«Регентство Бирона», «Осада Углича», «Русский Икар», «Дон Кихот XIX века», «Стрельцы», «Черный ящик», «Граница 1610 года», «Бородолюбие», «Терпи, казак, атаман будешь» (повесть в стихах), несколько мелких статей в прозе и несколько десятков стихотворений, заключающихся в этих пяти томах, написаны чистым, правильным языком, вмещают в себе ум, чувство и познание истории и представляют верные очерки эпох и характеров. У К. П. Масальского нет таких остроумных изречений, как, например: сапоги всмятку и т. п.{7}.
И мы не можем не похвалить г. Масальского за то, что он не употребляет некоторых выражений, (употребляемых Гоголем, – так же точно, как не можем не похвалить подражателей Корнеля и Расина за то, что они в своих трагедиях не выводили, подобно Шекспиру, ни публичных женщин, ни пьяных мужиков, ни развратников дурного тона вроде Фальстафа: на что мог осмеливаться великий Шекспир, за то не следовало браться мелким подражателям Корнеля и Расина, потому что у. них непременно вышло бы пошло, отвратительно и бессмысленно то, что у Шекспира живописно, поучительно и исполнено глубокого смысла! Но, по мнению наших критических patres conscripti[2], г. Масальский потому не употреблял выражений, употребляемых Гоголем, что «он (г. Масальский) в языке придерживается грамматики г. Греча, а в изящном вкусе не отступает от образцов, представленных нам Карамзиным, Жуковским, Пушкиным, Батюшковым»{8}. Но тщетно стал бы кто-нибудь искать в сочинениях г. Масальского чего-нибудь, кроме твердого знания грамматики г. Греча! Сочинения Карамзина были хороши, даже превосходны для своего времени; сочинения г. Масальского не были бы не только превосходны, но просто сносны даже для того времени, в которое начал писать Карамзин, потому что в сочинениях Карамзина есть талант, отражается оригинальная и самобытная личность, чего нет и следов в сочинениях г. Масальского. Жуковский… но скажите, ради здравого смысла, может ли существовать какое-нибудь отношение между стихами переводчика «Иоанны д'Арк» Шиллера и «Шильонского узника» Байрона и между – хоть вот этими виршами г. Масальского?
Осел широкой нивой
В раздумьи важно брел
И вдруг свирель под ивой
По случаю нашел.
Любуяся находкой,
Он стал ее лизать
И на нее всей глоткой
По случаю дышать.
Осел не понимает,
Что перелив, что трель;
Лишь дышит и играет
По случаю свирель.
Как на осла бывает
На всякого смешно,
Кто сдуру поступает
По случаю смешно{9}.
После этого мы можем себя уволить от всяких параллелей между г. Масальским и Батюшковым и, особенно, Пушкиным. Может быть, г. Масальский и подражал им; но тем не менее все их осталось при них, а в сочинениях г. Масальского ничего не осталось. Что ж толку подражать? Кому нечего сказать своего, тому всего лучше молчать. Кто захочет послушать Пушкина, тот обратится к нему, а не к его подражателям. Как бы ни мал был чей-нибудь талант, но он стоит внимания, если не подражает, а говорит свое. И вот почему могло иметь большой успех такое произведение, как, например, «Юрий Милославский». В нем есть оригинальность; оно имело подражателей, но само никому не подражало. Впоследствии автор этого романа, г. Загоскин, стал подражать своему первому произведению, – и что же вышло? – все последующие романы г. Загоскина оказались ниже посредственности и не имели успеха. Вот каково подражать кому-нибудь, даже самому себе, – и чему-нибудь, даже собственному своему сочинению… Г-н Масальский подражал не Карамзину, не Батюшкову, не Жуковскому, не Пушкину, а некоторым из русских романистов, явившихся в тридцатых годах настоящего столетия; но они ничего не дали его подражательным сочинениям – даже способности быть забавно неудачными, и потому эти сочинения скучно и усыпительно неудачны. Сочинитель берется изображать то эпоху Петра Великого, то регентства Бирона, то наше время, хочет быть высоким, патетическим, юмористическим, забавным, хочет трогать и смешить, – и только усыпляет…
Скажут: это ли разбор писателя, написавшего пять томов? Наговорить о старых и молодых поколениях, о Карамзине, о Гоголе – разве это значит критиковать сочинения, заглавие которых выставлено в начале статьи? Отвечаем на это: русская литература и русская публика уже выросли и возмужали настолько, чтоб рецензент нашего времени мог уволить себя и своих читателей от серьезных доказательств, что скучная книга скучна, а бездарность бездарна. Лучше по поводу подобных сочинений поговорить о чем-нибудь таком, о чем стоит говорить. Удивительно ли, что в наше время, о чем бы ни стал писать рецензент, непременно начнет бранить или хвалить «Мертвые души»? Есть произведения, которые наполняют шумом своего появления целую эпоху, оставляя после себя глубокий и долгий след… И есть произведения, о которых нечего сказать даже и тогда, как заговорят о них, – которых нельзя ни бранить, ни хвалить… Мир вам, бедные дети беспокойной охоты к сочинительству, почивайте спокойно!..
