Запуск станции «Фобос-Грунт» к спутнику Марса отложен на 2011 год [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.gazeta.ru/ news/science/2009/09/21/n_1406018.shtml
Хачатурьянц Л. Побеждая невесомость // Л. Хачатурьянц, Е. Хрунов. — М.: Знание, 1985.
Шаров П. Международный симпозиум «Humans in Space» в Москве / П. Шаров // Новости космонавтики. — 2009. - № 8.
Шаров П. Россия сделала первый шаг к Марсу! В ИМБП стартовал проект «Марс-500» / П. Шаров // Новости космонавтики. — 2008. - № 1.
Шарп М. Человек в космосе / М. Шарп; пер. с англ. М. Рохлина, Л. Сливко. — М.: Мир, 1970.
Шибанов Г. Обитаемость космоса и безопасность пребывания в нем человека / Г. Шибанов. — М.: Машиностроение, 2007.
Циолковский К. Путь к звездам (сборник научно-фантастических произведений) / К. Циолковский. — М.: Изд-во Академии наук СССР, 1960.
Эксперимент «Марс-500» стимулирует развитие российской космонавтики, считают в Роскосмосе [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://mars500.imbp.ru/smi/2009-107.html
Ячменникова Н. Нашествие землян. 6 тысяч добровольцев из 30 стран хотят полететь на Марс / Н. Ячменникова // Российская газета. — 2008. - 9 апр.
КОНСТАНТИН ФРУМКИН
Быстрое возвращение из параллельной реальности
Весь XX век русская фантастика (как, впрочем и мировая) летала в Космос. Научная фантастика этого периода — в первую очередь фантастика космическая. В воображении осваивались все более отдаленные уголки вселенной. Космические поселения и колонии на далеких планетах становились привычными до обыденности и литературных штампов. Те, кто желал видеть в фантастике какие-то общественно-полезные функции, говорили, что она подготавливает человеческое сознание к космическому будущему — чтобы, когда придет время межпланетной экспансии, человечество не испытало шока.
Сегодня космическая фантастика никуда не делась, но вряд ли кто-то мог бы назвать ее доминирующим направлением. Одна из причин этой метаморфозы — разочарование человечества в темпах реальной, не выдуманной космической экспансии, которая, в сущности, охватывает только надземные орбиты, а до других планет дотянулась исключительно исследовательскими зондами.
Вторая и еще более важная причина заключается в том, что писателями было совершено важное открытие: для того, чтобы создавать для действия романа обстановку, совершенно не похожую на земную, совсем не обязательно отправлять героев на другую планету. Есть и другие «фантастические» обоснования иномирности. Например — не совсем ясная, но от этого не менее действенная концепция «параллельных миров». Или — некое мифологическое прошлое. Выяснилось, что можно вообще ничего не объяснять читателю — где происходит дело, и почему этот мир совсем не похож на Землю. Просто дело происходит «в некотором царстве, некотором государстве». Большая часть авторов фэнтези без всяких проблем пользуется этой «литературной технологией».
Когда стороннему критику приходится задумываться, где же именно происходит действие фэнтезийного романа — ну хотя бы того же «мира диска» Терри Пратчет, — он очень часто вынужден говорить о «параллельном» мире. Сами авторы фэнтези таких слов не произносят, и никакой псевданаучной риторикой о физике параллельных измерений себя не обременяют. Но как иначе назвать мир, похожий на наш, иногда очень похожий, но все же совершенно другой и никаких контактов с нашим миром не поддерживающий? Разумеется, это реальность, «параллельная» нашей. Параллельная — то есть не пересекающаяся, но похожая и находящаяся рядом.
Над фантастикой последних десятилетий «нависает» идея параллельных миров. Идея это не настолько ясная, как более старая идея других планет, но не менее эффектная и столь же сюжетно продуктивная.
Не менее важно, что современные писатели очень часто стараются изобразить в своих произведениях сразу множество параллельных миров, путешествия между которыми легко двигают действие романа.
Быть может, самым ранним из написанных на русском языке произведений, живописующих изумительное разнообразие параллельных реальностей и прелести захватывающих путешествий между ними, был роман Владимира Савченко «Пятое измерение». В нем группе советских физиков удалось открыть способ путешествия по «параллельным мирам», каждый из которых представлял собою легкую вариацию на тему нашего мира: в нем все было похожее, но были какие-то отличия, объясняющиеся тем, что в истории обладающие свободой воли люди в разных мирах принимали разные решения — а эти решения, по принципу «бабочки Бредбери» порождали разное течение событий. В итоге путешествие по параллельным мирам часто внешне напоминает путешествия во времени — просто потому, что разные решения, принимаемые разными людьми, порождают в разных мирах ускорения или замедления общественного развития. Наблюдение над этим заставляют автора — дитя эпохи исторического материализма — в общем тяготеть к тому, чтобы разделять все параллельные миры на те, что лучше или хуже «исходного».
