Семен Венгеров - Вильям Шекспир

И ихъ дѣйствительно просто перестали читать или читали до такой степени невнимательно, что нѣкоторые издатели-редакторы. соч. Шекспира ничто-же сумняшеся заявляли, что въ сонетахъ воспѣвается возлюбленная Шекспира, a одинъ даже увѣрялъ, что королева Елизавета.

Только значительно позднѣе, въ концѣ XVIII в., извѣстный комментаторъ Шекспира Мэлонъ обратилъ вниманіе литературнаго міра на то, что въ первыхъ 126 сонетахъ даже нѣтъ рѣчи о женщинѣ, a воспѣвается мужчина, и только въ послѣднихъ 26 появляется и женщина.

Но уже съ первыхъ лѣтъ XIX вѣка пренебреженіе къ сонетамъ замѣняется отношеніемъ діаметрально-противоположнымъ, начало которому положилъ знаменитый поэтъ Вордсвортъ. Онъ восторженно отозвался о поэтическомъ значеніи сонетовъ, a кромѣ того усмотрѣлъ въ нихъ автобіографическій отпечатокъ и считалъ, что "этимъ ключемъ отпирается сердце поэта".

Съ легкой руки Вордсворта интересъ къ сонетамъ становится заразительнымъ. Многіе десятки изслѣдователей съ жаромъ отдаются заманчивой задачѣ замѣнить недостатокъ фактическихъ данныхъ объ интимной жизни Шекспира изученіемъ этой якобы лѣтописи его сердечныхъ переживаній. Но страстность интереса къ сонетамъ внесла въ изслѣдованіе ихъ столько легкомыслія, легковѣрія и тенденціозности, что до извѣстной степени вопросъ о сонетахъ становится на одну доску съ фантазіями пресловутаго Шекспиръ-Бэконовскаго вопроса.

Въ основномъ, разногласія изслѣдователей сонетовъ распадаются на два главныхъ направленія: одни все въ нихъ считаютъ автобіографическимъ, другіе, напротивъ того, усматриваютъ тутъ чисто-литературное упражненіе въ модномъ стилѣ, не отрицая, впрочемъ, автобіографическаго значенія нѣкоторыхъ подробностей.

Въ основѣ очень заманчивой автобіографической теоріи лежитъ совершенно правильное наблюденіе, что сонеты Шекспира — не простое собраніе отдѣльныхъ стихотвореній. Каждый сонетъ заключаетъ въ себѣ, конечно, нѣчто законченное, какъ цѣльное выраженіе одной какой нибудь мысли. Но если читать сонетъ за сонетомъ, то несомнѣнно видно, что они составляютъ рядъ группъ и что въ предѣлахъ этихъ группъ одинъ сонетъ какъ-бы является продолженіемъ другого. Такъ, первые 26 сонетовъ убѣждаютъ какого-то молодого, знатнаго и очень красиваго юношу жениться, дабы не пропала его красота и продолжала бы жить въ его дѣтяхъ. Рядъ сонетовъ прославляетъ этого юношу за то, что онъ оказываетъ поэту просвѣщенное покровительство, въ другой группѣ идутъ горькія сѣтованія на то, что другіе поэты завладѣли покровительствомъ высокаго патрона. Въ отсутствіе поэта покровитель завладѣлъ его возлюбленной, но онъ это ему прощаетъ.

Съ разными перерывами обращеніе къ знатному юношѣ заканчивается въ 196-мъ сонетѣ, послѣ чего начинаетъ фигурировать смуглая дама, съ черными какъ смоль волосами и черными глазами. Эта бездушная кокетка измѣнила поэту и завлекла его друга.

Но кто-же такой вельможный юноша и кто бездушная кокетка?

Тутъ-то въ большей или меньшей степени и начала работать фантазія изслѣдователей и, перемѣшивая достовѣрное съ полнѣйшимъ произволомъ въ буквальномъ толкованіи поэтическаго символизма, въ концѣ концовъ совершенно дискредитировала автобіографическую теорію. Изъ умѣренныхъ изслѣдователей и обогатившихъ шекспирологію цѣнными соображеніями приверженцевъ автобіографической теоріи можно назвать Гервинуса, Ульрици, Фэрниваля, Свинбэрна, Доудена и среди русскихъ ученыхъ отчасти Н. И. Стороженко. Яркимъ-же образчиковъ увлеченій этой теоріи можетъ служить огромная глава о сонетахъ въ книгѣ Брандеса.

Съ поражающимъ легкомысліемъ Брандесъ развилъ и разукрасилъ догадки одного изъ новѣйшихъ изслѣдователей и издателей сонетовъ Тэйлера (Tyler, 1890), который, принявъ давно высказанное нѣкоторыми предположеніе, что въ юношѣ-покровителѣ Шекспиръ вывелъ красавца-фаворита Елизаветы графа Пемброка, усматриваетъ кромѣ того въ «черной» дамѣ послѣднихъ сонетовъ извѣстную своими похожденіями придворную даму Мери Фиттонъ. И вотъ, пользуясь чисто-литературными пріемами сонетовъ, Брандесъ далъ цѣлый романъ о связи Шекспира съ Фиттонъ и въ горькомъ чувствѣ, оставленномъ ея измѣной, видитъ источникъ мрачнаго періода шекспировскаго творчества начала 1600-хъ гг. Чтобы показать полную выдуманность этого романа, помимо того, что въ подтвержденіе его нѣтъ ни одного положительнаго факта, совершенно достаточно указать, что мнимый оригиналъ «черной» дамы, Мэри Фиттонъ на отыскавшемся дѣйствительномъ портретѣ ея — свѣтлая блондинка.

