Зрение и восприятие лирического героя Турсун-заде становятся острее, а его ум восприимчивее оттого, что он смотрит на жизнь другого народа глазами советского гражданина, глазами друга, который появился в чужой стране, как «первая волна весны»:
Я счастлив, но мучаюсь мукой другого народа,
Он в собственном доме стоит словно нищий у входа.
В далекую Индию песня моя полети, —
Я верю, я знаю, что ты из крылатого рода!
Индусское сердце приветом и лаской обрадуй,
Ты губ опаленных коснись долгожданной прохладой,
Дыхание правды всегда до народа дойдет,
Высокие горы для правды не станут преградой!
Стихи Турсун-заде рассказывают народам зарубежного Востока правду о Советском народе, рассказывают горячо, страстно. И также поэтически ярко и темпераментно раскрыли эти стихи народам Советского Союза правду о многих сторонах жизни Индии, Пакистана, Ирана.
Есть заметная разница между первой и второй частями индийского цикла стихотворений Турсун-заде, хотя их разделяет промежуток времени меньше чем в два года. За это время поэт снова побывал за рубежом: в апреле 1949 года в Париже в качестве советского делегата Всемирного конгресса мира, в ноябре 1949 года — с делегацией советских писателей в Пакистане. Во второй цикл входят стихи «Шляпа профессора Ахвледиани», «Мой тост», «Две дороги» и другие.
В этих стихах меньше лирических отступлений, пленяющих воображение читателя описаний экзотических индийских пейзажей. Эмоциональность передачи здесь приглушена более строгим, реалистическим письмом. В лучших стихотворениях второй части цикла — «Путешественник по Индии» и «Две дороги» — изображение вопиющих социальных контрастов приобретает еще большую поэтическую силу и убедительность. Да и сама тема судьбы народа в условиях феодально-колониальной эксплуатации раскрыта здесь с еще большей глубиной и еще более беспощадной правдой.
В ряду лучших произведений Мирзо Турсун-заде, развивающих и обогащающих идейно-художественные тенденции, проявившиеся в индийском цикле, находится поэма «Голос Азии» (1957). В этой поэме запечатлен новый размах героической борьбы народов Африки и Азии за свою независимость, за освобождение «от ига грубого меркантилизма, жестокого грабежа и омерзительного расизма, которые характерны для режима, установленного белыми колонизаторами»[5]. Величавой эпичностью и высокой патетикой отличается рассказ об этой борьбе, о победах, одержанных народами Китая, Индии, арабских стран, Африки.
Глубокое понимание поэтом исторических закономерностей борьбы народов Азии и Африки нашло свое отражение в выразительной художественной форме.
Так же как и многие другие произведения Турсун-заде, эта его поэма строится на противопоставлениях. Но насколько глубже и значительнее становится самый характер противопоставляемых явлений! Насколько богаче и масштабнее становится мышление поэта, насколько интереснее и многообразнее делается метафорический язык его образов и исторических ассоциаций!
Поэтом найдены запоминающиеся красочные детали, раскрывающие прошлое и настоящее народов Китая, Индии, Бирмы, Индонезии, Египта. В поэме звучат мужественные гордые голоса пробудившихся к свободе народов, от их имени лирический герой поэмы громко заявляет о том, что
Сын Востока теперь не позволит,
Чтобы сад его грабил пришелец…
В лирико-публицистических отступлениях он раскрывает то главное, ради чего поднялись народы Востока на борьбу и что делает их движение победоносным. И это главное — естественное право на жизнь, задавленную, смятую сапогом империализма:
Ради жизни свой голос возвысил
Весь Восток вдохновеньем объятый,
Ради жизни мечтали о встрече
Люди разных воззрений, наречий.
Ради жизни несли индианки
На ладонях зажженные свечи.
Ради жизни в кадильницах ярких
Благовонно курилось алоэ.
Ради жизни звенели напевы,
Где с грядущим сливалось былое…
Торжество жизни, разума и воли над насилием и угнетением, мощно звучащее в неудержимо нарастающем ритме поэмы, придает ей такую мужественную мажорную тональность.
Заново переосмысливается поэтом значение древних символов жизни и веры. Он говорит о том, что в душах людей нет больше места смирению и покорности ни таинственным силам природы, ни казавшемуся незыблемым порядку вещей. В этом произведении голоса народов зарубежного Востока сливаются с голосами их советских друзей, пример которых помогает им бороться за счастливую жизнь.
