Но не одни заговоры и ропот против дел Бирона возбуждали свирепство его. Неурожаи и голод в несколько лет произвели большие недоимки податей. Бирон учредил особенные команды, которые ездили по России, собирали подати, пытали, терзали неплательщиков, и все взысканные суммы поступали в _Доимочный приказ_, коим распоряжался Бирон отдельно от государственного казначейства. Тысячи городских и сельских жителей бежали из России в Польшу, в Турцию; тюрьмы были наполнены колодниками, когда толпы других шли в Сибирь и в Рогервик на каторгу. Ни почести, ни богатства, ни безмолвное раболепство сильных – ничто наконец не удовлетворяло Бирона. Он хотел упрочить власть свою, и даже решился было женить сына своего на великой княжне Анне Леопольдовне, утверждая тем род свой на российском престоле. Но императрица не согласилась. Свадьба принца Антона Ульриха с Анною Леопольдовною празднована была 3-го июля 1739 года. Но Бирон не допустил императрицу объявить супруга Анны Леопольдовны наследником престола. Здесь скрывался обширный план его. Бирон хотел, чтобы наследником объявлено было дитя, рожденное от брака великой княгини Анны, а его императрица утвердила опекуном и правителем государства. Все исполнилось по желанию гордого временщика.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Страшная кара пала после сего на главы бывших временщиков, и в падении своем смешались прежние враги и друзья: хитрый Остерман, уцелевший при Меншикове, Долгоруких, Тайном совете, Бироне и Анне Леопольдовне, и враг его Миних, грозный воин и победитель; Левенвольд, изнеженный царедворец, сын слепого счастия, Менгден и родовой боярин Головкин. Миних был бестрепетен пред судом. Оправдываясь в каком-то обвинении, вдруг обратился он к одному из судей. «У меня есть тяжкие преступления, – сказал он, – и вот одно из них: когда во время Турецкой войны ты был уличен в воровстве казенных денег, я не повесил тебя: виноват пред богом и государынею!» Видя пристрастие судей, он не хотел, наконец, отвечать на вопросы их. «Напишите, что угодно, – сказал он им, – а я подпишу не читая; вижу, что оправдание мне невозможно». Приговоры были ужасны; положено: Остермана колесовать, Миниха четвертовать, Головкину, Левенвольду и Менгдену отрубить голову. Января 18-го 6000 гвардии окружили эшафот, на котором лежали плаха и топор. Из крепости, в бедных пошевнях, везли осужденных. Остермана, страдавшего тяжкою подагрою, взнесли на эшафот; палач поднял над ним топор, когда изречено помилование всем и прочитан указ императрицы, переменяющий казнь на вечную ссылку. Миних хладнокровно слушал его и также гордо, как некогда перед полками, стоял на эшафоте, одетый в серый кафтан ссыльного, прикрываясь ветхим красным плащом. На другой день отправили Остермана в Березов, Головкина в Германг, Менгдена в Колымской острог, Левенвольда в Соликамск. Местом ссылки Миниха назначили Пелым; дом, построенный по плану его для Бирона, сделался местом его заточения. Еще более: случайно в Казани на мосту съехались сани Миниховы с санями какого-то ссыльного, возвращаемого в Россию, и в ссыльном Миних узнал Бирона. Бирон узнал Миниха. Они безмолвно поклонились один другому. Несмотря на болезнь, Остерман прожил в Березове до 1747 года. Могилы Меншикова и Долгоруких там показывают жители. Могила Остермана никому не известна; вероятно, как лютеранин, он был похоронен не при церкви, но где-нибудь за селением в лесу. Головкин страдал в ссылке 14 лет и умер в 1755 году. Супруге его позволено было привезти его тело, и она похоронила его в Москве в Георгиевском монастыре. Левенвольд томился в ссылке 16 лет и умер в 1758 году[13]
Ожидаем окончания «Русской истории для первоначального чтения» г. Полевого: это будет книга, в какой всего более нуждалось русское юношество[14]
Первые части этого труда вышли в свет в 1835 г. и получили высокую оценку Белинского (см.: наст. изд., т. 1, с. 425–426, 478–483).
Перифраза последней строки басни И. А. Крылова «Прихожанин» (1824).
Белинский имеет в виду многочисленные критические выпады против Полевого, содержавшиеся в его статьях 1840–1841 гг. (см.: наст. изд., т. 3, статья «Полное собрание сочинений А. Марлинского», «Репертуар русского театра…» Кн. 1 и 2. «Пантеон русского и всех европейских театров», ч. 1», «Журналистика» и др.).
«Вместо слов: «эти прекрасные стихи <…> хитростей пиитических» в «Отечественных записках»: «пять прекрасных стихов; но зато во всех остальных его творениях виден почтенный «профессор элоквенции и хитростей пиитических». Такие умные обмолвки «профессоров элоквенции»…»
Белинский цитирует первую строфу «Оды XVIII. Парафразис вторыя песни Моиссеевы» В. К. Тредиаковского (1752).
Намек на С. П. Шевырева (см. статью «Педант» – наст. т., с. 382–389 и примеч. к ней).
В этой эпиграмме Е. А. Баратынского (1828) 2-я и 3-я строки читаются:
Как светлым детям аонид,
И им оно благоволит.
Усеченная цитата из «Гамлета» (д. II, явл. 2, реплика Гамлета).
С конца 1837 г. Половой принял на себя редакцию «Сына отечества»; этот журнал не пользовался успехом.
В последний период своей деятельности Шеллинг приступил к разработке «философии мифологии и откровения», критикуя философию, основывающуюся на разуме. Как раз в 1841 г. публичная лекция Шеллинга (которому тогда было 66 лет) о своей новой философии вызвала решительный отпор, знаменовавший собой утрату влияния этого мыслителя на современников.
Премьера «Гамлета» в переводе Полевого состоялась в Московском театре 22 января 1837 г.
Вместо слов: «Иное, удивляя бессмысленную чернь <…> добиваться его» в «Отечественных записках»: «Г-н Полевой задумал писать «Историю русского народа» и, вместо истории, написал журнальную статью в шести томах, наполненную полемическими выходками и беспрерывно противоречащую самой себе. Статья эта, за недостатком жизненных сил, скоро остановилась, и сам автор, вероятно, увидел с прискорбием, что взялся не за свое дело… Но»
Белинский цитирует «Русскую историю для первоначального чтения…» с мелкими неточностями.
Окончания «Русской истории для первоначального чтения» не появилось.
