Олег Болтогаев
Эротическая литература в Интернет
Великий маринист Иван Айвазовский подарил миру эпическое полотно под названием "От штиля к урагану". Идея предельно проста — слева штиль, справа жуткий ураган. Зритель, скользя по картине взглядом слева направо, (ширина картины — ого-го) может проследить все стадии превращения хорошей погоды в плохую. И обратно.
Как жаль, что никто из других классиков не создал что-нибудь аналогичное под заголовком "От Эроса к Порносу". Сколько вопросов отпало бы тогда.
Какой могла бы быть эта картина в наши дни?
Конечно же, мы не классики, но кто может запретить нам сделать хотя бы робкий, любительский рисунок на заданную тему? Инструментарий у нас есть.
Прежде чем представить, как выглядит вышеуказанное полотно применительно к Сети Интернет (в ее русскоязычной части), вероятно, стоит кратко описать аналогичную картину для, так сказать, литературы в твердом издании, то есть традиционных книг, тем более, что здесь идут частые заимствования.
Итак, рисуем. Слева направо.
Слева бесполые девушки из советских производственных романов. Чуть правее тургеневские образы, рядом с ними Том Сойер со своей Бэкки. Потом плотной группой идут герои Михаила Арцыбашева, далее Клим Самгин, дерзко раздевающий свою Лиду. Где-то посредине полотна ярко выделяется Владимир Набоков с сидящей на его коленях нимфеткой. Немного правее Галя Ганская и другие героини "Темных аллей". Собственно, Бунин и Набоков это центр, все, что левее на эротику почти не тянет, все, что правее, балансирует на грани фола.
Здесь, справа, начинается прямое использование мата, первичные половые признаки обретают свои привычные, знакомые с детства, уличные названия и становятся хорошо различимыми.
Их можно потрогать, оценить, что герои охотно делают, доставляя друг другу много удовольствия. Читателю, видимо, тоже.
Начинает преобладать действие. Причем однотонное, как фа-диез. Герои теряют способность говорить и начинают только стонать. Удивительно, но слово "люблю" исчезает из их лексикона. Точнее, оно приобретает более узкое назначение. Получается, что любить, означает только физиологический акт.
"Займемся любовью?" — это из той же серии вопросов, что и "Пообедаем?".
Совсем близко к правому краю расположился Владимир Сорокин с его несчастной Мариной. Далее русских авторов меньше, так как это место прочно занято так называемой классической эротикой, где у нас в силу нашего менталитета и причин, скорее исторических, наблюдается значительный провал.
Пространство заполнено псевдоисторическими книжками серии "Шарм" и им подобными. Невольно возникает вопрос, почему среди авторов только женщины? Ясно, что это псевдонимы, что писали, скорее всего, мужики, но зачем валить все на хрупкие плечи женщин?
Здесь, справа, очень хорош Блум с его "Кентерберийской сказкой", пожалуй, он должен быть даже левее, чем Сорокин. Повесть написана, несомненно, талантливой рукой и почему-то есть ощущение, что автор никакой не Блум, а наш, возможно, Голубой или Синий, все зависит, как правильнее перевести на русский язык этого самого Блума.
Тут мы видим "Эммануэль" и все производные от нее. Далее Азис Незин с своим дружком Генри Миллером. Затем, странное дело, произведения есть, а вот с авторами туговато. Прячутся авторы. Это означает, что мы вступили в раздел "мягкое порно", где писатель пытается спрятаться от любопытных глаз. И вовсе не потому, что опасается судебного преследования. Судите сами. Можно ли представить себе обед благородного семейства, персон эдак на десять, идет милая, светская беседа, глава семьи, кормилец, в центре внимания, и вдруг, о, ужас, его тринадцатилетняя племянница невинным голосом задает вопрос:
— Дядюшка, а когда планируется выход в свет очередной части Вашего романа "Ранние оргазмы"?
Вот поэтому и прячутся авторы за псевдонимами и фамилиями своих именитых предшественников. Так, у повести "Галчонок" в авторах числится и Чехов, и Вересаев, и просто "земской врач". Есенину приписывается пара рассказов а-ля порно, простой анализ которых легко убеждает нас в невозможности такого авторства.
В одном можно быть уверенным твердо.
"Возмездие" — это, действительно, Алексей Толстой.
Здесь, на самом правом краю, свисают со столиков киосков на железнодорожных вокзалах мягкие журнальчики типа "Первый лифчик" или "Трусики для Аленки". Судя по названиям, авторы, видимо, хотели хоть как-то приодеть своих героинь, а, глядя на картинки на обложках, видишь, что получилось все наоборот.
