Владимир Богданович утверждает, что “ПОСЛЕ ЗАВЕРШЕНИЯ КОНФЛИКТОВ И ОСВОБОДИТЕЛЬНЫХ ПОХОДОВ АРМИИ НЕ РАСФОРМИРОВЫВАЮТСЯ”, а Алексей Валерьевич на примере расформирования ОДНОЙ армии (13-й) после польского похода (при том, что всего во время похода имелось ДВЕНАДЦАТЬ армий и армгрупп) уверяет читателей в “ошибочности” этого тезиса. На примере расформирования ЧЕТЫРЕХ армий (7, 9, 13 и 15-й) после окончания Зимней войны Алексей Валерьевич снова “затаптывает” Владимира Богдановича. Это происходит на фоне того, что к маю 1940 года, по завершению всех походов и войн, в европейской части сохранились ДЕСЯТЬ армий (3, 4, 5, 6, 8, 10, 11, 12, 14-я армии и Кавалерийская АГ). Согласен, Владимир Богданович ошибся (или же соврал: он же пользовался всего лишь “кладезем честности и мудрости” — Советской военной энциклопедией — в чем его упрекает Алексей Валерьевич, переписывая инфу Мельтюхова) — кое-какие(!) армии иногда(!) расформировывались. Можно бить в ладоши, топать ногами и кричать “Исаев — чемпион!” Только следует вопрос: а оставшиеся ДЕСЯТЬ армий — для чего, собственно, оставлены? Не объясняет этого наш “энциклопедист”, в комплект его “базовых знаний” такие “неудобные” вопросы не входят.
Далее Владимир Богданович уверяет, что именно “ПОСЛЕ ВСЕХ ОСВОБОЖДЕНИЙ И ВОЙН В 1940 ГОДУ ПРОЦЕСС ТАЙНОГО СОЗДАНИЯ АРМИЙ РЕЗКО УГЛУБИЛСЯ И РАСШИРИЛСЯ”. Алексей Валерьевич с этим тезисом в общем-то особо и не спорит. Делает вид, что такого тезиса как бы и нет. Он лишь, цитируя этот тезис, поправляет Владимира Богдановича, объясняя, что 26-я армия — это никак не новая армия, а всего лишь переименованная Кавалерийская армгруппа (“хрен слаще редьки”!). И переименование это произошло не в июле 1940 года (как пишет Владимир Богданович), а 1 января 1941 года по приказу наркома № 0074 от 27.12.39. О том, что этим же приказом была сформирована еще и 25-я армия, — ни слова. Ведь Владимир Богданович, по невежеству своему, ничего об этом факте не знает и относит создание этой армии аж на июнь 1941 года. Зачем же Алексею Валерьевичу лишний раз подтверждать то, чего подтверждать не хочется?
Но вот факт создания в июне 1940 года 9-й армии в ОдВО Алексею Валерьевичу упомянуть приходится. Но делает это он, представляя факт создания армии исключительно как незначительное, но весьма положительное мероприятие: во-первых, существовала армия всего-ничего — к 10 июля была расформирована, а во-вторых, цель формирования армии была благая — забрать свое (Бессарабию) и по дороге, между делом, прихватить чужое (Буковину). Ничего не пишет Алексей Валерьевич и о создании в июне 1940 года 15, 16 и 17-й армий. Забывает и о формировании новой 7-й армии в сентябре 1940 года. Зачем же “тень на плетень” наводить? Лучше поправить Владимира Богдановича. За что-нибудь незначительное. Например, за то, что тот употребляет выражение “уходит в тень”. Алексей Валерьевич строг: “уходит в тень” — это “по-русски называется расформированием”. Поправлю и я (незначительно) Алексея Валерьевича (прикинувшись на время “борцом за правильность цитирования и за чистоту русского языка” Antipode) — сообщу энциклопедисту, что слово “расформирование” никак не “русское”: оно как раз “иностранное”, сиречь заимствованное, и этимологически восходит к латинскому formare (составлять).
Последний, и, очевидно, главный тезис Владимира Богдановича — “ТАЙНОЕ СОЗДАНИЕ АРМИЙ В 1940–1941 ГГ. НЕЛЬЗЯ ОБЪЯСНИТЬ ОСОЗНАНИЕМ ОПАСНОСТИ НАДВИГАЮЩЕЙСЯ ВОЙНЫ” — Алексей Валерьевич “глушит” вполне привычным для себя способом. Забывая о формированиях 1940 года (7, 15, 16 и 17-й армий), он обвиняет Владимира Богдановича в “незнании основ мобилизации”, рассказывает о собственных знаниях по этому вопросу… ну и, в результате, как кажется Алексею Валерьевичу, всем должно стать ясно, что Владимир Богданович по сравнению с Алексеем Валерьевичем — вроде засушенного сухофрукта рядом с титаном мысли.
Ну а я вот скомандую — “На первый-второй рассчитайсь!” и поставлю рядком, попарно, утверждения нашего “энциклопедиста”, дабы нагляднее видно было — какая каша в голове у него.
Итак, игра в “чёт—нечёт”, сиречь парные утверждения Алексея Валерьевича о принципах мобилизации и о практических мероприятиях, кои якобы именно по этим принципам осуществлялись (цитирую с. 119–120):
ПЕРВОЕ НЕЧЕТНОЕ: “При объявлении мобилизации растут не только дивизии, но и армии. В СССР в случае войны предполагалось на базе управления внутреннего военного округа создавать армию”
ПЕРВОЕ ЧЕТНОЕ: “Формирование армий на базе управлений [внутренних] округов… началось в мае 1941 года”
ВОПРОС К ПЕРВОЙ ПАРЕ: В мае 1941 года в СССР на территории внутренних округов уже была объявлена мобилизация или же уже вообще началась война? 13-я, 19-я, 23-я, 27-я и прочие армии внутренних округов формировались все же по “принципам мобилизации” или же — вопреки этим принципам?
ВТОРОЕ НЕЧЕТНОЕ: “В случае войны предполагалось на базе управления Одесского военного округа формировать 9-ю армию”
ВТОРОЕ ЧЕТНОЕ: “ОдВО не был “тайно существующей” 9-й армией”… “[управление ОдВО стало армией] только в преддверии войны”
ВОПРОС КО ВТОРОЙ ПАРЕ: Так 12 июня 1941 года на территории ОдВО уже гремели бои? Или же девушки уже плакали, провожая своих уходящих по мобилизации парней? Приграничный округ тоже формировал армию по мобпринципам, как и внутренние, или же вопреки принципам?
Как ложно утверждал Алексей Валерьевич в главе 4-й, “скрытая частичная мобилизация перед войной” — стандартная практика, используемая во многих странах. Ну а скрытое формирование армейских управлений, сиречь окончательное оформление военной оргструтуры в мирное время, без проведения даже скрытой мобилизации — чье изобретение? Использование этого “ноу-хау” тоже стандартно? И есть примеры? И эти действия Советского Союза — тоже аналогичны процессам, “происходившим в армиях других стран — участниц Второй мировой войны”?
Особого внимания, по Алексею Валерьевичу, заслуживает постоянное упоминание Владимиром Богдановичем прилагательного “тайное” по отношению к факту формирования очередной армии. Алексей Валерьевич уверяет, что “было бы странно оповещать о формировании армии, хоть в мирное, хоть в военное время, в центральных газетах. Поэтому они формировались с соблюдением штатных мер секретности.”
Поправлю Алексея Валерьевича еще раз — просто переписать информацию у Мельтюхова смог бы и менее амбициозный, т. е. совсем не претендующий на звание “знатока” человек, чем наш “энциклопедист”. А вот Алексею Валерьевичу несомненно стоило бы обратить внимание на то, что создание армий в 1938–1940 гг. для всякого рода конфликтов и освободительных походов совершалось действительно согласно “штатных мер секретности” — практически все формирования/расформирования происходили в соответствии с секретными (“один ноль перед номером”) или совершенно секретными (“два нуля перед номером”) приказами наркома обороны. Различные пертурбации с названиями армгрупп в сентябре 1939 года вообще были отданы на откуп Киевскому и Белорусскому округам. Но как раз формирования армий 1941 года НИКАКИХ следов в канцелярии Центрального аппарата Наркомата Обороны НЕ ОСТАВИЛИ. Наркомат обороны в 1941 году уже НЕ УПРАВЛЯЛ этим процессом. Этим занимались… другие, более высокие инстанции. Соответственно, говорить о “штатных мерах секретности” в отношении 1941 года НЕЛЬЗЯ. Мероприятия 1941 года были БОЛЕЕ СЕКРЕТНЫМИ, чем когда либо ранее и, следовательно, БОЛЕЕ ВАЖНЫМИ. Отсюда — процесс формирования армий в 1941 году имел совершенно иную, отличную от предыдущих лет, природу и цель. И с предыдущими (1938–1940 гг.) формированиями связан… только лишь общим “нерусским” словом “formare”.
Конечно, ежели целью своей не ставить заявить миру (и потенциальному врагу), что мы готовимся отразить возможное нападение, то лучше всего ничего не сообщать в центральных газетах. Лучше тогда, конечно, всячески скрывая свои военные приготовления даже от канцелярии Наркомата Обороны, заявлять потом, что воевать мы не хотели и имели единственной (всем давно известной) целью оттянуть войну, потому как… “мы мирные люди и…” просто починяли наш заржавевший после последней поездки (летом 1940 года) бронепоезд. Ремонтировали по новой технологии. Сверхсекретной. Не по такой, как в 1938, 1939 и 1940 годах.
Будет несправедливым не отметить несколько “чистых побед” Алексея Валерьевича над Владимиром Богдановичем. Они действительно имеют место в этой главе. Но, как и обычно у Алексея Валерьевича, — в незначительных мелочах. И исключительно благодаря использованию Алексеем Валерьевичем более полной источниковой базы (собранную и обработанную Мельтюховым, о чем Алексей Валерьевич также, как и советское руководство в 1941 году, строго секретно умолчал), чем была у Владимира Богдановича в годы написания его книг.
