Наоми Кляйн - Доктрина шока. Становление капитализма катастроф

Я встретилась с Джамаром Перри в сентябре 2005 года в большом приюте Красного Креста в Батон Руже (штат Луизиана). Молодые улыбающиеся члены Церкви сайентологии раздавали обед, а Перри стоял в очереди. Перед этим меня ругали за то, что я разговаривала с людьми, эвакуированными без медицинского сопровождения, а теперь я — белая жительница Канады посреди моря чернокожих обитателей южных штатов Америки — изо всех сил старалась вписаться в мир окружающих меня людей. Я потихоньку встала в очередь за Перри и предложила ему поговорить как будто мы старые друзья, он охотно согласился.

Он родился и вырос в Новом Орлеане и уже неделю как покинул пострадавший от потопа родной город. На вид ему можно было дать лет семнадцать, однако он сообщил, что ему двадцать три. Он и его семья бесконечно долго ожидали автобусов, которые должны были вывезти их из опасной зоны; автобусы так и не пришли, и им пришлось отправиться в путь пешком под палящим солнцем. Так они оказались тут, в огромном выставочном центре, который обычно использовали для фармацевтических торговых ярмарок и таких увеселительных мероприятий, как «Столичный бой: последняя битва в стальной клетке». Теперь сюда втиснули 2000 кроватей и массу недовольных измученных людей под охрану раздраженных солдат Национальной гвардии, только что вернувшихся из Ирака.

В этот день по приюту разнеслась новость о том, что Ричард Бейкер, известный конгрессмен, республиканец из этого города, заявил группе лоббистов: «Наконец то нам удалось очистить районы муниципального жилья в Новом Орлеане. Мы не могли этого сделать, но это совершил Бог»[2]. Джозеф Канизаро, один из самых состоятельных людей, занимающихся развитием Нового Орлеана, недавно выразил подобное мнение: «Думаю, перед нами чистая страница, чтобы все начать заново. И этот чистый лист несет нам великие возможности»[3]. В течение всей той недели законодательное собрание штата Луизиана в Батон Руже заполняли всевозможные корпоративные лоббисты, желавшие использовать эти великие возможности: снижение налогов, ослабление законодательных ограничений, дешевую рабочую силу и «уменьшенный и безопасный город», — на практике это означало отказ от проектов строительства муниципального жилья в пользу кооперативных частных квартир. Слушая разговоры о «свежем начале» и «чистых страницах», можно было почти забыть мучительное беспокойство от развалин, химических выбросов и человеческих останках всего в нескольких километрах отсюда вниз по шоссе.

Здесь, в приюте, Джамар мог думать только об одном: «Для меня это вовсе не очистка города. Я вижу множество погибших людей, которые не должны были умереть».

Хотя он говорил тихим голосом, пожилой человек, стоявший в очереди перед нами, услышал наш разговор и вступил в беседу: «Что случилось с этими людьми из Батон Ружа? Это никакие не «возможности». Это чертова беда. Они что, ослепли?»

К нам присоединилась мать с двумя детьми: «Нет, они не ослепли, они просто погрязли во зле. Они все прекрасно видят».

Новые возможности увидел в затоплении Нового Орлеана и Милтон Фридман, великий гуру движения за нестесненный капитализм, который написал общепризнанный учебник современной сверхподвижной глобальной экономики. Хотя ему девяносто три и его здоровье уже сдает, дядя Милти, как его называют последователи, нашел в себе силы через три месяца после разрушения плотин написать комментарии в Wall Street Journal. «В Новом Орлеане разрушено большинство школьных зданий, — пишет Фридман, — как и жилищ детей, обучавшихся в этих школах. Теперь эти дети разбросаны по всей стране. Это трагедия. Но это также и новая возможность для радикальной перестройки системы образования»[4].

