Юрий Мухин
Россия гниет с головы. Проклятие власти
Элита государства — те люди, которые находятся на руководящих постах этого государства, и те, кто убеждает население, что так и должно быть. Эти люди определяют и величие государства, и духовно-материальный уровень жизни народа. Что нужно, чтобы эти люди морально и интеллектуально сгнили? Что нужно, чтобы предотвратить это гниение? Как это было в России и что делать, чтобы подобное не повторялось, — тема этой книги.
Мысль сосредоточить в одной книге мысли о том, как элита сначала молодого, энергичного государства в конечном итоге привела его к гибели без каких-либо видимых внешних и внутренних причин, зародилась после того, как я написал работу с размышлениями о содержании «Повести временных лет». А началось все с получения из Казани в подарок от историка Е. Н. Кутузова книги «Индоевропейцы. Славяне. Русские». Таких книг не читал лет 30, пожалуй, последней была «Память» Чивилихина. Не очень и хотел начинать, но увлекся как отдыхом от других тем.
Написана книга в принципе хорошим языком, но она ну очень большая. В ней 600 страниц мелкого шрифта, а напечатай ее нормальным шрифтом, было бы страниц 900. Сейчас такие книги, да еще и на одну тему, кто будет читать? Издательством указано: «Казань. Фрактал, 2009, 600 стр.», но в Интернете ни текста книги, ни сведений об авторе не нашел.
Причина толщины книги определена замыслом автора — он взялся обобщить все, что известно по данному вопросу. Это можно было бы сделать и короче, но автор — человек с юмором и не наивный, он понимает, как будет воспринята такая книга его высокопросвещенными коллегами, о которых он заметил, что у нас серьезные ученые потому и серьезные, что никогда не делают серьезных выводов. А автор делает множество серьезных выводов, причем собственных. Поэтому основной текст книги — это разбор чужих ошибок и доказательство своей правоты. Это, конечно, тоже интересно, но утомляет.
Кроме этого, для меня тяжело было то, что речь идет о том, что трудно представить, — о народах, которых уже давно нет, кроме того, боясь еще больше расширить объем книги, автор почти никогда не описывает, как эти народы выглядели. Фактически воспринимаешь сотни названий народов и языков только как абстракцию — как голые слова. Книга давит информацией. Кстати, автор работает на стыке собственно истории и филологии, поэтому, обосновывая свои выводы, рассматривает, как мне кажется, происхождение до тысячи слов и названий, если не больше. Короче, если бы мне пришлось сдавать экзамен по этой части истории, я бы не сдал — слишком бы много пришлось заучивать наизусть.
Несмотря на это, в каждом отдельном случае предмет доказывания в книги достаточно прост — язык (слова) и обычные бытовые детали жизни людей. То есть вещи, доступные пониманию каждого человека со здравым смыслом. Конечно, автор мог и подгонять свои выводы, скрывая от нас неудобные ему факты, думаю, что он и делал это автоматически, но в целом все, что он написал, достаточно логично, и его версии действительно выглядят наиболее достоверными. Сам он называет их гипотезами. Действительно, истиной назвать историю трудно, если учесть, какими крупицами фактов оперируют историки при описании дописьменных времен и с каким количеством лжи им приходится сталкиваться при описании периодов, когда люди уже научились не устно лгать, а излагать ложь письменно. Я заметил в книге всего несколько моментов, которые я бы объяснил иначе, о нескольких из них напишу в конце.
Итак, кто же был нашей родней? Автор начинает, конечно, не от той лягушки, которая стала человеком, но, в общем-то, достаточно издалека — со времен, когда в подлунном мире бродили племена и роды людей каменного века. Начинает с периода 6 тысяч лет назад, то есть с 4-го тысячелетия до нашей эры.
До этого на востоке Малой Азии в районе Чатал-Гуюк — там, где сегодня Курдистан, — сложилась крупная общность людей каменного века, освоивших земледелие. Они уже 8 тысяч лет назад умели сеять просо, ячмень и пшеницу, умели ткать одежду, обжигать горшки и красиво расписывать их, лепить себе идолов и богов, строили из сырцового кирпича дома (с входом сверху), имели очаги, могли построить плот и выдолбить лодку, и все это каменными орудиями труда. Поскольку население этого района первым освоило земледелие, то оно обеспечило себе преимущество по сравнению с особями, бродившими по земле и занимавшимися просто собирательством и охотой. И результатом этого стал демографический взрыв большой силы. Нашим тамошним предкам в Курдистане стало тесно.
Как я понимаю, историки не берутся сказать, каков был у этих людей словарный запас, но в любом случае еще там, в Курдистане, они уже начали расселяться и образовывать диалекты своего общего языка, образовывать группы людей по языковому принципу. Расселение привело к превращению диалектов в самостоятельные языки: индоевропейский, семитохамитский, иберокавказский, уральский, тюркский, дравидийский, тунгусо-маньчжурский. Эти группы начали откалываться от общества и уходить на поиски лучшей доли.
«Семитохамиты заселили Ближний Восток и Северную Африку, дравиды — юг Ирана (Элам) и Индию, иберокавказцы заселили Малую Азию, Южную и, частично, Центральную Европу, часть Кавказа. Индоевропейцы продвинулись на Армянское нагорье, заняли западный берег Каспийского моря, вышли в низовья Волги. На Кавказе индоевропейцы чересполосно обитали с иберокавказцами. Уральцы заняли Среднюю Азию.
Степи на юге Восточной Европы были очень слабо заселены. Индоевропейцы первыми приручили лошадь и освоили верховую езду. Междуречье Волги и Яика стало районом активного коневодства древнейших индоевропейцев. Себя они называли арья, что значит «говорящие»».
Что меня удивило, так это то, что достаточно суровый район в междуречье Волги и реки Яик (ныне река Урал), Каспийским морем и горами Южного Урала оказался колыбелью арийцев — именно здесь они набирались силы и мощь, и именно отсюда их потоки раз за разом устремлялись во все концы света. А другой район, как ни удивительно, — Валдайская возвышенность — впоследствии оказался священным местом древних арийцев.
Но я хочу начать с того, чего не нашел у Кутузова или на чем он не акцентирует внимания, а я считаю это важным.
Кутузов пишет о расселении народов, да и написать по-другому нельзя. Но фактически речь идет о расселении языка.
Это важно потому, что в быту мы под народом понимаем и людей определенного антропологического типа, скажем, белокурых блондинов или кучерявых брюнетов. Однако теперь у меня вопрос — о каком, по меньшей мере, исходном антропологическом типе наших предков-арийцев можно говорить, если шло перемешивание народов по мере их расселения? Ну вот, скажем, примерно за 2 тысячи лет до нашей эры вторую волну ариев (для краткости я буду так называть индоевропейцев) вытеснила третья волна, и они распространились по всей лесостепной части Сибири, дошли до Китая. Там стали известны как хунны, в конце концов на рубеже нашей эры были разбиты племенами, обитавшими на территории Китая. Остатки хуннов вернулись в тогда опустевшее междуречье Волги и Урала, за 200 лет окрепли, размножились и ударили по Европе и Азии, став известными как гунны. Да, гуннов считают тюркоязычными, но Кутузов считает, что это не так или не совсем так, и доказывает это. Но как бы то ни было, как должен был выглядеть исконный ариец, который 2000 лет смешивался с исконным населением Азии? Но и остальные потоки арийцев непрерывно смешивались как с местными неведомыми нам племенами, так и с народами, вышедшими из Курдистана вместе с ними.
Ведь тут как. Каждое племя понимает даже сегодня, что чем оно больше, тем сильнее, устойчивее. При столкновении ариев с местными племенами могло быть два окончания столкновения — мирное и военное. Если племена друг другу не мешали, то старались создать какой-то союз для совместных действий по самозащите, но для этого укрепляли связи, обмениваясь женщинами — отдавая своих дочерей в жены мужчинам другого племени. Если между племенами была война, то мужчин могли убить, но женщин брали себе в жены, а детей воспитывали как своих будущих мужчин и женщин. Это здравый смысл. И это смешение крови.
Я это пишу потому, что вспомнил, как нацисты с помощью линейки и циркуля высчитывали, кто у нас ариец. Если бы они еще высчитывали, кто пруссак или баварец, то это уже было бы смешно, но ариец??
Однако не все так просто. Скажем, если два разноязычных племени смешались, то какой язык они выберут? В человеческом обществе что-либо утверждать со 100 %-ной вероятностью трудно, но логика требует, чтобы это был язык на основе языка самого культурного из этих двух народов. (Под культурой я, конечно, имею в виду не песни и пляски.) Почему?
