Сейчас человечество волнует, естественно, вопрос о новой мировой войне. Люди утешают себя мыслью, что советские люди и руководители тоже не хотят войны, ибо они знают, что тоже пострадают от нее, может быть даже роковым образом. Но, увы, это сознание не играет роли. Войны не начинают, они начинаются сами собой. Отношения в системе руководства могут сложиться так, что начало войны окажется суммарным результатом усилий отдельных людей именно предотвратить ее наступление. Советский Союз создал армию нападения и проводит агрессивную внешнюю политику, руководствуясь интересами самообороны. И это – не просто пропаганда. Это есть прежде всего эффект той самой системности, когда чрезмерная оборона переходит в нападение. Особенность коммунистической системы состоит в том, что она имеет очень слабые внутренние сдерживающие начала, очень слабый самоконтроль. Роковые последствия жизнедеятельности коммунистическое! системы страшны не предумышленностью, а именно их системной неподконтрольностью. Это грубая ошибка думать, будто в коммунистической системе все подчинено центральному руководству и его воле. Подчинение есть отношение между людьми. Законы же этих отношений никому не подчиняются.
Совершенно поразительный пример эффекта системности дает деятельность руководящих органов коммунистической страны. Самим участникам этих органов кажется, будто они сами планируют события и поведение страны. Посторонним поверхностным наблюдателям кажется, будто в руководящих органах есть какие-то лица или группировки, которые проводят ту или иную политику, изобретают и принимают решения. Мне не раз приходилось слышать, например, будто афганистанская операция Советского Союза была проведена по настоянию «военных», будто в советском руководстве идет борьба «ястребов» и «голубей», будто «хозяйственники» конфликтуют с «идеологами» и «политиками» и прочий вздор такого же рода, свидетельствующий о полном отсутствии у говорящих такого системного понимания общественных явлений. На самом деле руководство советского общества образует систему, в которой возможны необъяснимые в обычных понятиях явления. Например, здесь человек, заинтересованный в принятии некоторого решения, может выступать против этого решения, зная заранее, что решение будет принято все равно, что о его позиции станет известно, что это будет несколько идеализировать его персону. Здесь принятие окончательного решения высшим органом власти может оказаться пустой формальностью в констатации положения вещей, независимо от него и навязывающего ему данное решение. Здесь конфликты между лицами и группками по поводу какой-либо высокой проблемы могут быть лишь формой примитивной борьбы за посты. И дело тут не в том, что нет личных и групповых отношений, различий людей, личных особенностей их и прочих явлений того же рода, – все это тут есть. Дело в том, что если вы будете иметь абсолютно все сведения о характере людей, о их взглядах, о их взаимоотношениях и намерениях, вы все равно на основе этих знаний не будете в состоянии предсказывать возможное поведение руководства страны как целого. Чтобы делать более или менее надежные предсказания на этот счет, вы должны именно эти сведения отбросить как излишние и даже как мешающие пониманию сути дела и использовать в качестве основы для своих рассуждений сведения о данной системе совсем иного рода.
Стабильность, целостность, живучесть
Когда я в своих выступлениях говорил о том, что коммунистическое общество стабильно, многие мои слушатели и собеседники выражали по сему поводу недовольство. Они, наоборот, настаивали на нестабильности этого общества, выдавая желаемое за действительное. А между тем это общество не просто стабильно, оно стабильно в высокой степени. Но стабильность – не обязательно положительное качество общества. Стабильность может быть следствием низкого уровня социальной организации, застойности, консерватизма, разрушения или отсутствия институтов цивилизации. Нестабильность может быть следствием динамики жизни, высокого уровня организации, роста цивилизации. Именно так обстоит дело в отношении социальных систем.
Определим само выражение «стабильность». Стабильность социальной системы есть способность сохранять данное состояние, которое является нормой для нее, стремление сохранить это состояние и способность возвращаться в это состояние в случае вынужденных отклонений от него. Любая достаточно большая социальная система имеет тенденцию к стабильности, раз она существует. Но она порождает и явления, нарушающие стабильность. Соотношение этих тенденций в процессе жизни общества весьма изменчиво. Нет абсолютно стабильных и абсолютно нестабильных систем. Но они различаются по степени стабильности (или нестабильности) и по способам ее восстановления (и нарушения). История пока дала еще мало данных для категорических суждений относительно характера стабильности коммунистического общества. Я свой вывод о его высокой степени стабильности базирую на анализе этого общества как эмпирической системы и некоторых принципах систем такого рода.
Коммунистическое общество является высокостабильным благодаря таким его свойствам (среди прочих): 1) однородность структуры всех его пространственных частей, органов, тканей, слоев, групп; 2) стандартизация условий жизни населения и системы управления; 3) централизованное управление всеми аспектами жизни общества; 4) мощная единая система власти, пронизывающая все общество сверху донизу и в различных разрезах; 5) единая идеология и мощная идеологическая обработка населения, имеющая результатом однообразие поведения в важных ситуациях; 6) способность огромного числа людей занимать любые руководящие посты к действовать так, как это требуется интересами целого; 7) отсутствие серьезных оппозиционных движений, мощная сеть органов подавления проявлений недовольства; 8) способность сохранять целостность общества и жизнь его в случаях больших потерь, т.е. высокая степень выживаемости в трудных условиях; 9) возможность удерживать низкий жизненный уровень населения достаточно долго и без серьезных протестов. Если проследить, как сплетаются воедино эти и многие другие факторы коммунистической системы, то сформулированный выше тезис будет звучать убедительно и без точных измерений.
Коммунистическое общество стабильно до такой степени, что внутри его просто не вызревают достаточно серьезные силы, способные разрушить его изнутри. И бессмысленно надеяться на какие-то радикальные перемены этого общества в сторону западных демократий, обусловленные внутренними потребностями коммунистических стран. Что касается стабильности в смысле целостности страны, то коммунистические страны развивают беспрецедентные в истории средства для этого (в виде могучих армий, органов государственной безопасности, ограничений на въезд и выезд из страны, препятствий для внешних влияний и т.д.). Мощные армии в коммунистических странах создаются не только для защиты от возможного нападения извне и для нападения на другие страны, но и для сохранения внутренней целостности и стабильности общества.
Целостность системы – это не обязательно мир и согласие ее частей и элементов. Внутри целостности может иметь место вражда и борьба. Мир и согласие частей целого не обязательно укрепляют целостность страны, а вражда и конфликты не обязательно ослабляют ее. Здесь есть своя мера. И при рассмотрении различного рода конфликтов в системе надо принимать во внимание не только то, что разъединяет элементы системы, но и то, что объединяет их в целое. Например, на Западе возлагают надежды на национальные конфликты в Советском Союзе, игнорируя при этом тот факт, что несмотря ни на что различным народностям все же выгоднее оставаться в составе Советского Союза, чем отделяться от него. Возлагают надежды на конфликты в руководстве, хотя эти конфликты нисколько не затрагивают генеральную линию руководства, выражают лишь борьбу людей за места в руководстве, никогда не преступают меру, угрожающую серьезным ущербом для руководства как целого. Даже диссидентское движение здесь нисколько не угрожает целостности общества, выполняя до некоторой степени положительную роль информирования руководства о положении в обществе.
