Валентин Ерашов
На склоне лет…
Обычно старость подползает незаметно, почти неслышно, а после, как бы улучив момент, совершает прыжок и наносит удар за ударом, терзает и когтит.
В свои пятьдесят семь лет Жюль Верн жизнедеятелен, полон творческих планов, творческих сил, притерпелся к проделкам непутевого — и все-таки любимого — сына Мишеля, свыкся с равнодушием жены, для которой его литературная работа была только источником материального благосостояния, смирился с открытой ненавистью двоих падчериц, с безалаберностью в доме, где для него оставалось единственное прибежище — кабинет в круглой башне; одиночество сделалось нормой существования, каждодневный воловий труд — естественной как дыхание потребностью. Казалось, замыслов хватит на весь отведенный Богом земной срок.
Но следующий, 1886 год оказался переломным, одна беда обрушивалась за другой.
Скончалась госпожа Дюшень — единственная любовь, преданный и все понимающий друг, одиночество писателя стало оглушительным.
За нею последовал Пьер Жюль Этцель — тоже верный друг и вдобавок благодетель; он, владея издательством, напечатал в 1862 году первый роман безвестного автора «Пять недель на воздушном шаре», взял с дебютанта обязательство сдавать ему, Этцелю, по три тома новых произведений в год и, в свою очередь, заверил, что все они увидят свет незамедлительно; денежные условия были божескими, а число написанных книг вскоре сократилось до двух в тот же календарный срок. И вот Этцеля не стало…
В те же дни человек, страдающий маниакальным психозом, ранил писателя двумя выстрелами из револьвера, одну пулю извлечь не смогли. Жюль Верн охромел. Еще лежа в постели после покушения, он узнал о смерти матери…
Мучаясь бессонницей и головными болями, он пытался работать (еще, разумеется, не предполагая, что впереди его ждут подагра, диабет, бронхиты, головокружения, постоянные судороги, постепенно наступающая слепота и глухота; придет пора, и ему скрючит пальцы руки, карандаш придется привязывать к ним).
Такие несчастья могут выпасть на долю каждого. Но существует специфическая болезнь, присущая только людям творческого труда: профессиональное бессилие.
Автор тридцати прославленных романов, изобретатель необычайных сюжетов, предсказатель многих технических изобретений, неутомимый выдумщик литературных приемов, «первооткрыватель» неведомых читателю земель, Жюль Верн почувствовал, что иссяк, что излюбленная им географическая тема уже не дает пищи для новых оригинальных сочинений.
К физическим и нравственным страданиям прибавился частый у писателей недуг: депрессия.
Выйти из него помог не только литературный опыт, воля к жизни и потребность в каждодневной работе — «палочкой-выручалочкой» оказался беспутный шалопай, транжира и мот сын. Мишель,— разумеется, опустошив в очередной раз родительский отнюдь не бездонный карман,— совершил путешествие в Австрию, Венгрию, Румынию, Болгарию, проплыл по Дунаю. Рассказчиком он был неплохим и, вдобавок, угодил в точку: этими местами давно интересовался отец. Тотчас родилось заглавие: «Прекрасный желтый Дунай». Толчок был дан. А вскоре появился,— уже под названием «Дунайский лоцман»,— возможно, самый «нежюльверновский» роман.
То, что прежде привнес он в художественные книги, создав, по существу, новый жанр научной литературы, подлинно научной фантастики, здесь отсутствует начисто: никаких открытий, изобретений, прогнозирования и предчувствия их.
Далее. Подробные, красочные, удивительно точные географические описания, коими он так гордился, здесь весьма немногочисленны и кажутся необязательными, хотя написаны с прежней педантичностью, документальной точностью. Познавательная ценность произведения снижена.
Наконец, если в большинстве предыдущих книг главные герои наделены исключительной волей, энергией, человеколюбием, то в «Дунайском лоцмане» двое основных персонажей — патриот Сергей Ладко и честный, не прибегающий к недозволенным профессиональным приемам сыщика Карл Драгош достаточно безлики, не наделены ни выдающимися качествами, ни живыми запоминающимися чертами.
Перед нами — обычный детектив, в нем лишь немногие страницы напоминают прежнего неистощимого выдумщика, фантазера, просветителя Жюля Верна.
Впрочем, высокий профессионализм автора дает о себе знать и тут, в чуждой ему, казалось бы, литературной области (правда, и здесь он уже набрался определенного опыта: сравнительно недавно написаны романы «Братья Кип» и «Драма в Лифляндии», где развитие действия идет по законам детектива).
