий рядом с Пикассо на конгрессе, был свидетелем его состояния в эти дни. Когда Эренбург пытался развеселить компанию, Пабло резко оборвал его: «Скажи откровенно, что тебе так же все осточертело, как и мне». Все выступления, все эти обсуждения резолюции и принятие резолюции конгресса, на самом деле, вызывали скуку. Кроме того, было очень жарко. Крайне раздраженный, он внезапно встает, снимает с себя рубашку и садится с голым торсом… Этот жест не одобрили многие участники конгресса, которые изо всех сил старались сохранять «элегантный внешний вид».
Участники конгресса совершили поездку по стране, они посетили Варшаву, Краков, Аушвиц и Биркенау…
Вернувшись в Валлорис, Пабло хотел сделать сюрприз Франсуазе: он привез из Польши два пальто, украшенных вышивкой, — для нее и для Клода. Но оказалось, что сюрприз получил он сам: в тот момент, когда он спросил ее: «Ну, ты счастлива меня видеть?» — Франсуаза ответила ему пощечиной.
Как объяснить подобный прием? Оказывается, пообещав уехать на три дня, Пабло отсутствовал три недели. Единственные весточки, поступавшие от него, — это телеграммы на имя мадам «Жило», «Жило», а также «Жило» и заключительная фраза «целую», которая была нехарактерна для Пабло. И действительно, автором этих посланий был Марсель по поручению хозяина. Франсуазе было нетрудно догадаться об этом.
Она не сказала ни слова, но стала еще более хмурой, тогда как Пабло предпочел бы обратить все в шутку. Между ними возникает отчуждение; по мнению Пабло, Франсуаза совершенно не осознает, в каком напряжении ежедневно пребывает творческая личность его масштаба. Похоже, она ожидала, что их совместная жизнь обеспечит ей моральный, интеллектуальный и физический комфорт.
В любом случае, у Пабло есть утешение — сын Клод. Он обожает мастерить для малыша самые разнообразные игрушки, куклы из дерева или картона, раскрашивая их с необычайной фантазией. А еще любит писать его портреты. Это одна из редких радостей в его личной жизни. Большое удовольствие ему доставляло пребывание утром на пляже Гольф-Жуана. Известный снимок Робера Капа запечатлел Пикассо, стоящего позади улыбающейся Франсуазы, когда он, смеясь, раскрывает над ней разноцветный зонт. Именно в этот период Пикассо становится известен широким массам: он появляется в журналах, выпускаемых огромными тиражами, таких как «Match», «Elle», «Marie-Claire» в рубрике «Отдых». Вот цитата из одного из них, описывающего Пикассо на пляже: «Каждое утро, в одиннадцать тридцать, огромный автомобиль „испано-сюис“ спускается из Валлориса. Он останавливается у пляжа Гольф-Жуан, у бара-ресторана „Нуну“. Семья Пикассо отправляется купаться. Художник рисует на песке странные фигуры. Ежедневное купание (причем не только летом, но и зимой) представляет для него не столько физическое упражнение или моральную разрядку, но совершенно необходимый контакт с природой».
В прессе появляются многочисленные анекдотические истории о нем (так будет до смерти Пикассо и даже после…). Они создают легенду о нем.
Например:
— Мэтр, вас никогда не видно, когда вы рисуете, — простодушно сожалеет юная журналистка.
— Но, мадемуазель, я занимаюсь также любовью, и никто не видит, как я это делаю, — отвечает Пикассо покрасневшей от смущения девушке.
Однажды репортер спросил лавочника в Валлорисе, чем здесь занимается художник:
— Что делает Пикассо? Э! Пикассо! Он… он «пикассит»!
Известно, что с некоторых пор ряд владельцев ресторанов стали просить мэтра вместо оплаты нарисовать что-нибудь на бумажной скатерти. Но один из них решил попросить его еще и подписать рисунок.
— Ах! — ответил Пикассо, — когда я плачу за обед, я ведь не покупаю у вас ресторан!
Публикуются также многочисленные юмористические рисунки, посвященные художнику. Как правило, при этом затрагивается в его творчестве то, что противоречит традиционному пониманию живописи. Например, вот две женщины затеяли ссору. Одна из них заявляет другой, которую природа обделила красотой:
— Эй! Шла бы ты позировать Пикассо!
На другом рисунке изображен художник, пытающийся подражать кубистским картинам Пикассо. Один из друзей ему советует:
— Нарисуй-ка правую ногу намного левее!
В этот период Пикассо становится намного ближе к народу, хотя специально не стремится к этому. В Валлорисе он создает не изысканные шедевры, а предметы повседневного быта в духе народного творчества, легко понятные и доступные по цене, которые мог приобрести каждый.
Франсуаза снова ждет ребенка. Пабло считает, что появление второго мальчика укрепит семью, которая, к сожалению, не является образцом гармонии, а была ли она таковой? Об этом свидетельствуют и портреты Франсуазы — они вовсе не преисполнены той нежности, которой насыщены портреты Марии-Терезы, Пауло, Майи и Клода. Написанные маслом или литографии, они часто отражают ярость, агрессивность, скрытую драму, то есть передают ту атмосферу, которую искусство Пикассо не выражало уже давно… Живопись, несомненно, является для Пабло своего рода отдушиной. Она спасает его от прямых стычек с Франсуазой, хотя их не всегда удается избежать, а это изматывает и опустошает. Сохранился снимок Робера Дуано, который является суровым свидетельством этого периода. В наскоро меблированной комнате «Ла Галлуаз» на первом плане слева — Франсуаза, замкнутая в себе и надутая, с мрачным взглядом; справа, в глубине комнаты — Пабло, в костюме, сидящий на диване с видом растерянного человека, не знающего, что делать, чтобы распутать эту мучительную «сцену», только что устроенную Франсуазой.
Какая пропасть между ними!
В начале 1949 года, приехав ненадолго в Париж по делам, Пабло встречается с Арагоном, который пришел к художнику, чтобы выбрать наиболее подходящий рисунок для афиши Конгресса движения за мир. Он пройдет в Париже в зале «Плейель» с 20 по 23 апреля. Это первый конгресс, организованный советскими и французскими коммунистами, в том числе Фредериком Жолио-Кюри и самим Арагоном… Арагон выбирает одну из гравюр, на литографии изображен голубь, которого, между прочим, подарил Матисс (странный подарок!). Было ли это шуткой? И что должен был сделать с ним Пабло — съесть или нарисовать, или поместить его в одну из клеток, обогатив свою коллекцию птиц? Как бы то ни было, Пикассо дает свое согласие. Но партия решает облагородить этого обыкновенного голубя мира. Он становится голубкой мира. И хотя Пикассо тогда верил в искренние намерения движения пацифистов, он не удержался от саркастических замечаний в адрес выбора Арагона: «Бедняга! Он совершенно не знает голубей! Нежность голубки, какая ерунда! Они ведь очень жестокие. У меня были голубки, которые заклевали насмерть несчастную голубку, которая не понравилась им… Они выклевали ей глаза и разорвали на части, это ужасное зрелище! Хорош символ мира!»
Как бы то ни было, тысячи афиш с голубками распространились по всему миру. Энтузиазм коммунистов не знал границ. Пабло Неруда заявил: «Голубка Пикассо облетает мир, и ни один преступный птицелов не сможет остановить ее полет…»
