989
См. обзор откликов в комментарии М.Г. Ратгауза к рецензии Ходасевича: Ходасевич В. Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. С. 563–564.
См.: Литературный смотр: Свободный сб. / Ред. З.Н. Гиппиус и Д.С. Мережковский. Париж, 1939. С. 158–163. «Распад атома» понят как попытка художественного воплощения новой философии любви, как первый значительный после В.В. Розанова опыт в этом роде.
См. об этом в моей статье «Экзистенциализм по-русски, или Самоубийство Серебряного века: “Распад атома” Георгия Иванова» в настоящей книге.
Впервые: Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка. 1999. Т. 58. № 5–6.
Солженицын А.И. На случай ареста // Жить не по лжи: Сб. материалов. Авг. 1973 – февр. 1974. Самиздат – М.; Paris, 1974. С. 8.
Курицын В. Случаи власти («Архипелаг ГУЛАГ» А.И. Солженицына) // Россия – Russia. Новая серия. М.; Венеция, 1998. Вып. 1 [9] / Ред. – сост. К.Ю. Рогов. С. 167–168.
Чехов А.П. Остров Сахалин // Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. М., 1987. Т. 14/15 / Подгот. текста и примеч. М.Л. Семановой. С. 43–44.
Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛаг: Опыт художественного исследования. М., 1990. [Т. 1–3]. С. 15. Далее «Архипелаг ГУЛаг» цитируется по этому изданию, том (обозначенный римской цифрой) и страницы (обозначенные арабскими цифрами) указываются в тексте.
Чуковская Л.К. Процесс исключения. Париж, 1979. С. 138.
Нива Ж. Солженицын / Перевел с фр. С. Маркиш в сотрудничестве с автором. London, 1984. C. 184. Ср. здесь же ранее: «Он выстраивает Круг первый и весь Архипелаг вокруг одного иронического сопоставления: ремесленное насилие былых времен – массовое производство насилия в двадцатом веке. Само название Архипелаг ГУЛаг <…> блестящая ироническая находка, отсылающая к Гомеру, только Цирцея, поставляющая жертвы промышленным свинофермам ГУЛага, фабрикам, перерабатывающим человека в отходы, Цирцея эта – безпика» (Там же. С. 84); здесь же говорится о восходящем к Гомеру образе «розовоперстой Эос» из первой главы третьей части «Архипелага…».
Нива Ж. Солженицын / Перевел с фр. С. Маркиш в сотрудничестве с автором. London, 1984. С. 90, 113, 183.
Шнеерсон М. Александр Солженицын: Очерки творчества. Frankfurt-a-M., 1984. С. 73.
Там же. С. 80.
Там же. С. 98–100, 205–207 и др.
Нива Ж. Солженицын. С. 183.
Геллер М.Я. Александр Солженицын (К 70-летию со дня рождения). London, 1989. С. 15–16, 30.
Там же. С. 41, 59.
Цит. по: Шнеерсон М. Александр Солженицын. С. 101.
О диалоге, хоре голосов и «полифонии» у Солженицына (правда, преимущественно в произведениях беллетристических) писала М. Шнеерсон (Шнеерсон М. Александр Солженицын. C. 58, 79, 86); но антиномичность и «полифоничность» самого авторского «голоса» в «Архипелаге…» она не отметила. Как полифонический роман характеризует «В круге первом» В. Краснов (Krasnov V. Solzhenitsyn and Dostoevsky: A Study in the Polyphonic Novel. Athens, 1980). В. Живов находит полифоническую поэтику в «беллетристических главах» «Красного Колеса», относя на этом основании произведение к постмодернистским романам (Живов В.М. Как вращается «Красное Колесо» // Новый мир. 1992. № 3. C. 248–249). И отнесение «Красного Колеса» к постмодернистским текстам, и попытки рассматривать солженицынские произведения как полифонические в смысле, приданном этому слову М.М. Бахтиным, представляются мне необоснованными. Но в определениях исследователей зафиксированы кардинальные признаки солженицынского повествования (ср. в этой связи о «Красном Колесе» также: Ранчин А. Летопись Александра Солженицына // Стрелец. 1995. № 1). Сам Солженицын отрицает всеведение одного человека, способность одного сознания полно и глубоко постичь реальность. Свидетельство этому – высказывание о замысле «Красного Колеса»: «Главного героя не будет ни в коем случае – это и принцип мой: не может один человек, его взгляды, его отношение к делу, передать ход и смысл событий» (Солженицын А.И. Интервью на литературные темы с Н.А. Струве // Вестник Русского христианского движения. Париж, 1977. № 120. С. 143).
Солженицын А.И. Интервью на литературные темы с Н.А. Струве. С. 135.
Солженицын А.И. Из пресс-конференции А.И. Солженицына корреспондентам мадридских газет (20 марта 1976 г., Мадрид) // Континент. 1977. № 11. Приложения. С. 20.
Впервые: Литература. 2002. № 10.
Казак В. Энциклопедический словарь русской литературы с 1917 года / Перевели с нем. Е. Варгафтик и И. Бурихин. London, 1988. C. 260–261.
Петровский М.А. Морфология новеллы // Ars poetica: Сб. статей. М., 1927. Вып. I. С. 74.
Барт Р. S/Z / Пер. с фр. Г.К. Косикова и В.П. Мурат. М., 1994. С. 17–18.
К тому же он еще и оказывается тезкой князя Юрия Долгорукого – (псевдо)основателя старой столицы, «истинно русской» Москвы, извечной соперницы «европейца» Петербурга.
* Впервые: Литература. 2004. № 23.
Лотман Ю.М. Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий: Пособие для учителя. Изд. 2-е. Л., 1983. С. 304.
Катков М.Н. Роман Тургенева и его критики [1862] // Критика 60-х годов XIX века / Сост., вступ. ст., преамбулы и примеч. Л.И. Соболева. М., 2003. (Серия «Библиотека русской критики»). С. 141.
Впервые: Новое литературное обозрение. 2004. № 67. Печатается с дополнениями.
Строго говоря, остросюжетные «криминальные» романы Бориса Акунина («фандоринский» и «пелагиевский» циклы и сочинения о предках и о потомке Эраста Петровича) детективами не являются: информация, в них содержащаяся, часто совершенно недостаточна для обнаружения виновного или открытия тайны, а пытливые герои Эраст Фандорин и сестра Пелагия обнаруживают истину иной раз лишь на последних страницах акунинских текстов. Особый случай – неискушенные и наивные «детективы поневоле», как рыцарь без страха и упрека и галантный кавалер осьмнадцатого столетья Данила Фондорин или его далекий потомок, вернувшийся из Англии на историческую родину наш современник Николас: тайна манит их за собою, но не дается в руки. Так, Николас Фандорин примет крышку старинного сундука, врытого в землю, за «какой-то кусок дерева или, скорее, корня» и не найдет желанную «Либерею» Ивана Грозного, даром что смог расшифровать старинный документ и даже отыскать дом, где его предок Корнелиус фон Дорн спрятал это книжное сокровище («Алтын-толобас»). Конечно, это случай особый – как и тот, когда Николас Фандорин, оказавшись в Новоиерусалимском монастыре и читая надпись на могиле мальчика Митеньки Карпова, умершего на исходе восемнадцатого столетия, скорбит о безвременно почившем дитяте, не ведая ни того, что эта могила ложная, ни того, что означенный Дмитрий Карпов был усыновлен предком Николаса Данилой Фондориным под именем Самсона Фандорина и что он – тоже предок сэра Николаса. Сокровенные события истории ускользают от взора обыкновенных людей, говорит Борис Акунин.
О сходстве романов Бориса Акунина с детективной классикой и об отличиях их от жанра детектива еще будет сказано дальше.
Провинциальный Заволжск с его размеренной и внешне спокойной жизнью напоминает лесковский Старгород, литературный прообраз владыки Митрофания – отец Савелий Туберозов, вторжение в старгородское мирное захолустье чиновника по особым поручениям Бубенцова, в прошлом повинного в безнравственных поступках, а ныне пользующегося покровительством властей предержащих, – отголосок приезда в Старгород Термосесова. В «Пелагии и белом бульдоге» несложно обнаружить и свидетельства воздействия гоголевских текстов (успех Бубенцова в заволжском свете – и прием, оказанный провинциалами Хлестакову и Чичикову). Прослеживается и сходство с романами Достоевского – повествователь в «Пелагии и белом бульдоге», патриот родного городка, посвященный в его слухи и сплетни, – дальний родственник хроникера из «Бесов» и «Братьев Карамазовых». Но «Соборяне» остаются основным литературным прообразом и источником.
Однако в «пелагиином» цикле веет не только сонным и теплым воздухом русской провинции, но и холодным свежим ветром Гренландии. Находка метеорита, упавшего на остров, ученым-преступником и изобличение этого злодея проницательной и решительной дамой, кажется, позаимствованы автором «Пелагии и черного монаха» из романа датчанина Питера Хёга «Смилла и ее чувство снега» (1993), впервые изданного по-русски за пару лет до выхода в свет акунинского сочинения. И у Бориса Акунина, и у Хёга упавший метеорит находится в пещере.