Многие психологи и социологи советуют: если работа становится невмоготу, если она перестает приносить радость и чувство удовлетворения — желательно сменить род занятий, профессию (футурологи предсказывают, что это сделается правилом в обществе будущего). Но у Жюля Верна литература — единственная страсть, любовь, единственное, что он умеет делать высокопрофессионально (вспомним, что с двадцатилетнего возраста он занимается сочинительством — сперва куплетов и жанровых песенок, затем пьес, некоторые из них шли на сцене). И он физически немощен, чувствует себя стариком — в таком состоянии жизнь не начинают заново.
Три детективных романа подряд — как бы проба сил, попытка перейти в иное качество, не меняя основного рода занятий.
У истинных литераторов нет пятибалльной шкалы оценок произведений; они признают двоичную систему: профессионально — непрофессионально. Так вот, преодолевая творческую депрессию, оскудение привычных сюжетов, Жюль Верн призывает, мобилизует свой долгий опыт и создает крепкий, мастеровитый детектив с его погонями, преследованиями, побегами, убийствами, обманами, жестко и продуманно выстроенной фабулой. По двоичной системе роман вполне профессиональный.
Правда, и это, возможно, вызвано напряженной работой над построением сюжета, придумыванием эффектных и занимательных поворотов фабулы в романе весьма неясно, почти намеком обрисованы причины, побуждающие болгарина Сергея Ладко выдавать себя за венгра Илиа Бруша, гнать весельное суденышко от истоков до устья Дуная из последних сил, до полного изнеможения, прятаться от людей, отказаться от шумной рекламы его необыкновенного путешествия. И здесь приходится помочь читателю, напомнив о некоторых исторических событиях, несомненно известных автору романа, однако оставленных, как говорится ныне, за кадром.
К середине VII века преобладающим этническим элементом на территории Балканского полуострова были славяне. Тут сложилось Первое Болгарское царство (621-1018 гг.). В 865 году, немногим раньше Киевской Руси, здешнее население приняло христианство по византийскому образцу и с 1018 по 1185 год находилось под властью Византии. Затем последовало изгнание византийцев и возникновение Второго Болгарского царства (1185-1396 гг.). В результате феодальной раздробленности и набегов татар государство оказалось сильно ослабленным и в 1393-1396 годах завоеванным Османской (Оттоманской) империей турок. Освободительное движение болгарского народа с особой силой развернулось в XIX веке, в условиях начинавшегося развития капиталистических отношений. Одним из наиболее ярких проявлений этой борьбы явилось Апрельское восстание 1876 года, которое было разгромлено турецкими войсками и башибузуками. Несмотря на поражение, Августовское восстание поколебало турецкое феодальное господство в Болгарии, а жестокое подавление способствовало обострению международных отношений в Европе и явилось одним из поводов к русско-турецкой войне 1877-1878 годов.
Вот о чем урывками говорится в «Дунайском лоцмане»…
Детективные романы — легкое чтение, однако совсем нелегкая работа. Надо полагать, творческое напряжение вернуло писателю творческую форму; а раздумья над новыми темами привели не просто к вариациям на уже отработанные сюжеты, но и к принципиально новому направлению в его произведениях. Теперь многие из последующих книг Жюля Верна можно назвать фантастикой не просто научной, а социально-научной, его романы становятся историко-приключенческими, они построены на реальных или вымышленных фактах и событиях из жизни и борьбы угнетенных народов. Жюль Верн открыто высказывает свои убеждения в поздних сочинениях. Ему выпала мудрая старость, скрашенная теперь не одним трудолюбием, но и глубокими размышлениями.
Он спешит. Уже не два, а три, четыре романа в год (их исправно выпускает сын покойного друга Этцеля). Конечно, годы сказываются: лучшие произведения уже позади, но ведь никому даже из самых великих не удавалось писать всю жизнь на одном и том же высоком уровне. Выдающийся фантаст работает так, словно в запасе вечность. Существует уговор с Этцелем-младшим: после смерти автора продолжать издание двух посмертных романов каждый год. Писатель как бы перевыполняет заранее намеченный план, пишет больше, чем требуется для выполнения завещания. В 1894 году готовы рукописи на 1895, 1896, 1897 годы… Автор скончался в 1905 году. Последний роман увидел свет в 1919-м!
