Если нам посчастливится и далее ставить на нашей сцене древние комедии и наши актеры еще более войдут во вкус игры в масках, нас и тут ждет исполнение желаний.
Многосторонность и широта в актере свойство весьма привлекательное, но не менее привлекательно оно в публике. Как и все на свете, театр страдает от капризов переменчивой моды, то пылкой, то холодной к нему. Мода обращает свой взор на какую-нибудь новинку, а следом и мы носимся с нею, чтобы затем навсегда забросить. Немецкий театр более всех других подвержен этому несчастью, и все оттого, что мы нынче более пробуем и силимся, нежели пожинаем плоды своих усилий. Наша литература, благодарение богу, еще не переживала золотого века, и театр наш тоже пока лишь учится делать первые шаги. Любой дирекции достаточно полистать репертуар, чтоб убедиться, как мало пьес из большого числа поставленных за двадцать лет до сих пор уцелело на сцене. И тому, кто принялся бы за то, чтоб устранить это несчастье, закрепить на театре кое-какие из нынешних пьес и составить из них репертуар, дабы передать его потомству, в первую очередь надо бы повлиять на образ мыслей публики, склонив ее к многосторонности и широте взгляда. А многосторонность и широта взгляда зрителя состоят в том, чтобы не смотреть на каждую пьесу как на фрак, в точности подходящий тебе по мерке и удобно облегающий тело. Не должно искать в театре лишь средства удовлетворения всех непосредственных потребностей сердца, разума и духа; куда лучше считать себя тут путником, отправившимся в чужие, неведомые края ради познаний и для удовольствия и пренебрегшим ради них теми удобствами, которые имел он у себя дома.
Четвертая пьеса, располагавшая к такому путешествию, была «Турандот», метрически обработанное сочинение Гоцци. Мы хотели бы, чтобы тот друг нашего театра (Каролина фон Шлегель), что в газете для элегантной публики за нумером седьмым столь проницательно и справедливо разобрал представление «Иона», взял бы на себя такой же труд в рассуждении «Принцессы Турандот». О том, что представлено на нашей сцене, желательно выслушать мнение со стороны; о том, чего достигаем мы с каждым нашим шагом, мы можем высказаться и сами.
Немец по природе своей вообще серьезен, и серьезность эта проявляется преимущественно тогда, когда речь идет об игре, и особенно о театре. Тут требует он пьес, прямо и просто на него воздействующих, — либо исторгающих сердечный смех, либо повергающих в сердечное умиление. Правда, некий средний жанр драмы понемногу приучает зрителя видеть веселое и печальное вперемежку; однако же и то и другое должно быть тут не в крайнем своем проявлении, но в виде амальгамы. И еще зритель всегда досадует, когда смешное следует за грустным сразу, без всякого перехода.
Что до нас, мы от души стремимся ставить побольше пьес четко разграниченного характера, коли интересы подлинного искусства того требуют; однако же мы считаем весьма нужными и такие вещи, которые напомнят зрителю, что все на театре игра и, чтобы извлечь из нее эстетическое наслаждение и нравственную пользу, надобно над нею подняться, и это вовсе не ущерб удовольствию.
Такой пьесой мы считаем и за то ценим «Принцессу Турандот». Причудливые переплетения судеб служат основой действия. Поверженные царства, изгнанные властители, странствующие принцы, рабыни или принцессы проходят перед нашим взором в прологе, а затем действие переносит нас в фантастический Пекин, где мы видим опасность, поджидающую страстно влюбленного чужестранца. Нашим взорам предстают, однако, мирное царствование благодушного, хоть и печального владыки, принцесса, пылко отстаивающая свою женскую свободу, и ко всему — забавляющийся в масках сераль. Загадки замещают здесь Сциллу и Харибду, от которых добронравный принц только что счастливо спасся. Требуется открыть имя незнакомца; пробуют выведать его силком, идут трогательные, блистательные сцены, потом пробуют хитрость, и постепенно верх берет сила убежденья.
Все эти хитросплетенья пересыпаны веселостью, бодростью, задором, и столь пестрое действие ведется до самого конца с редким единством.
Мы еще не знаем, как эта вещь будет принята в Германии. Пьеса была написана для остроумной публики; при постановке ее мы столкнулись с целым рядом трудностей; и, хотя второй спектакль оказался удачнее первого, все же трудности эти еще не окончательно преодолены. И если где-либо эта пьеса осуществится в полном своем блеске, то, конечно же, она произведет прекрасное впечатление и затронет такие стороны немецкой души, которые по сей день нам были неизвестны. Так, например, мы узнали, что под влиянием этого спектакля наша публика сама теперь придумывает загадки, и, по-видимому, в последующих представлениях нашей принцессе придется справляться каждый раз с новыми задачами.
Если окажется возможным придать четырем маскам их первоначальную прелесть или, по крайней мере, приблизить их к ней, мы бы уже достигли многого. Но подробней об этом в следующий раз. А пока нам остается только пожелать, чтобы «Братья» и «Ион» остались бы на уровне первых спектаклей, а спектакли «Натан» и «Турандот» с каждым разом становились бы все более совершенными и обработанными.
Дирекция1802
Гете с юных лет интересовался театром. В автобиографии запечатлены многие театральные впечатления писателя. К тому времени, когда он приехал в Веймар, старый придворный театр сгорел и любительские спектакли давались на наскоро сколоченных подмостках. В 1780 году открылось новое, построенное по инициативе Гете, здание Веймарского придворного театра, просуществовавшее до 1825 года, когда оно было также уничтожено пожаром.
Статья Гете, опубликованная в 1802 году в «Журнале света и мод», содержит не только характеристику деятельности, но и определенную художественную программу Веймарского театра, которая соответствовала общей эстетической позиции веймарского классицизма. Однако Гете как руководителю театра приходилось считаться с разнообразными вкусами публики и отвечать на упреки недоброжелательных критиков, что составляет подтекст его статьи. Она свидетельствует не только о твердой позиции Гете, но и о его решимости вести борьбу против дурных вкусов, пошлости и вульгарности, которую он начал вместе с Ф. Шиллером.
Пожар — произошел 6 мая 1774 г.
Белломошское общество. — Им руководил Гете, ставивший спектакли и игравший в них.
Появление Иффланда. — Август Вильгельм Иффланд (1759–1814) — драматург, актер и режиссер, выдающийся театральный деятель, гастролировал в Веймаре со своей труппой в 1796 г.
«Братья» по Теренцию. — Комедию древнеримского драматурга Теренция театр ставил в переделке Ф.-Г. Айнзиделя.
«Макбет». — Трагедию Шекспира перевел и обработал для Веймарского театра Ф. Шиллер.
«Октавия» — драма популярнейшего в то время немецкого драматурга Августа фон Коцебу (1761–1819), автора более чем двухсот пьес.
«Мария Стюарт» — трагедия Ф. Шиллера, была поставлена 14 июня 1800 г.
«Палеофрон и Неотерпа» — пьеса-маска Гете.
«Натан мудрый» — пьеса Лессинга, была поставлена в обработке Ф. Шиллера в 1801 г.
«Ион» — трагедия Августа Вильгельма Шлегеля по одноименному произведению древнегреческого драматурга Еврипида. Постановка пьесы 2 января 1802 г. вызвала нарекания из-за «сомнительного положения матери» героя Креузы, родившей его от Аполлона, а затем вышедшей за Ксута (в кавычках слова Гете из дневника за 1802 г.).
Живые картины — распространенный в XVIII в. вид художественного развлечения, когда костюмированные персонажи изображали какой-нибудь легендарный или исторический эпизод.
Эрихтония и Эрехтей — персонажи греческого мифа, упоминаемые в «Ионе».
«Путаница» — комедия А. Коцебу.
…посчастливится… ставить древние комедии… — Веймарский театр поставил затем комедии Плавта и Теренция.
«Турандот» — комедия итальянского писателя Карло Гоцци (1720–1806), написанная в 1762 г.; шла в Веймаре в переделке Ф. Шиллера.
Друг нашего театра — Каролина фон Шлегель (1763–1809), жена Августа Вильгельма Шлегеля; вскоре после того, как она была упомянута Гете, вышла замуж за философа Шеллинга.
Четыре маски — постоянные маски персонажей определенного типа в итальянской народной импровизационной комедии (комедия дель-арте): Тарталья, Панталоне, Труффальдино и Бригелла.
А. Аникст
