Возникнув в пределах древней Руси, в ее пределах же сия практика развилась, разнообразилась и предельно утончилась, породив разнообразнейшие специфические секретные школы и отдельных сверхсильных адептов, которые могли впадать в ритмы Вселенной уже без всяких там дополнительных слов и мантр. Делали они это стремительно и мощно, моментально излучая наружу освобожденную и преображенную энергию космоса в неимоверных количествах и неописуемой силы. Этой энергии доставало, чтобы производить многие чудеса во внешнем мире. В обителях и ашрамах посвящали себя совершенствованию в разного рода тайных умениях. Были отдельные ашрамы, специализировавшиеся на левитации — свободном телесном независимом парении и передвижении по воздуху. На возлетании и вертикальном поднимании своего моментально теряющего всяческие физические параметры невесомого тела на непредставимые высоты, почти до полнейшего пропадания в неизвестных, непроглядываемых окраинах Вселенной. Однако возвращались. Некоторые возвращались. Достаточно многие. В других ашрамах посвященные своей энергией расщепляли твердые горные породы и взглядом проникали в недоступные никому иному глубины тайных земных укрытий. Третьи вникали в тайны человеческого организма, направленным взглядом видоизменяя его в нужном и предопределенном направлении, ускоряя очищение и приуготовляя к дальнейшим тайным модификациям и метаморфозам или фокусировались на тонкой медицине и воскрешениях. Иные же исчезали в неведомых измерениях, проводя там длительное время среди своих и чужих предыдущих существований.
Наиболее продвинутые представители этого рода занятий назывались богатырями, то есть богатыми энергией. Они становились прямо-таки предметом поклонения. Вокруг них возникали целые культы, в пределах которых их сокращенно (от “богатырь”) величали богами.
Отдельной была и секта боевых богатырей, одолевавших противников, соперников, вооруженных захватчиков и налетчиков. Уничтожавших в несметном количестве врагов и недругов посредством особого богатырского храпа, который и являлся внешним выходом этой неземной энергии.
— Вот-вот, я про то и говорю.
— Так что же тут такого? — недоумевал я и определенно смелел в своих возражениях.
— Ну как “что такого”, ну как “что такого”! — всплескивала руками элегантная редакторша и несколько даже смущенно улыбалась. — Ну представьте себе какую-нибудь храпящую женщину. Очень веселая иллюстрация к вашей теории!
— Во-первых, теория не моя, а академика такого-то. — И я назвал его имя.
— Ах, этот! Известный обскурант.
— Обскурант?.. Но среди них в самом деле были и женщины. Богатырши. И никто не стеснялся. Это же дела древние и священные. — Конечно, в данном случае я несколько лукавил, так как половая принадлежность гигантов была весьма и весьма условна. Вернее, смутна. Будучи девственниками, многолетними усилиями и тренировками преображая свою плоть почти до неузнаваемости, они становились словно бы обоего пола сразу. Подобных им гораздо позднее, в древней Греции, называли андрогинами. Но не вступать же в длинные и ненужные объяснения, находясь в официальном учреждении!
— Не знаю, не знаю. Древние! Священные! Но сейчас это звучит двусмысленно. Я давала читать Степану Прокофьевичу. Он того же мнения.
— Кому?
— Степану Прокофьевичу. — По причине моего как бы притворного незнания имени Степана Прокофьевича она опять исполнялась сугубой подозрительности, опасаясь неких оскорбительных или шутовских действий с моей стороны. Но я оставался вежливым и учтивым. Она успокаивалась.
— Вы сами-то внимательно читали, что написали? Перечитывали? Или, как вот эти самые описанные богатыри, тоже в трансе текст на свет Божий явили? — съязвила она.
— Да ведь не я это придумал. Я же много раз вам говорил.
— Ладно, ладно, не вы.
Вся ритуальная и подготовительная часть сакральной практики передавалась устно от учителя к ученику. Какие-либо записи были запрещены, дабы тайное учение не попало в руки злонамеренных или просто неподготовленных, могущих употребить свои полузнания во вред себе и всем окружающим. К нашему времени, увы, древнее знание почти полностью и безвозвратно утрачено и по мельчайшим сохранившимся деталям, прямо-таки по, если можно так выразиться, исторической пыли с большим трудом реконструируется неимоверными усилиями таких вот подвижников, как помянутый нами академик. Да, только историческая пыль. Но сколь интригующая! Сколь говорящая! Многоговорящая! Сколь мощная досель!
Известно, например, что за неделю или две до намечавшейся очередной серьезной битвы гуру с помощью учеников впадали в так называемое состояние самадхи. Как было сказано, посвященные не произносили ни слова. Круглосуточно, без еды и питья, они сидели в позиции тотального сосредоточения посреди темных глубоких пещер под Киевом. Эти пещеры известны и сейчас благодаря многочисленным последующим захоронениям христианских святых и послушников. Как известно, христианство счастливо и осмысленно заимствовало многие древнерусские традиции и обычаи. Ну, например, тот же Новый год с его елочкой, яблочный спас, богородичные праздники, тип церковной — вознесенно-купольной — архитектуры, позы смирения и благодати, словесные мантрические формулы вроде вышеупомянутой и т. д.