Научное значеніе имѣетъ теперь только взглядъ на сонеты, какъ на одно изъ проявленій литературной моды, эпидемически овладѣвшей литературными кружками въ концѣ XVI в., подъ вліяніемъ знакомства съ литературою итальянской и французской. Впервые высказанный въ 1850 г. извѣстнымъ издателемъ Шекспира Чарльзомъ Найтомъ (Knight), этотъ взглядъ затѣмъ получилъ поддержку со стороны такихъ высокоавторитетныхъ, a главное научно-осторожныхъ шекспирологовъ, какъ Стоунтонъ, Дайсъ (Dyce) и Деліусъ. Изъ новѣйшихъ сочиненій установленіе тѣснѣйшей связи между сонетами Шекспира и сонетной литературой того времени блистательно проведено въ самой авторитетной въ настоящее время біографіи Шекспира, принадлежащей Сидни Ли (1898). Сравнительное сопоставленіе сонетовъ Шекспира съ сонетами другихъ англійскихъ сонетистовъ, особенно Даніэля, съ полною очевидностью показало, что множество мотивовъ, поэтическихъ мыслей и сравненій Шекспиръ заимствовалъ у своихъ предшественниковъ съ тою же легкостью, съ какою онъ заимствовалъ и сюжеты своихъ драмъ. Правда, какъ и въ драмахъ, онъ значительно углубилъ содержаніе своихъ заимствованій и придалъ имъ такой блескъ, что занялъ первое мѣсто въ ряду англійскихъ сонетистовъ. Но во всякомъ случаѣ объ автобіографичности уже не можетъ быть тутъ рѣчи.

Всего характернѣе, конечно, что вся знаменитая «черная» дама, съ ея «черною» измѣною и проклятіями поэта по ея адресу цѣликомъ взята изъ сонетовъ извѣстнаго Филиппа Сидни, который въ свою очередь, взялъ ее y сонетистовъ французскихъ и итальянскихъ.

Но можетъ быть убѣдительнѣе и сильнѣе всякихъ ученыхъ доводовъ противъ любовной теоріи происхожденія сонетовъ Шекспира говоритъ простое эстетическое чувство. Какъ восторженно ни относиться къ ихъ художественнымъ совершенствамъ, нельзя однако отрицать, что это произведенія очень разсудочно-отточенныя и условныя. И вотъ думается: Шекспиръ, безсмертный пѣвецъ любви и страсти во всѣхъ ея видахъ, такъ потрясающій зрителя изображеніемъ чужой любовной горячки, неужели-же онъ собственное глубокое горе выразилъ бы въ такихъ холодныхъ, придворно-галантныхъ формахъ?

Отвергая автобіографичность мнимаго романа Шекспировскихъ сонетовъ, научно-осторожная критика нимало, однакоже, не думаетъ отвергать автобіографичность нѣкоторыхъ отдѣльныхъ чертъ ихъ. Такъ, напр., въ той горечи, съ которой Шекспиръ говоритъ о пренебреженіи къ актерскому званію, конечно, сказалось личное чувство. Точно также вполнѣ реальное лицо герой «мужскихъ» сонетовъ. Не прибѣгая ни къ какимъ аллегоріямъ, Шекспиръ весьма опредѣленно прославляетъ молодого знатнаго покровителя своего и мецената. Онъ его не называетъ по имени, но мы знаемъ, что около 1594 г., когда возникаютъ первые сонеты, y Шекспира былъ одинъ только покровитель Соутгэмптонъ, и все, что говорится о немъ въ сонетахъ, вполнѣ совпадаетъ съ біографическими данными о молодомъ графѣ. Если Шекспиръ говоритъ о своемъ покровителѣ въ такомъ нѣжно-восторженномъ тонѣ, что невнимательные издатели XVIII в. усмотрѣли тутъ любовное объясненіе женщинѣ, то это потому, что такова была манера сонетнаго жанра. Къ тому же слова «любовь» (love) и «возлюбленный» (lover), такъ часто попадающіяся въ "мужскихъ сонетахъ" Шекспира, въ то время имѣли значеніе просто дружбы. Такъ Брутъ въ переводахъ "Юлія Цезаря" начинаетъ свою рѣчь возгласомъ: "Римляне! Сограждане! Друзья", a въ подлинникѣ вмѣсто «друзья» употреблено "lover".

Установленіе хода драматической дѣятельности Шекспира представляетъ чрезвычайныя затрудненія вслѣдствіе того, что мы тутъ лишены главнаго въ такихъ случаяхъ пособія — точной хронологіи. Всѣ обычные пріемы распознаванія, взятые въ отдѣльности, не приводятъ къ достовѣрнымъ результатамъ, и только комбинація цѣлаго ряда признаковъ даетъ извѣстную почву для распредѣленія шекспировскихъ пьесъ по времени ихъ возникновенія.