Сверху же все это крепко придавлено стопкой книжек серии "Секс-пир".
Но если в традиционной литературе правый край нашего полотна стал заполняться сравнительно недавно, а потому чаши, так сказать, весов, еще держатся вроде устойчиво, то в Сети Интернет картина совершенно иная.
Эротическая литература в Интернет имеет давний фундамент из трех-четырех десятков произведений, появившихся в Сети еще в пору разгула электронной почты. Этот обязательный комплект произведений "начиная с Баркова…" гуляет с сервера на сервер и отличается незначительными модификациями.
Собственно он, этот фундамент, не есть родное дитя Интернет. Это, скорее, приемная дочь, или сын, кому как удобнее. Оно, это дитя, пришло из обычной литературы. Большей частью с правого края, с того самого столика на вокзале.
Таким образом, основа была заложена, и она уже изначально почти начисто исключала наличие в своих рядах всяких сентиментальностей из Серебряного века. Здесь появился свой левый и свой правый край. На ней, на этой основе и стало расти и пухнуть явление, имя которому "Эротическая литература в Сети Интернет".
Нельзя сказать, что все так плохо и что здесь сплошное порно. Но поскольку в Сети никому не запрещается взяться за перо, а точнее, ударить по клавиатуре, то количество мусора, выплеснувшегося на экраны Интернет, к сожалению, велико.
Картину можно сравнить с такой. В каждой квартире многоквартирного дома установлен рояль. Все окна распахнуты. И всем жильцам разрешено барабанить по клавишам, независимо от образования и таланта.
Сомнительно, что кто-то сможет наслаждаться этим концертом больше десяти минут. И каким слухом нужно обладать, чтоб уловить в этой какофонии пассажи юного Рихтера?
И что удивительно, оказывается, что новых произведений при ближайшем рассмотрении очень мало.
Одна и та же подборка текстов гуляет с одного сайта на другой. Изредка кто-то что-то модифицирует. Но нового катастрофически недостает.
В отличие от электронной почты, Интернет предложил новую форму литературных изданий, чем, несомненно, привлек к себе читателей.
Собственно, идея стара, как мир. Помните, чем соблазнил своих потенциальных покупателей Бурантино? Вот-вот, "книжкой с картинками".
Именно такой сервис и предложил Интернет. Теперь пользователь, читая фразу "его ладонь скользнула вверх по ее горячему бедру", может, слегка скосив глаза вправо, внимательно рассмотреть описываемую сцену на соответствующей (цветной!) фотографии. И убедиться, да, скользнула. Да, вверх. Не обманули.
Эротика в Интернет зачастую склонна к жестокости. Причем, эта склонность столь значительна, что отдельные произведения просто не могут считаться эротическими. Как пример — произведения некоей "Наташи из Новосибирска". Эта, так сказать, авторесса явно путает эротику с процессом нанесения травм, несовместимых с жизнью. Судите сами.
На страницах ее повести прекрасная половина человечества непрерывно лупит своих обожателей по стратегически интимным местам, причем, только ногами. За любую провинность. Тут не до эротики. Уползти бы, проклиная акушерку за то, что отрезав тебе пуповину, она радостно объявила миру: "мальчик!"
Эротическое произведение, а тем более порно, не может быть большим по обьему. Ну, вспомните, что осталось в памяти от "Эммануэли"? Не кинофильма, а книги. Увы, только первая сцена в самолете. Остальное, все эти любовники и любовницы, все эти Марио с их длинными рассуждениями забываются сразу и почти навсегда.
Гений Бунина прежде всего и состоит в том, что, в отличие от многих, он уловил эту закономерность и все его рассказы о любви коротки и лаконичны.
Собственно Интернет тоже объемами не балует. Только причина здесь совсем иная. Дело в том, что скатившись на стезю порно, авторы не находят в себе силы вернуть своих героев в нормальную жизнь. Ну, один акт, ну, два. А потом? Ну, еще один, ну, еще два. Хотя уже тяжело. Даже описывать тяжело.
И приходится ставить в рассказе точку. А все потому, что поленился описать своих героев, так сказать, "до" и "после". Прелюдия и еще раз прелюдия!
Так и хочется посоветовать брать пример с альпинистов. Ведь сколько времени они тратят на подготовку к восхождению. А сам пик, это что? Да, это восторг, почти экстаз, но там, на пике, невозможно быть долго. Там ветрено и холодно. Воткнул флаг. Издал победный вопль, сбросил накопившееся и надо спускаться.
