Расскажите вкратце о фильме «Вечные каникулы».
Главного героя в этом фильме сыграл мой друг Крис Паркер, и сюжет фильма частично основан на событиях из жизни самого Криса. Мы просто выбрали — у меня было много идей, мы выбрали самое главное и выстроили сюжет. Он довольно размыт; речь в фильме идет о молодом бродяге. Ему шестнадцать лет, он бросил школу, у него нет ни работы, ни крыши над головой. Он бесцельно слоняется по городу и знакомится с такими же, как он, маргиналами.
Если я не ошибаюсь, этот фильм имел большой успех?
Да, но не в Америке. В Европе эта картина получила своего рода культовый статус. Она была популярна в Германии, в Голландии, во Франции.
Как вы думаете, почему так произошло? Почему американская публика не восприняла ваш фильм?
Мне кажется, в Европе нет четкой границы между андеграундным и коммерческим кино, потому что европейские страны гораздо меньше, чем Америка. Телевидение там тоже немного другое, не такое агрессивное, как у нас. Европейцы готовы смотреть самые разные вещи, в то время как у нас существует — или, по крайней мере, существовала в то время — четкая граница между коммерческим и андеграундным кино.
Как вы считаете, если фильм попадает под определение «андеграундный», он обречен на неуспех в Америке?
Думаю, да, хотя я сомневаюсь, что настоящее андеграундное кино еще существует. Главная проблема здесь — это дистрибьюторы и их представления о том, какое кино коммерческое, а какое — нет. Мне кажется, «Страннее рая» — это андеграундный фильм, которому повезло в прокате и который таким образом стал доступным для более широкой аудитории. У меня и в мыслях не было снимать коммерческий фильм. Джон Уотерс сказал в интервью год назад, что независимый, андеграундный кинематограф больше не существует, потому что само это определение стало частью прокатной классификации и не имеет уже ни малейшего отношения к эстетике фильмов. Это просто продукт, который создается по законам рынка. Думаю, Уотерс прав. Мне кажется, ситуация действительно изменилась.
Может быть, термин «андеграундное кино» требует пересмотра? Семидесятые остались позади, и многое изменилось. Кстати, вы участвовали в движении «восьми-миллиметровщиков» в семидесятые годы?
Вообще-то нет, хотя многие из моих друзей принадлежат к основателям «нового кино», и я принимал некоторое участие в создании нескольких фильмов, в частности тех, которые снимали Эрик Митчелл, Джеймс Нейрс, Майкл Макклард, Бекки Джонсон. Мне кажется, это одно из самых интересных явлений в кинематографе семидесятых. И еще фильмы Эймоса По — особенно «Иностранец», этот фильм очень для меня важен: я увидел его до того, как снял «Вечные каникулы», и когда я узнал, что По сделал полнометражный фильм за шесть тысяч долларов, то понял, что и я тоже смогу. Мне до сих пор нравится «Иностранец». Я думаю, это лучший его фильм.
Вы следите за творчеством режиссеров, которые в те годы снимали на восемь миллиметров?
Мне нравятся фильмы Мануэля Де Ланды. Я не упускаю возможности их посмотреть. А вот последние вещи Ника Зедда мне посмотреть не удалось. Я видел пару его полнометражек.
Какие?
«Они едят отбросы» и...
«Придурок Бинго»?
Да.
Что вы о них думаете?
Они интересные. То, что делает Зедц, очень важно. Конечно, сам я далек от этой эстетики. Я сам не смог бы снимать в таком провокационном, кэмповом стиле[8], но уважаю его: мне нравится эта эстетика, но это не мое. Мне кажется, что для меня более важна форма, структура фильма, чем для режиссеров, которые снимают в таком стиле.
Форма как процесс?
Как структура всего фильма. То, как он выстроен. Построение и композиция для меня важны на всех уровнях: в режиссуре, в построении кадра, в монтаже сцен, в движении внутри кадров. Моя собственная жизнь довольно хаотична, — наверное, поэтому я стараюсь, чтобы в работе присутствовала точность. Но я никогда не делаю раскадровку. Мне нравится, когда в процессе съемок что-то переделывается и добавляется, я приветствую импровизацию на съемочной площадке, но в то же время я очень много репетирую с актерами. Я убежден, что актерская игра — это ремесло, я работаю с актерами. Я не даю им полную свободу и не говорю что-то вроде: «Так, начинаем снимать, камера включена, делайте что хотите». А актеры в шоке, они не знают, что им делать.
Правда? Мне казалось, что все, кто снимался в фильме «Страннее рая», — непрофессиональные актеры.
На самом деле, они действительно не актеры. Конечно, все они в той или иной степени имеют актерские навыки, но во время работы над фильмом они очень много репетировали, выстраивали свои роли. Я не считаю, что они играли самих себя.
