Борис Леонов - Так закалялась сталь

Борис Леонов

Так закалялась сталь

(Статья)

Кожевников В. М. Особое подразделение. Повести. М., Воениздат, 1974.

Советский человек, его психология, характер, его мировоззрение основная тема настоящей книги. Один из героев повести, Рябинкин, бывший фронтовик, говорит; "Фронт - школа для солдата, но хороший солдат получится только из хорошего человека". Вот о таких хороших солдатах, о простых рабочих парнях и пишет В. Кожевников. В книге освещаются также важные, всегда волнующие проблемы любви, товарищества и морали.

ТАК ЗАКАЛЯЛАСЬ СТАЛЬ

Не каждый писатель может художественно обоснованно и эстетически оправданно на примере судеб своих героев выходить к обобщающим мыслям, суждениям, заключениям о поколении, о советских людях, о родном народе.

Вадим Кожевников это может делать. Он постоянно наделяет героев своих книг такой публицистической открытостью, такой гражданской откровенностью и человеческой пристрастностью ко всему в жизни, что вне выхода к раздумьям о Революции, о Родине, партии и народе немыслим мир любого его произведения, в каком бы жанре оно ни было написано. Причем это не искусственно создаваемая "перегрузка" эмоционального решения темы (в таких случаях, как правило, обнажаются сразу же риторика, декларативность, лозунговость, ничего общего не имеющие с художественностью). У Вадима Кожевникова публицистичность несет в себе большой силы чувство времени, а потому постоянную настроенность на актуальные проблемы современности в ее неотрывности от прошлого и устремленности в будущее.

"Долг каждого писателя - в любом жанре откликаться на злободневные вопросы современности", - говорил он в 1959 году в статье "Наше время время подвигов".

Весомость этих слов, их жизненная значимость обеспечены богатым личным опытом работы в литературе. Да и не только личным, "Меня (как и многих моих "товарищей по оружию" - Симонова, Казакевича, Горбатова, Полевого, Диковского) всегда привлекала тема человеческого героизма. Я искал героические черты в материалах о гражданской войне, о стройках пятилеток и, конечно, в материалах Великой Отечественной войны. Искал, находил и видел: природа коммунистического подвига понята и осмыслена Островским с удивительной глубиной и прозорливостью - на десятилетия, на века. Мое поколение, молодежь сороковых годов, шло на бой с фашизмом, вдохновленное теми же идеалами, что питали комсомольцев двацатого года. И те же черты Корчагина несет в себе герой наших дней!

Новый человек духовно богаче своих предшественников, ибо им унаследован весь великий нравственный опыт социалистической эпохи. А мы хотим, чтобы в нем светилось все то, во имя чего совершилась революция".

Вот откуда эта убежденность писателя: "Мы, литераторы, обязаны научиться ясно видеть, как в горниле деяний народа, ведомого партией, выковывается духовный облик человека - творца истории, строителя нового мира".

Сказанное в конце 50-х годов удивительно созвучно его выступлению в годы войны, когда на одном из писательских совещаний он сказал, что жизнь в огне прояснила самую сущность советского человека, выявила в нем "те качества, которыми мы мысленно наделяем человека будущего, человека сильного, с чистым и ясным сердцем, с красивой и твердой душой... И если среди нынешних военных будней от писателя ускользнут черты этого нового человека, его будут презирать за слепоту".

Сама обстановка фронтового времени потребовала от писателя такого решительного и жесткого оформления мысли, но принципиально в этих словах заложено уже то, что говорил он в выше упомянутых статьях и позднее в статье 1970 года "Эпоха Ленина и характер современника".

"Важнейшая обязанность художника нашей эпохи, - писал он в ней, состоит в том, чтобы воссоздать образы наших героических современников, людей, воспитанных на идеях марксизма-ленинизма, любовно взращенных партией Ленина. Встречаясь с живыми героями своих уже состоявшихся и будущих книг, я ищу в них прежде всего черты характера ленинцев. У нас много прекрасных людей, о которых хочется сказать словами поэта: "Солнце померкло б, увидев наших душ золотые россыпи!"

В этом созвучии высказываний писателя просматривается совершенно четкая система его взглядов на мир, на человека, на -литературу, которая обретает контуры его мировоззрения. А в такой глубинной приверженности писателя одной главной теме, теме подвига, ясно выражается его коммунистическая убежденность, его гражданская позиция и его неразрывная связь с живым течением времени, которое хранит великие революционные традиции прошлого и открывает ростки завтрашнего дня и далекого будущего.

