Усыпленный человек улыбнулся, как блаженный, и в то же время заплакал. Бог муз разбудил его тогда дневным светом, опасаясь, чтобы смертный не узрел бессмертных.
Мы не будем делать выписок для показания второй стороны Жан-Поля, а только спросим, что за мысль или даже что за смысл хоть вот в этих строках: «Что такое все удовольствия человека и наслаждения человека? Прекрасные прогулки на дворе темницы»? – А таких строк у Жан-Поля встречается довольно, особенно там, где желание говорить образами и символами заставляет его прибегать к натянутым сравнениям, которые он берет изо всех сфер знания – даже чистой математики.
Статья г. Даля «Об омеопатии» как-то странно попала под одну нумерацию с поэтическими мыслями Жан-Поля{10}. Впрочем, это нисколько не мешает ей быть в высшей степени интересною статьею, и по содержанию и по изложению. Как медик, г. Даль был заклятым врагом Ганнеманова учения и со всею запальчивостию партизана преследовал ее у нас, на Руси, своими статьями в «Сыне отечества» за 1833 год{11}. Теперь, опытами убедившись в достоинстве этой методы, он со всею искренностию и со всем самоотвержением благородного человека и ученого, предпочитающего святую истину личному самолюбию, признается в своей прежней несправедливости и торжественно возвышает свой голос за «омеопатию». Советуем всем читать эту прекрасную статью, предмет ее близок душе всякого, а изложение так просто и доступно для всех.
Статья «О греческой эпиграмме» имеет ученое и литературное достоинство.
Повестями XII том не блистателен. Тут помещена «Мачеха и панночка» г. Гребенки, которая… но – виноваты! – мы обещались говорить только о хорошем…
Теперь о стихотворениях.
В XI томе помещена целая поэма «Казначейша». Стих бойкий, гладкий, рассказ веселый, остроумный – поэма читается с удовольствием{12}. Потом заметно, теплотою чувства, стихотворение «Освободительница», подписанное буквою Г.{13} – «Новые строфы из «Евгения Онегина»«интересны, как все, вышедшее из-под пера Пушкина{14}. «Опричник», отрывок, должно быть, из большого сочинения, служит новым доказательством, как много чудных надежд унес Пушкин в свою безвременную могилу…{15}
И для нас
Погиб животворящий глас!..{16}
«Великое слово», дума г. Кольцова, заключает собою XI том «Современника». Эта дума по глубокой мысли, по возвышенности выражения принадлежит к роскошнейшим перлам русской поэзии. Вот она:
Глубокая вечность
Словом огласилась;
То слово: «Да будет!»
Ничто воплотилось
В тьму ночи и свет;
Могучие силы
Сомкнуло в миры,
И чудной, прекрасной
Повеяло жизнью;
Земля красовалась
Роскошным эдемом…
И дух воплощенный,
Владетель земли,
С челом вечно юным,
Высоким и стройным,
С отсветом свободы
И мысли во взоре,
На светлое небо
Как ангел глядел…
Свобода души!
Где ж рай твой веселый?
Следы твои страшны,
Отмечены кровью
На пестрой странице
Широкой земли;
И лютое горе
Ее залило —
Ту дивную землю,
Бесславную землю.
Но слово «Да будет!»{17}
Не мимо идет:
В хаосе печали,
В полуночном мраке
Надземных судеб,
Божественной мыслью
На древе креста
Сияет и светит
Терновый венец…
И горькие слезы —
Раскаянья слезы,
На бледных ланитах
Земного царя
Зажглись упованьем
Высоким и светлым.
И дух вдохновляет
Мятежную душу:
И сладко ей горе,
Понятно ей горе —
Оно искупленье
Прекрасного рая…
«Да будет!» и было,
И видим, и будет —
Всегда, без конца…
Кто ж он, всемогущий,
И где обитает?..
Нет богу вопроса,
Нет меры ему!..
Отделение стихотворений в XII томе тоже начинается поэмою. Это поэма г. Ершова – «Сузге»; к содержанию ее подало повод событие завоевания Сибири Ермаком. Стих бойкий, плавный – местами гармонический и поэтический – составляет достоинство поэмы; а отсутствие сжатости и силы – ее недостаток. Если бы г. Ершов, написавши свою поэму, отложил ее в сторону и потом, в минуты вдохновения, делал бы поправки, заменяя десять стихов – двумя-четырьмя, – тогда его поэма была бы прекрасным поэтическим цветком на пустынном и мертвом поле современной русской поэзии. «К равнодушной», стихотворение гр-ни Ев. Р-ной{18}, замечательно более по мысли, нежели по художественной отделке. «Новые строфы из «Евгения Онегина»«– к чему похвала и восклицания! – Читайте сами – вот две строфы из трех:
О вы, которые любили
Без позволения родных
И сердце нежное хранили
Для впечатлений молодых,
Для радости, для неги сладкой, —
Девицы, если вам украдкой
Случилось тайную печать
С письма любезного срывать,
Иль робко в дерзостные руки
Заветный локон отдавать,
Иль даже молча дозволять
В минуту горькую разлуки
Дрожащий поцелуй любви,
В слезах, с волнением в крови!
Не осуждайте безусловно
Татьяны ветреной моей,
Не повторяйте хладнокровно
Решенья чопорных судей.
А вы, о девы без упрека,
Которых даже речь порока
Страшит сегодня как змея,
Советую вам то же я.
Кто знает? пламенной тоскою
Сгорите, может быть, и вы —
И завтра легкий суд молвы
Припишет модному герою
Победы новой торжество:
Любви вас ищет божество{19}.
После прекрасного стихотворения г. Кольцова «К милой», перепечатанного «Современником» из 2 № «Московского наблюдателя» за прошлый год{20}, можно еще упомянуть о стихотворении «К Венере Медицейской»{21}.
Воз, телега. Медведица, или Колесница{22}.
О «Современнике» см. в наст. т. прим. 2 к заметке «Литературная хроника» (с. 569).
Критический отдел «Современника» вел П. А. Плетнев. В своей оценке его как критика и рецензента Белинский во многом совпадал с Пушкиным и декабристами. Пушкин писал, например, Плетневу 15 марта 1825 г., имея в виду его статью «Письмо к графине С. И. С. о русских поэтах»: «Брат Плетнев! Не пиши добрых критик! Будь зубаст и бойся приторности» (Пушкин, т. X, с. 130). Ср. суждение А. Бестужева об этой же статье: «Мне кажется, что г. Плетнев не совсем прав, расточая в обозрении полною рукою похвалы всем и уверяя некоторых поэтов, что они не умрут потому только, что они живы» («Полярная звезда на 1825 год», с. 19–20).
Автор «Очерков Швеции» – В. А. Жуковский.
Белинский положительно отзывался об этой и других статьях Н. В. Неведомского, ценя сочувствие автора патриотическому движению и свойственное ему мастерство изложения (см. наст. т., с. 292 и 407).
«Молодой человек», в судьбе которого принял участие Жуковский, – сибирский поэт-самоучка Е. Л. Милькеев. Он скоро вернулся в Москву, приезжал в Петербург и был «ободрен» славянофилами и Плетневым. При поддержке А. С. Хомякова, Н. Ф. Павлова и др. в 1843 г. вышли «Стихотворения Милькеева», вызвавшие отрицательную рецензию Белинского (наст. изд., т. 5).
Теперь печатается под названием «Записки П. В. Нащокина, им диктованные в Москве, 1830».
Главное действующее лицо повести Гоголя «Нос».
У Гоголя: «почел приличным показать свою общежительность».
Имеется в виду Н. Полевой, который писал, что Гоголь «груб и просто несносен, когда его казаки начнут любезничать и геройствовать» («Сын отечества», 1838, № 9, отд. IV, с. 58). Белинский, возмущенный переходом Полевого в лагерь реакционной журналистики, писал И. И. Панаеву 22 февраля 1839 г., что должен во что бы то ни стало «спихнуть» Полевого «с синтеза и анализа и со всего этого хламу пошлых, устарелых мненьиц и чувствованьиц, на которых он думает выезжать и которыми думает запугать новое поколение».
В двенадцатом томе «Современника» «Отрывки из Жан-Поля», помещенные в разделе IV («Отдельные мысли»), и статья В. Даля «Об омеопатии», помещенная в разделе V («Современные записки») имела общую (вторую) нумерацию страниц.
«Сын отечества», 1833, № 13–15, подпись: В. Луганский. С. Ганеман – основатель гомеопатии.
«Казначейша» («Тамбовская казначейша») была напечатана без подписи, и Белинский не знал, что автор ее – Лермонтов. Критик и позже высоко оценивал «Казначейшу», считая ее вместе с «Графом Нулиным» Пушкина и «Парашей» Тургенева образцом современной юмористической поэмы, требующей «образованного, умного взгляда на жизнь» («Русская литература в 1843 году» – наст. изд., т. 7).