Но впечатление было именно такое...
Мне кажется, что хорошая игра в том и состоит, что актер находит в себе черты своего персонажа и акцентирует их, одновременно стараясь приглушить в себе черты, его персонажу несвойственные. Мне кажется, так поступают все актеры. Конечно, Ричард Эдсон абсолютно не похож на своего героя. В фильме он играет Эдди, и Уилли, которого играет Джон Лури, постоянно помыкает им. В жизни Ричард никогда не позволил бы так с собой обращаться.
Вы снимали «Вечные каникулы»у когда учились в Нью-Йоркском университете. Где вы нашли деньги на фильм? Это был грант от университета?
Это сложная история. Я снимал «Вечные каникулы» как дипломную работу. Университет выдал мне что-то вроде стипендии, чтобы я мог оплатить учебу. Деньги выплатили мне лично, поэтому я мог распорядиться ими по своему усмотрению и решил не оплачивать учебу, а снять на них фильм. Поэтому я так и не получил диплома — в киношколе не приветствовалось, когда студенты снимали полнометражные фильмы. И я подумал: какой смысл учиться здесь, платить деньги за то, чтобы снять десятиминутную короткометражку в качестве дипломного проекта? Это мне было совершенно не нужно. Нет, я не говорю, что короткометражные фильмы хуже, просто мне хотелось снять длинный фильм.
Вы впоследствии вернули эту сумму университету?
Хм... А кто будет читать это интервью? (Смеется.) Я работаю над этим. Но всю сумму полностью я им еще не вернул, нет.
Как финансировались съемки «Страннее рая»?
Сначала я снял первую часть фильма. Это короткометражная лента, ее финансировала моя компания, «Синестезия», на деньги, полученные от продажи «Вечных каникул» немецкому телевидению. Эта сумма составила треть бюджета, а остальные две трети дала нью-йоркская компания Вима Вендерса «Грей-сити». Полнометражную версию фильма финансировало немецкое телевидение, «ZDF» и молодой немецкий продюсер из Мюнхена, Отто Грокенбергер, с которым я сотрудничаю. Он будет исполнительным продюсером моего следующего фильма.
Что это будет за фильм?
Я собираюсь снимать его в Луизиане, главным образом в Новом Орлеане; съемки будут проходить в ноябре и декабре. На главные роли я пригласил Джона Лури, Тома Уэйтса и итальянского актера Роберто Бениньи. Начало там довольно мрачное, но по ходу действия фильм превращается в комедию. Как и в случае с «Раем», жанр определить трудно. Это не криминальная драма в чистом виде, но и не комедия. Мне хотелось бы снять комедию с тонким юмором.
Что вас связывает с Вимом Вендерсом? Я несколько раз слышала, как ваши имена упоминались вместе.
Он мой друг. Нас познакомил Ник Рэй, они Вхместе с Вимом снимали фильм «Молния над водой», я тоже участвовал в съемках, и мы познакомились. С тех пор он не раз помогал мне в поисках средств для моих проектов — некоторые из них мне так и не удалось осуществить, — а потом частично профинансировал съемки первой части «Рая». Иногда в прессе можно встретить мнение, что я — протеже Вима, что мои фильмы — это подражание его стилю. Это очень меня раздражает, потому что мне кажется, у меня есть собственный, довольно узнаваемый стиль. Но тем не менее мне очень нравятся фильмы Вендерса. .
То есть вас вдохновляет его кино, но прямого влияния здесь нет...
Вообще-то все режиссеры, чьи фильмы мне нравятся, в какой-то мере повлияли на меня: Годар, Антониони, Вендерс, Одзу, Брессон, Дрейер. Безусловно, фильмы, которые произвели на меня сильное впечатление, влияют на мое творчество, но когда говорят, что я подражаю чьему-то стилю, это в чистом виде идиотизм журналистов, которым позарез надо везде найти влияние. У них даже мысли не возникает, что можно рассматривать фильм как самостоятельный феномен. Им надо обязательно найти какой-нибудь прообраз, источник влияния — и дело не в отдельных журналистах, а в том, что у нас принято рассматривать кино именно в терминах влияния. Фильм — о чем бы он ни был — обязательно должен отсылать к какому-то другому фильму. Когда выяснилось, что «Рай» оказался успешным проектом, мне прислали сценарий из Голливуда; они хотели, чтобы я за четверть миллиона снял молодежную эротическую комедию. В письме говорилось: «Мы знаем, что этот сценарий немного напоминает „Рискованный бизнес", но примите наши уверения, что после рерайтинга он станет чем-то вроде „Выпускника"». Пиздец какой-то. Для этих людей не существует ничего оригинального, все должно быть на что-то похоже.