Сочинения Константина Масальского… (с. 535–542). Впервые – «Отечественные записки», 1845, т. XXXIX, № 4, отд. VI «Библиографическая хроника», с. 23–29 (ц. р. 31 марта; вып. в свет 2 апреля). Без подписи, Вошло в КСсБ, ч. X, с. 47–59.
О К.П. Масальском, авторе посредственных романов и повестей преимущественно на исторические темы («Стрельцы», 1832, «Регентство Бирона», 1834, и др.), Белинский неизменно отзывался пренебрежительно. Так, в 1840 г. (в заметке «Журналистика» из «Литературной газеты» от 29 мая) говорилось: «Г-н Масальский написал, лет десять назад, посредственный роман «Стрельцы», который тогда же и был забыт, а после того мы не помним, что он еще писал» (наст. изд., т. 3, с. 421). Год спустя, по поводу повести «Осада Углича», Белинский снова замечал: «В повести русского духа слыхом не слыхать, видом не видать; изображенные в ней нравы похожи на пародию на нынешние нравы, изображаемые плохими романистами» (наст. изд., т. 4, с. 87). Рецензия направлена против беспринципной и устарелой по своим критериям критики, в первую очередь – «Северной пчелы» Булгарина и Греча. Критика этого рода пыталась в глазах неискушенного читателя поднять посредственных беллетристов 1830–1840-х гг. за счет писателей нового направления, и прежде всего Гоголя. Ср. также хвалебный отзыв о Масальском в «Библиотеке для чтения» (1845, т. LXX, отд. VI, с. 8–9). Масальский с 1842 г. был редактором журнала «Сын отечества», выступал как критик против Гоголя и «Мертвых душ».
стать смешным (фр.). – Ред.
отцов сенаторов (лат.). – Ред.
Строка из стихотворения Н. М. Карамзина «Опытная Соломонова мудрость».
Апостаты – см. примеч. 9 к статье о «Тарантасе» Соллогуба.
С нападками на Гоголя выступали в 1840-х гг. неизменно из «толстых журналов» – «Библиотека для чтения» О. И, Сенковского, «Русский вестник» (Н. Полевой), «Сын отечества», который редактировал К. Масальский; см., например, его рецензию на «Мертвые души» («Сын отечества», 1842, № 6).
Выпад по адресу Н. И. Греча и Ф. В. Булгарина. Ср. в «Журнальной всякой всячине» («Северная пчела», 1845, № 55, 10 марта): «Не дерзнем преобразовать правописание, утвержденное Карамзиным и его достойными сподвижниками, да и не видим в этом никакой нужды».
Ср. высказывания Н. И. Греча в «Чтениях о русском языке» (1840).
«Россияда» — поэма, а «Кадм и Гармония» — роман М. М. Хераскова.
Цитата из «Журнальной всякой всячины» Ф. В. Булгарина («Северная пчела», 1845, № 55).
Цитата оттуда же.
Из стихотворения Масальского «По случаю». Последняя строка читается у Масальского:
