Чтобы стало понятным, почему я оторопела и онемела, приведу тему своего выступления: «Русская литература спасла русскую историю. Теперь она историю выбирает». Вкратце, тезисно: историкам в XX веке были мало и плохо доступны источники; сами публикации подвергались цензуре; историки оставались за пределами науки; литература героически «возмещала» историю; ныне она предлагает различные «утопические» и «антиутопические» варианты будущего России. Что можно было в этом услышать «антироссийского», бог весть. На совести «дипломата». Но произнесено это было со зловещей интонацией. Как вы понимаете, разыгравшаяся буквально через пару часов история с Гайдаром подбавила во мне эмоций, в том числе (и задним числом) относительно слов и интонации «дипломата».
И вот я думаю: почему все-таки Россия как государство тяготеет к устойчивому антропологическому типу, так явно выраженному в ее заграничных работниках, любящих свою страну столь же сильно, сколь быстро они стремятся в своей карьере ее покинуть? И незабываемые уроки этой своей любви дающие всем другим, особенно – существующим независимо от них. Почему именно они лучше прозаиков и поэтов, историков и литературоведов, за последние годы свободно выступивших в сотнях дискуссий по всему миру – и доказавших-таки ему, этому миру, что в России есть свобода мысли и мнений, лучше меня знают, как именно надо родину любить?..
Конференция «Россия – Ирландия в меняющемся мире: история и верховенство закона» была действительно блестящей – и по составу участников, и по существу высказанных мыслей. Это уже вторая конференция из данного ряда: первая прошла два года тому назад в Москве, накануне второй в издательстве «Росспэн» вышел сборник докладов и выступлений (на английском), вскорости должен появиться и аналог на русском. Почему вдруг – Ирландия/Россия? Вроде бы, на поверхностный взгляд, мало точек для соприкосновений и сопоставлений, но на взгляд более глубокий отчетливо видно, что и географическое положение (относительно «Европы»), и особое положение и богатство литератур, и эмиграция (в XX веке), и миграция (в XXI), и экономическая проблематика, и роль религии в обществе, и травма – пережитый страшный голод, и многое другое сопоставимы и в сопоставимости становятся еще более впечатляющими. С «нашей» стороны – и с «их» стороны. Темами сессий были «Литература как фактор истории», «Роль средств массовой информации», «Гражданское общество, меньшинства и миграция», «Отношение к закону», «Национальная жизнь сквозь призму религии», «Перспективы страны по отношению к организациям Европы», «Взгляд на историю». Среди участников – посол Ирландии в России Джастин Хартман, президент университета Мейнут Джон Хьюдж, профессор Ольстерского университета Фрэнк Сьюэлл, с отечественной – организатор международных гуманитарных проектов Алексей Демидов, епископ Егорьевский Марк, директор Института европейского законодательства Марк Энтин, генеральный директор издательства «Росспэн» историк Андрей Сорокин, профессор Высшей Школы экономики Андрей Медушевский… Вот я и представила: профессора из Ирландии выступают с докладами в Москве, а в перерыве на кофе к ним подходит неприметный человек из посольства Ирландии в Москве и произносит: а чегой-то вы нашу мать-Ирландию не любите…
Правда, вскоре после риторического вопроса «дипломату» пришлось заняться своим прямым делом, а не патриотическим воспитанием выступающих. Гайдара отвезли в больницу, и сотрудники организовали дальнейшую эвакуацию его в посольский дом, затем и в Москву. Вроде бы все завершилось благополучно.
Но послевкусие осталось – и не проходит. Несмотря на внушительное количество лучшего в мире, по-моему, пива «Гиннес», закупленного мною в «Duty-free» дублинского аэропорта.
Должна сказать, что я вообще не очень люблю употребления слов, связанных со смертью, в заглавиях книг. Это схоже с тем, как не любят артисты ролей, связанных с «покойницкими» делами и ритуалами. Поэтому слово «гибель» из названия книги при переиздании предлагаю Егору Тимуровичу изъять. Заменить чем-нибудь другим. Так, на всякий случай. Из суеверия. Империя мстительна – даже вроде бы претерпевшая «гибель».
P.S. Написано это было мною в 2006-м. Теперь, когда Гайдар умер, слова/совпадения мне кажутся еще более тяжелыми.
Много телеинтерпретаций классики? Нет, все-таки мало – на фоне русского культурного наследия, которое исчерпать невозможно: первый ряд, второй ряд, третий ряд… Да и первый не исчерпан – весьма прибыльное, что показывают рейтинги, и весьма полезное, просветительское, дело перевода русской классики на телеэкран только начато. Выстраивается пока не очень большой и разнобойный ряд – от «Мастера и Маргариты» и «Доктора Живаго» до теперешнего «Тихого Дона». На самом деле общество зрителей, сменившее (исторически) общество читателей, получает суррогатную историю в виде смеси, в которой присутствуют и «Дети Арбата», и «Московская сага», и «Двенадцать стульев». Все смешалось в доме Обломовых. То есть в нашем, отечественном доме, разумеется, доме с телевизором. «И все это наша история», как однажды произнес президент. Сначала ее заменила худ. литература (потому что историкам профессиональным история была запрещена), а теперь – ТВ, где уже прописался хоровод «кремлевских жен» и главной жены «в постели со Сталиным» (представьте себе на мгновение, что на немецком ТВ без конца крутят кино про дам фашистской верхушки).
Конечно, грустно, что более десяти лет отснятый Бондарчуком и его командой материал пролежал под спудом, но «Тихий Дон» появился именно в нужное время.
При помощи телевидения (сериалов по преимуществу) сегодня создается новая виртуальная история страны. Меняется общенациональный календарь, перекраиваются события, перекрашиваются даты. Назначаются новые праздники, которые приживаются (если приживутся!) с трудом, поскольку назначить-то их назначили, в календарь вписали, а сценарий их проведения и не придумали. Зато придумали идеологию. Как раз накануне устроили всероссийское обсуждение – кого считать «коренным населением». А еще в течение нескольких недель подбавили антигрузинскую истерику. А еще перед этим – запреты на вино из Молдавии и Грузии (чем, интересно бы знать, сегодня травит себя «коренное население»?). Как известно, дело, выпущенное из одних рук, немедленно подхватят другие; и вот вместо демонстраций стариков-коммунистов на 7 ноября власть получила настоящую головную боль в виде молодого «Русского марша» 4 ноября. Установками и переустановками праздников занимались политтехнологи, а у них плохо с воображением – дальше собственного кармана они, как правило, не видят.
И вот в эту отмененную дату 7 ноября вместо праздника Великой Октябрьской социалистической революции народу предложили кино: фильм знаменитого советского кинорежиссера и лауреата Сергея Бондарчука по знаменитому роману самого знаменитого советского писателя Михаила Шолохова. Еще и нобелиата. Еще и со скандальным шлейфом – как вокруг самого «Тихого Дона» (скептицизм «Стремени „Тихого Дона“», текста, принадлежащего перу А. И. Солженицына, разделяют некоторые исследователи-литературоведы), так и вокруг самого Шолохова. Мне в принципе все равно, кто на самом деле написал этот роман – предположим, что это и впрямь первый в истории нашей словесности роман, не являющийся плодом ни великой дворянской, ни серебряновечной культуры; роман о народе, написанный изнутри народа. Если это так, то не было в истории советской литературы такого яркого примера творческой деградации писателя. Если вспомнить Шолохова на протяжении лет – от послевоенного времени до кончины: спуск в объятиях советской власти. То же самое можно сказать о режиссере Бондарчуке – хотя его изначальный талант, его дар был не столь оглушителен и не столь (потому) круто шел вниз, но последняя работа свидетельствует о тяжком творческом кризисе (вряд ли Федор Бондарчук умудрился бы ее так испортить).
Зрителю (на 7 ноября, повторяю) был предложен олеографический вариант нашей истории в картинках «любовного» комикса. Не буду о неправильном кастинге. Не буду о том, что сам «язык тела» иностранных артистов, их жестикуляция и мимика глубоко чужды для столь изначально народного текста, каким является «Тихий Дон». Что и казаки-то здесь получились как из плохого этнографического музея – с их декоративными хатами, опереточными костюмами и пародийным «шо».
Само появление картины на телеэкранах было обставлено не только задействовавшей все ресурсы Первого канала пиар-компанией – от познеровских «Времен» до полудетской утренней программы «Пока все дома». Само появление было подобно чуду и как будто специально вписывалось в острый общеидеологический контекст: злобные западные силы, какой-то Кощей бессмертный держал наше национальное достояние у себя в темнице. А теперь оковы пали, наш доблестный Георгий деву (то есть фильм) от западного дракона освободил. Такая вот мифологема – в разгар кампании по объединению здоровых патриотических сил с отсечением радикальных как слева, так и справа. И все это очень хорошо бы складывалось, если бы действительно внутри было «чудо», спасенное от мерзкого Кощея. Но вот «чуда»-то и не произошло, в чем и проблема, откуда и разочарование.