Смелая идея Фридмана заключалась в том, что не стоит тратить миллиарды долларов на восстановление и усовершенствование прежней системы государственных школ Нового Орлеана; вместо этого правительство должно снабдить семьи ваучерами, чтобы можно было их использовать для поддержки частных учебных заведений, нередко приносящих прибыль, которые будут получать государственные субсидии. Крайне важно, писал Фридман, чтобы это фундаментальное изменение было не временной мерой, но «устойчивой реформой»[5].

Группа правых идеологов горячо поддержала предложения Фридмана, и они повели наступление на город, который недавно подвергся атаке стихий. Администрация Джорджа Буша поддержала их планы, выделив десятки миллионов долларов на то, чтобы превратить школы Нового Орлеана в частные школы — организации, использующие общественные средства, которыми руководят частные организации по своим собственным правилам. Частные школы вызывают крайне противоречивое отношение к себе в Соединенных Штатах, а особенно в Новом Орлеане, где многие афроамериканские родители воспринимают их как отказ от достижений борцов за гражданские права, которые стремились создать условия для того, чтобы каждый ребенок имел возможность получать образование, соответствующее общим стандартам. Но для Милтона Фридмана сама концепция системы государственных школ слишком похожа на социализм. По его мнению, государство должно заботиться только о том, чтобы «защищать нашу свободу как от внешних врагов, так и от наших сограждан: оберегать законность и порядок, способствовать заключению частных контрактов и развитию соревнования на рынке»[6]. Другими словами, государство должно лишь обеспечивать существование полиции и армии — все прочее, в том числе и бесплатное образование, является несправедливым посягательством на права рынка.

Восстановление дамб и электрических сетей заняло немало времени, по сравнению с этим создание новой школьной системы Нового Орлеана происходило просто в военных темпах и с военной точностью. В течение 19 месяцев, когда большинство беднейших горожан были еще в изгнании, новоорлеанская система общедоступных школ почти полностью была заменена частными школами. До урагана «Катрина» школьный отдел занимался работой 123 государственных школ, теперь же их осталось всего четыре. До катастрофы существовало лишь семь частных школ, теперь их стало 31[7]. Ранее учителей Нового Орлеана объединял сильный профсоюз, теперь же профсоюзный договор был расторгнут, и 4700 членов профсоюза вынуждены были покинуть город[8]. Некоторых учителей помоложе снова наняли частные школы, уменьшив их зарплату; большинство же учителей остались без прежней работы.

Теперь Новый Орлеан стал, цитирую газету New York Times, «самой выдающейся лабораторией страны, где исследуется процесс распространения частных школ», а Американский институт предпринимательства, хранилище идей Фридмана, торжественно провозгласил: «Ураган «Катрина» за один день совершил то… чего долгие годы не могли сделать реформаторы школьной системы в Луизиане»[9]. Между тем учителя государственных школ, наблюдая, как деньги, выделенные жертвам стихийного бедствия, используются для «чистки» системы государственного обучения, на смену которому приходит образование частное, называли план Фридмана «захватом территории образования»[10].

Я называю подобные организованные набеги на общественную территорию вслед за катастрофами, когда стихийное бедствие воспринимается как восхитительные возможности для рынка, «капитализмом катастроф».

Комментарии Фридмана по поводу событий в Новом Орлеане оказались его последней политической рекомендацией; не прошло и года, как 16 ноября 2006 года он скончался в возрасте 94 лет. Странно, что этого человека занимал такой относительно скромный вопрос, как создание системы частных школ в американском городе средних размеров, ведь Фридмана считали самым влиятельным экономистом второй половины XX столетия, а среди его учеников несколько президентов США, премьер министры Великобритании, российские олигархи, министры финансов Польши, диктаторы стран третьего мира, секретари Китайской коммунистической партии, директора Международного валютного фонда и три последних руководителя Федеральной резервной системы США. И все таки его стремление использовать новоорлеанский кризис для продвижения фундаменталистской версии капитализма причудливым образом стало прощальным приветом от неугомонного низенького профессора, который в свои лучшие времена говорил, что он совсем как «старомодный проповедник, произносящий воскресную проповедь»[11].