Захар Прилепин - Именины сердца: разговоры с русской литературой

«Именины сердца» — понятное дело, не всеобъемлющий портрет литературы.

Во-первых, в книге пойдет речь именно о современной литературе, а не о той, что была вчера или позавчера.

Во-вторых, здесь собраны люди, с которыми меня сталкивала судьба — и которые мне интересны. То есть выбор мой глубоко субъективен.

Собранные здесь имена — разрозненные части огромной литературной мозаики. Впрочем, каждая составляющая этой мозаики, безусловно, любопытна сама по себе.

Смотрите.

Александр Проханов и Александр Кабаков — в известном смысле антиподы; оба — люди широко известные. Каждый в начале девяностых задал свою тональность резкого и последовательного отношения к тем смутным временам, что снизошли на нашу землю. И оба работают до сих пор с такой силой, какой младые поколения могут позавидовать.

Леонид Юзефович — признанный мастер и мой учитель, Михаил Тарковский — любимейший мой прозаик из числа пришедших в литературу на исходе столетия, да и вообще любимейший — безо всяких временных привязок.

Павел Крусанов, Алексей Варламов и Алексей Иванов — одни из безусловных лидеров современной прозы, «офицеры русской литературы», пользуясь терминологией другого нашего героя — Александра Гарроса. А у нас таких — по пальцам сосчитать.

Это если о прозе. А если о поэзии, то тут, без обиняков, Дмитрий Воденников или Максим Амелин находятся в том же офицерском статусе.

Упомянутый выше Гаррос (наряду со своим соавтором Алексеем Евдокимовым) — лауреат одной из самых престижных и скандальных российских премий — «Национальный бестселлер»; другую премию — «Русский Букер» — представляет здесь Денис Гуцко. И Гуцко, и Гаррос, кстати, не только писатели, но и востребованные и титулованные публицисты.

Сергей Лукьяненко — один из самых известных фантастов не только в наших холодных краях, но и во всем мире.

Всеволод Емелин — последний, на мой вкус, народный поэт в России, чьи строчки понемногу разбирают на присловицы и поговорки.

А Лев Данилкин? — критик самоуверенный, злой и меткий настолько, что самое имя его наводит на прозаиков легкий трепет.

А Сергей Шаргунов? — мой товарищ и собрат, застрельщик направления, поименованного «новым реализмом», о котором много спорили, вокруг которого поломали немало копий и ломают до сих пор.

Нет, определенно, я даже сам себя, как в известной басне, готов уже убедить, что картина, мной здесь представленная, вполне, как нынче говорят, репрезентативна.

Да, в книге, как мы видим, нет тех, кто по праву пребывает в статусе «живых классиков»: ни Валентина Распутина, ни Василия Белова, ни Андрея Битова, ни Владимира Маканина — но к этим людям, признаться честно, мне даже подходить боязно. Я и на общение с Евгением Поповым решился, скрестив пальцы в кармане, чтоб меня не погнали взашей.

Здесь нет многих и многих прозаиков и поэтов старшего поколения, которых я даже боюсь начать перечислять — дабы не забыть хоть одного славного имени.

Здесь нет плеяды видных критиков и редакторов, сохранивших иерархию литературных ценностей, которая могла быть рассеяна дурными сквозняками.

Здесь нет того человека, чье имя Эдуард Лимонов, — я горд даже тем, что живу с ним в одну эпоху. И нет, например, Дмитрия Быкова, вездесущего, весомого, великолепного литератора, дружбой с которым я очень дорожу. Но, к слову, мы о них много вспоминаем на страницах этой книги — будем считать, что они незримо с нами.

Зато здесь присутствуют те, на кого я, что называется, делаю ставку — имея в виду ближайшее наше литературное будущее.

Есть Алексей Кубрик, начинавший очень неспешно, очень вдумчиво; вопреки поэтической природе, с годами он пишет все лучше, все пронзительнее — каждая новая его «толстожурнальная» публикация укрепляет меня во мнении, что мы имеем дело с настоящим, самой высокой пробы, стихосложением.

Игорь Белов — из того нового поколения, что завтра русскую поэзию схватит в цепкие руки; уж не знаю, на что нацелены лидеры этого поколения — вытрясти поэзии карманы или расцеловать ее взасос — но в хватке их почти звериной можно не сомневаться.

Новый писательский — опять воспользуюсь терминологией Гарроса — «спецназ» в лице хоть Рубанова, хоть Садулаева, хоть Елизарова, хоть Сенчина уже можно не представлять.

Но касательно Дмитрия Данилова, тоже начинавшего степенно и раздумчиво, я уверенно предсказываю, что он станет одним из главных и самых непохожих на всю иную братию прозаиков нашей эпохи.

