Курьез с видом на собаку. Откуда в поэме Блока «12» Христос - Екатерина Константиновна Гликен

Всех нас с детства мучает один вопрос: откуда же в поэме Александра Блока появилось вот это «В белом венчике из роз – Впереди – Исус Христос».

Что это вообще такое? Что это за финал? Какой тут, черт побери, смысл? Это звучит как-то глупо и неестественно, что-то вроде «вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец».

Мне в школе говорили, что это значит, будто бы Христос возглавил революцию. Ура, стало быть, товарищи? В самом деле, социалистические ценности в некотором смысле сродни христианским, одно усиливает другое. Об этом говорит нам и Достоевский в «Братьях Карамазовых», так почему бы и нет? Вот, что замечает Федор Михайлович: «Мы… собственно этих всех социалистов – анархистов, безбожников и революционеров – не очень-то и опасаемся; мы за ними следим, и ходы их нам известны. Но есть из них, хотя и немного, несколько особенных людей: это в Бога верующие и христиане, а в то же время и социалисты. Вот этих-то мы больше всех опасаемся, это страшный народ! Социалист-христианин страшнее социалиста-безбожника».

При таком раскладе, что и лучше может быть, как не Христос во главе отряда Двенадцати. Но на самом деле, думаю, никого рассуждение о том, что Христос ведет революцию не удовлетворяет.

Есть и другая теория. Будто бы Христос не ведет за собой, а убегает от Двенадцати, похожую точку зрения высказывал Максимилиан Волошин. И почему бы нам не довериться брату-символисту? Кто, как не Волошин, мог лучше понять Александра Блока?

И все же, ну, даже само представление о том, чтобы Христос бегал прятался в пелене снега по закоулкам… Ну… При том, что Двенадцать не видят, кто идет впереди них, стреляют наугад:

– Кто там машет красным флагом?

– Приглядись-ка, эка тьма!

– Кто там ходит беглым шагом,

Хоронясь за все дома?

– Все равно, тебя добуду,

Лучше сдайся мне живьем!

– Эй, товарищ, будет худо,

Выходи, стрелять начнем!

Трах-тах-тах! – И только эхо

Откликается в домах…

То есть, хотя некоторые и выводят, будто Двенадцать хотят убить Христа (то есть символ старой России, на корню изничтожить надоевший мир), то как-то неубедительно. У них нет цели – убить Христа, они стреляют наобум, не зная, кто перед ними.

Общая ситуация такова, что никто на данный момент точно не знает, откуда взялся в поэме Христос и зачем.

Может, сам Блок подскажет?

А вот, что отвечает Александр Александрович на критику поэмы Гумилевым: «…мне тоже не нравится конец “Двенадцати”. Но он цельный, не приклеенный. Он с поэмой одно целое. Помню, когда я кончил, я задумался: почему же Христос? И тогда же записал у себя: “к сожалению, Христос. К сожалению, именно Христос». (из Дневника К.Чуковского)

То есть и сам Блок спрашивает себя: «почему же Христос?» Что ж? Можно подумать и сам поэт не знает, почему? Некоторые поэты так и делают: пишут, а потом говорят – это было вдохновение, моими устами говорил космос. Очень удобно)

Но Блок – великолепный поэт. Великолепный, восхитительный и настоящий и с большой буквы Поэт.

Я попытаюсь рассказать вам, что почти математически и абсолютно гуманистически никакой другой образ в конце поэмы невозможен. Только Христос. И да, повторяя вслед за Александром Александровичем, «к сожалению!» Но другое там невозможно!

Как замечал сам поэт: «…чем больше я вглядывался, тем яснее я видел Христа».

Теперь и я его увидела.

В дзене есть обоснование необходимости «сломать ум», избавиться от умственной привычки, чтобы понять великое. Для этого нужно долго думать над какой-нибудь загадкой.

Так и я, вертя вопрос: почему там Христос, откуда он, – в девяносто девятый раз перечитывала последние строки:

… Так идут державным шагом —

Позади – голодный пес,

Впереди – с кровавым флагом,

И за вьюгой невидим,

И от пули невредим,

Нежной поступью надвьюжной,

Снежной россыпью жемчужной,

В белом венчике из роз —

Впереди – Исус Христос.

И снова:

… Так идут державным шагом —

Позади – голодный пес,

«Ну хоть, с псом-то тут всё понятно», – подумала я. – «И старый мир, как пёс безродный» – указывает А.Блок.

И тут же ум мой сломался. Откуда понятно? Почему все проходят мимо бродячего пса. Почему пес этот следует за компанией Двенадцати. Зачем Блок тащит животное через все произведение?

Рассуждая на бытовом уровне, замечу, что мы все знаем, что пес идет или если его подкармливают, или подзывают, или гладят. Однако в поэме его гонят. А он все равно неотступно следует за ними, не боится ведь, а?

Вопрос символический: а почему сразу пса не пристрелить? Катьку убили, а пса жалко им что ли? Ведь это старый мир, а они от него избавляются. Чего же они этот старый мир за собой тащат?..

Да и сам этот старый мир должен бежать со всех ног, как это и было, на пароходах, «пешком, в коляске, как-нибудь»?

А он следует за ними. Что это за образ? Где я видела похожий? Догадались уже? Сейчас подскажу: «Ты видишь – чёрный пёс по ниве рыщет?»

Конечно, Гёте. Этот вопрос задал Вагнеру Фауст, когда за ними увязался черный пудель. И кем же оказался пес? Мефистофелем (наименование одного из духов зла, демона, чёрта, беса, дьявола, чаще всего, Сатаны): «Короче, всё, что злом ваш брат зовёт, – Стремленье разрушать, дела и мысли злые, Вот это всё – моя стихия.» Конечно же, пес неотступно следует за Двенадцатью, ведь они по пути своего следования теряют собственные души: «Загубил я, бестолковый, Загубил я сгоряча… ах!» Там, где стоит многоточие, думаю, многие из нас подразумевают, что загубил он «Душу», а как иначе? Ведь теперь он убийца, Катьку убил ведь. Но ничего страшного, то ли еще будет: «Потяжеле будет бремя Нам, товарищ дорогой!». В общем, этот пес знает, за чем идет и за кем тащится.

И это важно. Следом за Двенадцатью увязался сам Сатана или один из его слуг… И все бы ничего. Но Двенадцать ступают державным шагом не по прямой дороге. Они уверенно идут в очень неустойчивом мире.

Завивает ветер

Белый снежок.

Под снежком – ледок.

Скользко, тяжко,

Всякий ходок

Скользит – ах, бедняжка!

В этом мире, чтобы уверенно шагать надо держать равновесие. (Мы все это знаем, даже если ни разу не были в травмпункте, то уж грохались на