Так вот, не произнося ни слова, несколько великих — трое или четверо (единовременно не больше), достигшие наивысших стадий в постижении тайн и ритмов космоса, — сидели в темных пещерах. Они дошли уже до того уровня просветления и магической силы, что попадали в ритм Вселенной без помощи всяких облегчающих подготовительных мантр или сопутствующих процедур. Они делали это сразу. В одно мгновение. Это было чудом. Их дальнейшие сидение и медитация были посвящены точнейшей коррекции телесности, ее веса, напряжения, пространственной и мега-пространственной ориентации с целью накопления неимоверной и чистейшей энергии. Лишь изредка с величайшими магическими предосторожностями их навещали наиболее приближенные ученики и тончайшими павлиньими перьями щекотали во глубине гигантской, раскрывшейся, как мягкое необозримое влагалище самки кита, богатырской гортани. В ответ раздавался краткий, еще лишь приуготовительный, но внушительный рык. И все снова замирало. Снаружи настороженно и с благоговением прислушивались к звукам, доносившимся из темных глубин, ощущая легкое содрогание окрестной почвы.
“Все правильно”, — с удовлетворением констатировало про себя окружающее население. И принималось за собственные, так называемые экзотерические, — обыденные, земные приготовления в отличие от приуготовлений эзотерических, тайных и священных, которыми были заняты во глубине киевских пещер посвященные. По прошествии определенного времени их вытаскивали наружу. Неподвижных, вроде бы совсем не дышащих, немного окаменелых даже, с заметно пониженной температурой тела. Выносили со всеми предосторожностями — ночью, при полнейшем безлюдии, выставив охранение, отгоняя любопытствующих и возможных злонамеренных. Переносили в специально отстроенное для того помещение-храм. Там клали на темные кипарисовые столы и пережидали ночь-две. Срок устанавливался в зависимости от сакральных обстоятельств и особенностей расположения звезд. В рассчитанный час допущенные входили в помещение и в соответствии с утвердившимися за многовековую практику магическими процедурами туго перепеленывали гигантские неподвижные тела плотной тканью, пропитанной специальными маслами и лошадиной кровью.
Лошадь была священным животным богатырей, сопровождавшим их всю жизнь. С особыми почестями и ритуалами, когда случалось, она ложилась в могилу вместе со смертными телами богатырей. Легкой женоподобной дымкой сопровождала бессмертную часть их существа в дальнейших странствованиях по иным мирам. Над захоронениями изношенной и уже ненужной плоти насыпали огромные холмы, чуть сглаженные вершины которых и доныне разнообразят вполне унылые продольные пейзажи срединной России. Изредка холмы содрогались от непонятных явлений, происходивших в их глубинах. По вершине проходил черный глубокий разлом. Оттуда вырывалось прозрачное синеватое пламя, ровно стоявшее под ярким полуденным равнинным солнцем. Потом все исчезало, надолго затихало и зарастало травой. Говорят, что астральные тела богатырей изредка навещают места своего прошлого плотского обитания. Наверное, именно это и происходило. Впрочем, это все подробно описано в Ведах. В наши времена подобное уже не случается. Во всяком случае, не наблюдаемо нашим слабым и не приспособленным к тому зрением.
Итак, богатырей запеленывали перед отправлением на поле битвы плотно и многослойно, затыкая все пять отверстий человеческого тела, дабы до времени не расходовалась впустую столь нужная и драгоценная энергия. Затем их, каждого в отдельности, располагали на огромных деревянных колесных платформах, впрягая по несколько восьмерок лошадей. Ритуальные животные были чудесно изукрашены яркими попонами, расшитыми драгоценными камнями, и лентами трех метафизических цветов: черного, обозначавшего тайну; белого — энергию; красный, естественно, символизировал жизнь. Все вокруг застывало. После неких всеобщих молчаливых церемоний процессия направлялась к месту назначенной битвы. Надо заметить, что враги, заранее зная всю неминуемую губительную силу богатырей и собственную неизбежную смертную участь, все равно какой-то неведомой роковой силой влеклись к месту своей предопределенной, никакими личными и коллективными силами не отменяемой погибели. В стан же, ранг и статус врагов их назначала, ставила и поставляла та же неодолимая сила. Они сами рационально и просто — всем жизненным опытом — отлично понимали все им неминуемо предстоящее. Естественно, они желали бы быть среди победителей — на стороне древних россов-ариев. Но не могли. Не могли. Не умели и не смели. Им не было попущено. Им определено было быть врагами в разыгрывавшейся величественной драме противостояния сил добра и зла. И она разыгрывалась. Драма грандиозная, вселенская. Мощная. Отчасти и веселая. Но трагическая. Преимущественно трагическая, однако все-таки веселая. Отдаленное ее эхо доносится и до наших дней, заставляя содрогаться самые чувствительные и проникновенные души.