К этому же приему уже в XXI веке прибегнул Андрей Валентинов в романе «Омега», действие в котором осуществляется в трех мирах, условно называемых автором «Ад», «Рай» и «Чистилище»: в «Аду» главный герой ведет партизанскую войну против натовских оккупантов, в «Раю» — занимается своими любимыми археологическими раскопками, в «Чистилище» — тихо спивается в качестве провинциального доцента. Статус мира как «лучшего» или «худшего» обосновывается теологически — качество параллельной реальности зависит от его близости к теярдешарденовской «точке Омега», являющейся конечной целью мировой, истории. Впрочем, как и у Савченко, у Валентинова новые миры образуются оттого, что в некой «точке развилки» один из людей принимает альтернативное решение, что и создает альтернативную реальность.
Миры, созданные в «Омеге» и «Пятом измерении», можно назвать упорядоченными — поскольку их спектр четко укладывается в некую моральную иерархию и поскольку само их отличие от нашего мира порождается человеческими поступками.
«Упорядоченным мирам» можно противопоставить «свободные миры» — те, что несравнимы друг с другом и чьи свойства совершенно не зависят от человеческой воли. «Свободные миры» возникают в случае, если фантасту не приходит в голову рассуждать ни о том, какие из миров лучше других, ни о том, почему именно вселенные параллельных измерений стали отличаться от нашей. В этом случае «параллельные реальности» становятся «игрой природы», превращаются в пестрый и беспорядочный конгломерат экзотических стран, отдаленно напоминающих нашу исходную реальность, однако образующих из элементов нашего мира самые прихотливые вариации.
Именно так устроено бытие в «Солдатах Вавилона» Андрея Лазарчука и в дилогии Сергея Лукьяненко «Черновик» — «Чистовик». В принципе, примерно такая же картина «раблезианского» разнообразия миров наблюдается и в романе Луьяненко «Спектр» — хотя, формально говоря, там речь идет не о параллельных реальностях, а о других планетах. Но путешествие по мирам Спектра происходит не на космических кораблях, а, как и в «Чистовике», через двери таинственных «таможен». Свободное миротворчество позволяет писателю целиком продемонстрировать возможности своей фантазии: у Лукьяненко мы видим и исламскую Россию, в которой христиане играют роль агрессивной экстремистской секты, и паровые полицейские машины атакующие выброшенного на берег спрута, и разумных кенгуру, и даже «мир Полдня», сошедший со страниц произведений Стругацких.
У Лукьяненко мы видим свободную «игру миров», в которой читатель не успевает привыкнуть к одной непривычной обстановке одной «страны чудес», как ему уже предлагают другую. Этому «буйству красок» противостоит более строгая проза, в которой писатель ограничивается созданием одного параллельного мира и именно на нем концентрирует внимание читателя. Таков роман Андрея Лазарчука «Транквилиум», где изображена одна «параллельная планета», доступ на которую обеспечивают «лазы», имеющиеся на территории России и США, и в силу этого населенная исключительно выходцами из России и англоязычных стран. Таков же роман Лазарчука «Штурмфогель», где над нашей обычной реальностью пролагается еще и магический «верхний мир», и если «внизу» идет Вторая мировая война, то «вверху» державы пока стараются соблюдать мир.
Другой пример — роман Вячеслава Рыбакова «Гравилет "Цесаревич"», в котором уменьшенная копия планеты Земля выращена в «реторте» некими злобными алхимиками для того, чтобы сделать ее полигоном для мировой революции.
У Рыбакова параллельный мир рукотворен — и это чрезвычайно характерно для российской фантастики. Действительно свободные, независимые от нашего, равноправные с нашим миром параллельные миры могут себе позволить создавать лишь немногие писатели. В большинстве случаев «иная реальность» оказывается не совсем иной — она производна от нашей, и не просто от нашего космоса, а от человеческой воли и человеческого сознания, иногда параллельные вселенные попросту рукотворны. У Вячеслава Рыбакова «иномир» выращивают в ретортах. Часто он является попросту виртуальной реальностью внутри компьютерных сетей — как в трилогии Сергея Лукьянеко «Лабиринт отражений» или в «Цифровом» Марины и Сергея Дяченко. В «Лабиринте отражений» идет речь о сочетании возможностей интернета, компьютерных игр и системы особых гипнотических воздействий на сознание — «Дип-технологии», позволяющей человеку почувствовать себя находящимся внутри виртуального мира. Эти лукьяненковские «Дип-технологии» упоминаются в романе Дяченко «Цифровой», также посвященном проблеме виртуальности компьютерных игр и постепенному вытеснению реальности виртуальностью из человеческого кругозора.