Время вошло в молодую советскую литературу не только фактором жизни героев произведений, но и одним из активных соучастников великого преобразования страны, созидания социалистического Отечества. Оно было молодо, дерзновенно, как и авторы первых книг молодой советской литературы. Эстафету революционного порыва, напора, ратного и трудового подвига, в которых закалялась сталь советского характера, формировался облик советского человека, приняло от старших товарищей и поколение тех, кто входил в литературу в начале 30-х годов. Среди них был и Вадим Михайлович Кожевников.

Известность пришла к нему в конце 30-х годов, после того как он опубликовал один из лучших своих рассказов "Сорок труб мастера Чибирева" (1936 г.). И тут, в свете этого несомненного успеха, вдруг обнаружилось, что Вадим Кожевников, оказывается, был уже далеко не новичок в литературе, что к тому времени он написал много рассказов о советских людях, об их ратных и трудовых делах. И среди них такие рассказы, как "Девятое знамя" (1933), "Александр Иванович" (1935), "Веселый человек" (1935) и др. Позднее они составили первую книгу писателя - "Ночной разговор" (1939).

Первые же литературные опыты его относятся к середине 20-х годов, когда он работал в военной печати и ему хотелось рассказать о мужественных людях, защищающих мирный труд соотечественников. В 30-е годы он с удостоверениями журналов "Красная новь", "Рост", "Смена", "Огонек", газеты "Комсомольская правда" много ездил по стране, участвуя в великом трудовом походе первых пятилеток. На страницах этих изданий публикуются его очерки и рассказы, репортажи и зарисовки о моряках в людях флота ("Порт"), о шахтерах Донбасса ("Динамит-парни"), о металлургах Краматорска ("Разливна"), о работе клуба и клубных работниках ("За клубным руном") и т. д.

С тех пор не угасла в писателе эта тяга к живому герою времени, к героическим будням новостроек. И поныне его рассказы, очерки, статьи об увиденном и пережитом на Крайнем Севере или в Средней Азии, в Сибири и за рубежами страны можно часто встретить в центральной периодической печати.

Но уже первые его рассказы несли в себе такой отсвет жизненности и реальности, что невольно воспринимались многими как очерки. Собственно, в этом не было никакого противоречия: все, о чем бы ни писал Вадим Кожевников, непосредственно было связано с действительностью. Рыцарское верноподданство быстротекущей жизни в ее героических свершениях требовало от писателя быстрого отклика на все наиболее важные и актуальные вопросы дня. Это, видимо, обусловило и закрепило приверженность к малой форме рассказу, новелле, очерку, к лаконичному языку, короткой фразе, которую он стремился нагрузить как можно большим смыслом. Это стремление сохранилось у Вадима Кожевникова и со временем обрело специфику его писательского "почерка".

Рассказы его отмечены стремлением раскрыть черты характера человека нового мира, становление в нем новых качеств, достойных времени. Сама специфика рассказа способствовала этому. Ведь рассказ, показывая жизнь человека в какой-то крайне ограниченный срок, заставляет помнить о ценности каждого прожитого мгновения. Это особо заметно в рассказах Вадима Кожевникова, где порой мгновения оказываются равными многим дням жизни, ибо в них, в этих мгновениях, человек обнаруживает себя всего и до конца. Разве не таковы рассказы о мастере Чибиреве или машинисте Полещуке ("Гудок")?!

Когда-то Полещук был горновым на домне, но произошла авария и он получил сильный ожог. Страшнее было то, что было обожжено сердце огнем страха - не мог он больше работать у печи. Ушел с завода. Окончил курсы машинистов и волею судьбы оказался вновь на заводе, в транспортном отделе доменного цеха. Стал развозить ковш с чугуном и шлаком.

Такова предыстория жизни этого рядового человека, которому суждено было свершить трудовой подвиг: он в решительный момент, грозящий катастрофой, сумел поймать струю чугуна в малое отверстие грушевидного ковша-термоса. Из восемнадцати страниц рассказа самому деянию Полещука отведено всего две страницы. Композиционно рассказ напоминает стихотворение с взрывной финальной строфой, в которой сосредоточен основной смысл развития темы.