Ради жизни и индийские дети
Принесли нам игрушки с цветами, —
Защищайте, — сказали нам, — детство,
Ведь ребятами были вы сами!
В поэме «Голос Азии» раскрывается высокий гуманизм советского человека, для которого понятия патриотизма и интернационализма нерасторжимы и святы. Ведь именно потому, что поэт умел слушать звуки родной земли, понимать думы своего народа, он так хорошо постиг мечты и чаяния других народов Востока:
Я беседовал с Нилом и Гангом,
Речь Востока навеки близка мне,
Слушал пахоты мягкое сердце,
Слушал сердце суровое камня,
Слушал речку — певунью, плясунью,
Слушал я изумрудное чудо,
Это было в гиссарском селенье,
О друзья, к вам пришел я оттуда!
Значение поэмы Турсун-заде состоит еще и в том, что поэт сумел эмоционально передать пафос борьбы народов Азии, нарастающую мощь их голоса, твердость их поступи. В чеканных строках поэмы читателю передается ощущение неизбежности их победы над империализмом:
Но такой мы не ведаем силы,
Нет ее и не будет в природе,
Что растопчет и волю и душу
Тех, кто страстно стремится к свободе.
Поднимается новая сила,
Плещет влага от Ганга до Нила,
Это Азии кровь забурлила,
Каждой капелькой заговорила.
В самом зачине, в первых же строках поэмы возникает образ океана, штормовой бури, рокот грохочущих волн — с ними отождествляется пробуждение Азии. И недаром поэма уже сейчас переведена на английский, французский, испанский, немецкий, китайский, польский и другие языки мира. Один африканец назвал «Голос Азии» книгой о гроздьях гнева, которые зреют в сердцах народов Азии и Африки.
Всенародное признание получила эта поэма в нашей стране. В знаменательный день девяностолетия со дня рождения Владимира Ильича Ленина Мирзо Турсун-заде за сборник стихов и поэм «Голос Азии» и поэму «Хасан-арбакеш» был удостоен почетного звания лауреата Ленинской премии.
* * *
Но несмотря на то, что произведения на зарубежную тему заняли столь значительное место в творчестве Турсун-заде, они не заслонили, собой другой магистральной темы его поэзии — жизни Советского Таджикистана.
В пятидесятые годы Мирзо Турсун-заде выступает с новым циклом стихотворений «На земле таджикской». Хотя стихотворения этого цикла отражают повседневную жизнь республики, трудовые будни колхозников, строителей дорог и ирригаторов, садоводов и партийных работников, поэт и здесь остается верен своей излюбленной теме — прославлению интернационализма и братства народов.
Эпиграфом к этому циклу, пожалуй, могут быть поставлены строки одного из его стихотворений:
Сердце друга всегда ты насытишь рассказом,
Если все в том рассказе увидено глазом.
Все, о чем повествует поэт, увидено, подмечено его проницательным зорким взглядом человека, кровно заинтересованного в процветании жизни его народа, взглядом художника, у которого жажда творчества и прилив вдохновения возникают не только при известии о запуске космического корабля, но и при виде школы-новостройки в далеком горном кишлаке, нового сада, заложенного на бывшем пустыре, нового сорта хлопчатника, выведенного народными селекционерами, веселой свадьбы, сыгранной в семье друга… Вот в Таджикистане заложены первые плантации лимонных деревьев, золотистые плоды которых были до сих пор дорогим подарком, привезенным с другого конца земли. Для поэта это событие становится символом труда, сплачивающего людей разных национальностей, разрушающим былые перегородки, символом «великого братства»:
За собою оставил пахучий лимон
Перевалы и реки, и даль побережий,
Поселился у нас черноморец приезжий,
Навсегда он таджиками усыновлен.
Он обрел свое место над вахшской водой,
Снова чует отцовскую ласку народа.
Познавая любовь и язык садовода,
Он увидел: вся родина — сад золотой,
Он кавказец, в отечество наше влюбленный…
С нашим хлопком таджикским пусть дружат лимоны!
Плоды, вызревающие на землях, орошенных водою таджикских рек, под лучами горячего таджикского солнца — это одно из вещественных проявлений дерзновенной мечты народа, перестраивающего, переделывающего жизнь, покоряющего стихию. В стихотворении «Праздник на берегу Сыр-Дарьи», посвященном строителям Каракумского канала, Мирзо Турсунзаде пишет о своенравной реке:
