только враждебным искусством, оно становится плохим искусством, потому что искусство только тогда действительно значительно, когда оно питается живой связью с жизнью, с основными, ведущими вопросами борьбы народа. Вот почему идейность нашего искусства является его неотъемлемым качеством.
А. Фонвизин. Портрет актрисы Н.И. Слоновой.
А. Тышлер. Женский портрет.
Итак, основная задача, которая стоит перед искусством социалистического реализма, как органическим элементом надстройки над социалистическим базисом, это — непосредственное участие в практической жизни народа, в построении коммунизма в нашей стране при помощи «перестройки человеческих душ», то есть при помощи воспитания нашего народа в духе коммунизма, в духе преданности идеям Коммунистической партии, в духе советского патриотизма и интернационализма, то есть в том духе, который обеспечивает наиболее быстрый рост и движение нашего народа вперед, к коммунизму.
Лучшим способом осуществить это свое призвание для советского искусства является правдивое изображение действительности, создание типических образов, в которых прежде всего и раскрывается партийность художника.
Отсюда неразрывная связь партийности советского искусства и его реалистической правдивости. На этом вопросе следует остановиться несколько подробнее.
Если мы вернемся назад и обратимся к критическому реализму прошлого столетия, то заметим одну чрезвычайно важную особенность, на которую неоднократно указывали классики марксизма-ленинизма: Маркс и Энгельс в отношении Бальзака, Ленин в отношении Толстого. Эта особенность может быть отмечена и у многих других художников прошлого века, так что речь идет не о каких-то исключениях, а скорее об очень характерном моменте. Мы уже указывали выше, что в искусстве критического реализма в ряде случаев наблюдается более или менее отчетливое противоречие между художественным реалистическим воспроизведением действительности и политическим мировоззрением автора. Анализируя Бальзака, Энгельс подчеркивает, что Бальзак по своим политическим взглядам был легитимистом. Но далее Энгельс говорит: «Я считаю одной из величайших побед реализма, одной из наиболее ценных черт старика Бальзака то, что он принужден был итти против своих собственных классовых симпатий и политических предрассудков, то, что он видел неизбежность падения своих излюбленных аристократов и описывал их как людей, не заслуживающих лучшей участи...». Подчеркивая победу реалистического метода Бальзака, Энгельс, таким образом, указывает, что она достигалась вопреки классовым симпатиям художника, вопреки его политическим взглядам.
Ленин с исключительной глубиной проанализировал противоречия политического мировоззрения и художественного метода Толстого. И здесь мы наблюдаем, как политическое реакционное мировоззрение Толстого с его непротивлением злу, с его патриархальной утопией противоречит его глубочайшему реалистическому раскрытию действительности, срыванию всех и всяческих масок с жизни буржуазно-помещичьей пореформенной России.
Если мы возьмем произведения Бальзака или Толстого, то, читая их, мы всегда очень ясно ощутим, где кончается то, что родилось непосредственно в художественном наблюдении жизни, и начинается то, что навязано художественному произведению извне, то, что надумано, «вставлено» в художественное произведение от автора как искусственная реакционная политическая программа, отнюдь не вытекающая необходимо из самого содержания изображаемой жизни. Ленин показал, в частности, какие объективные выводы проистекают из искусства Толстого, и они совсем не совпадают с субъективными выводами самого художника. Если угодно, произведения Толстого выиграли бы в художественности, если бы его политические реакционные тенденции не нашли в них себе отражения. Конечно, нельзя искажать реальный облик Толстого и, конечно, никто не предлагает сейчас «вычеркивать» из Толстого его реакционные высказывания, его «непротивленческую» тенденциозность и, таким образом, его модернизировать. Дело не в этом. Но очень важно, что политические, философские, этические, даже непосредственно эстетические взгляды художника часто находились в противоречии с самим художественным изображением и нарушали, даже иногда разрывали живую ткань художественного образа. Иными словами, в подобных случаях реакционное мировоззрение художника противоречило тем объективным выводам, которые неизбежно вытекают из реалистического изображения действительности. Другое дело, когда художник обладает прогрессивным политическим мировоззрением. В этом случае оно способствует глубине и последовательности реализма, как это было, например, с русскими художниками-демократами — Крамским и Мусоргским, Некрасовым и Салтыковым-Щедриным. Таким образом, в ряде случаев мы наблюдаем противоречие реалистического отображения действительности и непоследовательных, односторонних, исторически ограниченных, а подчас и просто реакционных взглядов того или иного художника. Известно, например, что политические взгляды Сурикова не отличались устойчивостью, но делать на этом основании вывод о том, что его искусство чуждо борьбе за демократию в России, было бы нелепо. Победа суриковского реализма в том и заключается, что он дает глубочайшие по своей правдивости, демократические по существу образы мятежного народа, преодолевая свои не всегда последовательные политические взгляды.
Это одно из тех острых и сложных противоречий, в которых приходится развиваться искусству в капиталистическом обществе. Если мы обратимся теперь к искусству социалистического реализма, то увидим, что один из основных, характерных его признаков — отсутствие в нем подобного противоречия между политическим и философским мировоззрением художника и практикой его творчества. Более того, во всяком подлинном произведении социалистического реализма существует крепчайшая, неразрывная связь политического мировоззрения художника, иными словами, его коммунистической идейности и его художественного метода. Вне коммунистической идейности нет и не может быть в наше время полноценного художественного произведения, так как она составляет силу, живую душу, костяк самого художественного метода. Все крупнейшие произведения советского искусства отличаются четкой идейной направленностью. Без высоких и благородных идей любви к Родине, преданности своему народу и государству не могли быть, например, созданы такие картины военных лет, как «Немец пролетел» А. Пластова, «После ухода немцев» Т. Гапоненко, «На освобожденной земле» Д. Шмаринова. Сила художественного воздействия этих вещей неразрывно связана с их идейной глубиной. Чем глубже, полнее вооружен советский художник боевым оружием марксизма-ленинизма, тем более могущественным будет в его руках реалистический метод изображения действительности. В этом раскрывается очень важная сторона искусства социалистического реализма: коммунистическая идейность является неотъемлемым его качеством, не как некое «добавление» к художественному методу, как иногда думают, а как содержание, как принцип, как суть этого метода. Однако само по себе коммунистическое мировоззрение еще не обеспечивает художнику творческих успехов. Дело тут, как увидим ниже, сложнее.
А. Пластов. Немец пролетел.
У нас еще иногда встречаются критики, которые позволяют себе анализировать идейную направленность произведений нашего искусства в отрыве от их художественного смысла. Такой разрыв «идейного» и «художественного» анализа исходит из ошибочного взгляда, что может якобы быть высококачественное художественное произведение советского искусства, бедное передовыми идеями, скудное или же даже порочное по мысли. Это — лазейка формализму. На самом деле художественное произведение социалистического реализма только тогда полноценно, только тогда содержательно всесторонне и глубоко, когда оно значительно и сильно по своей коммунистической идейности. Глубокая идейность означает для художника