А про Василину Орлову и без меня такое давно говорят.

Мне, к слову, несколько раз говорили, что я слишком многих людей и слишком часто хвалю. Кто хорошо ко мне относятся — с симпатией, кто плохо — с неприязнью.

Объяснимся вкратце.

Не то чтоб я люблю говорить людям приятные вещи — пожалуй, нет; я просто людей люблю — вообще людей. А когда у людей еще что-то получается, скажем, в литературе — тогда у меня немедленно наступают именины сердца.

Это вовсе не означает, что мне нравятся все.

Я многих литераторов терпеть не могу за их книжки. Я, к примеру, читал одну книжку г-на Л., про демонов, и она мне не понравилась настолько, что не могу заставить себя взять вторую: брезгую. Я нахожу самое существование в природе г-на Б., автора писаний о сложных судьбах выходцев с теплых земель, недоразумением; о его сочинениях мне вовсе нечего сказать. Г-н Г., наверное, очень хороший человек, но проза его… А человек хороший, это даже видно.

Тут мне вдруг вспомнилось такое количество имен, что я решил остановиться. И даже к написанным выше именам вернулся и сократил их до первой буквы — кому надо, тот догадается; кто не догадается — и не надо. Мы, в конце концов, не за этим собрались сегодня.

У нас же сегодня именины, посему просим всех к столу. Три десятка гостей – и больше никого. Вы, наверное, заметите, что ни с одним своим собеседником я не пытался спорить — я всего лишь их выслушивал. Голос за кадром задает вопросы, и самое интересное — ответы.

И еще. Я умышленно спрашивал почти всех, собравшихся здесь, примерно об одном и том же. В первую голову хотел знать, что будет с нами и с нашей землей.

У нас есть шанс запомнить эти ответы, обвести их наточенным карандашом и в недалекие уже времена проверить, наконец, насколько хороши писатели и поэты в качестве пророков.

Александр Андреевич Проханов родился 26 февраля 1938 г. в Тбилиси. В 1960-м окончил Московский авиационный институт. После нескольких лет работы инженером НИИ резко сменил вид деятельности и стал лесничим в Карелии.

С 1970 г. в качестве корреспондента «Правды» и «Литературной газеты» десятки раз бывал в «горячих точках» на всех континентах, в том числе в Афганистане (восемнадцать раз), Никарагуа, Камбодже, Анголе и т. д.

С 1989 по 1991 гг. возглавлял журнал «Советская литература». В декабре 1990-го создал газету «День». В сентябре 1993 г. выступил в своей газете против государственного переворота и поддержал законно избранный Верховный Совет. После танкового расстрела парламента газета «День» был запрещена Министерством юстиции.

В ноябре 1993 г. зарегистрировал новую газету «Завтра» и стал ее главным редактором.

Автор двадцати трех романов, среди которых «Кочующая роза» (1976), «Вечный город» (1981), «Последний солдат Империи» (1993), «Дворец» (1994), «Господин Гексоген» (2001), «Надпись» (2005), «Холм» (2008).

Награжден орденами Трудового Красного Знамени, «Знак Почета», Боевого Красного Знамени, Красной Звезды; золотой медалью им. А.Фадеева, медалью «Защитнику Приднестровья». Лауреат премий им. К.Федина, Ленинского комсомола, Министерства обороны СССР, журналов «Знамя», «Наш современник», международной Шолоховской премии, премий «Честь имею» и «Национальный бестселлер» (2002).

Проза Проханова — одно из самых главных моих личных потрясений. Не только литературных, но — духовных, судьбоносных.

История знакомства с его книгами запомнилась мне в самых малых деталях — и все эти детали дороги и важны. Я помню запах страниц, помню вес каждой книги в моей ладони, помню шрифты и обложки. Так всю жизнь помнятся навек очаровавшие тебя минуты детства, или минуты товарищества, или минуты любви.

Первая книжка Проханова попала мне в руки в магазине «Букинист» в самые махровые девяностые годы. То были времена, о которых иные современные читатели Проханова и не догадываются — романы его в течение почти десяти лет можно было раздобыть разве что в редакции газеты «Завтра» — в книжные магазины они не допускались ни под каким видом. «Майн Кампф» было найти куда проще. И вот, разрывая букинистические завалы, я обнаружил книгу «Горящие сады», 1984 года издания. Там было три про-хановских романа: в последние годы их не раз переиздавали, нынче они вошли в семикнижие о разведчике Белосельцеве, уже под другими названиями и переработанные. Но в тот давний (осенний, замечу к слову) день это была радостная находка, редкая.