Миражи иностранных инвестиций
Нам обещали также стремительный рост иностранных инвестиций после вступления в ВТО (хотя на какой логике основывались эти обещания - не понятно, но об этом позже).
Формально динамика иностранных инвестиций, о которой поведал Росстат, вроде бы дает повод для радости: по итогам первого полугодия 2013 г. в сравнении с первым полугодием 2012 г. общий объем иностранных инвестиций, поступивших в Россию, вырос на 31% и составил 98,8 млрд долларов. Однако более углубленный взгляд на эту статистику, особенно на структуру высокого на первый взгляд показателя кардинально меняет картину.
Как ни парадоксально, хотя объем иностранных инвестиций вырос, но радоваться нечему, так как в структурном плане прибывающие в страну зарубежные инвестиции продолжают качественно деградировать, причем темпы этой деградации усиливаются. К тому же, судя по этой структуре, это преимущественно и не инвестиции вовсе.
Во-первых, из общего объема в 98,8 млрд долларов прямые иностранные инвестиции (а точнее, то, что Росстат именует "прямыми иностранными инвестициями") составляют всего 12,1 млрд долларов или 12,3%. Основная же доля - 86,3 млрд долларов или 87,4% - это так называемые "прочие инвестиции". Под этим определением скрываются обыкновенные кредиты. Причем более подробная статистика Росстата показывает, что направления использования этих кредитов мало связаны с модернизацией, технологическим перевооружением, закупкой и внедрением новой техники и технологий; и вообще, с вложениями в капитальные блага - львиная их доля направляется на пополнение оборотного капитала (на покупку сырья, материалов и комплектующих), на погашение ранее взятых кредитов, на покупку ценных бумаг и пр.
Но и это еще не вся горькая правда. Дело в том, что из 12,1 млрд долларов, причисляемых Росстатом к "прямым" инвестициям, 6,8 млрд долларов тоже являются кредитами! Только уже внутрифирменными.
То есть доля кредитов в так называемых "иностранных инвестициях" составляет даже не 87,4%, а 94,3%. Реальная же доля прямых инвестиций оказывается всего 4,6%!
Заметим, что эта реальная доля прямых иностранных инвестиций (вложения в основной капитал) в общем объеме иностранных инвестиций за все годы реформ неуклонно снижается: в 1995 г. она составляла 48,8%, в 2005 г. - 19,3%, в 2010 г. - 6,7%, по итогам 2012 г. - 6,0%, и вот теперь - 4,6%.
Также следует иметь в виду, что даже те прямые иностранные инвестиции, которые представляют собой реальные капиталовложения, направляются преимущественно в сырьевой сектор, пищевую промышленность и торгово-финансовую сферу - то, есть опять-таки, никак не работают ни на новую индустриализацию, ни на модернизацию.
Наконец, следует упомянуть и уже давно всем известный феномен: большая часть этих инвестиций является зарубежными лишь формально, а на самом деле это чаще всего незаконно вывезенные средства российских же юридических и физических лиц, которые, легализуясь за рубежом (преимущественно в офшорах), возвращаются в Россию под видом иностранных инвестиций.
Таким образом, иностранные инвестиции оказываются подобными морской свинке, которая, как известно, никакая не морская и никакая не свинка - так как не имеет ровно никакого отношения ни к морю, ни к свиньям. Так же и иностранные инвестиции, приходящие в Россию, - это никакие не инвестиции, да еще и не иностранные.
Меня вся эта невеселая картина с зарубежными инвестициями не удивляет. Потому что надежды чиновников на приток развивающих инвестиций после нашего вступления в ВТО прямо противоречат логике.
Какими могут быть мотивы для зарубежных инвестиций в обрабатывающую промышленность, в отрасли высоких (или хотя бы относительно высоких) переделов, в организацию производства технически сложных (или относительно сложных) товаров конечного спроса?
Если оставить в стороне частные случаи, то основных таких мотивов может быть два. Первый - использовать страну-реципиент капитала как производственную базу для дальнейшего реэкспорта. Решающими факторами при принятии решений в связи с этим мотивом являются низкая стоимость рабочей силы и удобное транспортно-географическое положение.
Именно этим объясняется поток иностранных инвестиций в Юго-Восточную Азию. Но это явно не наш случай - у нас и рабочая сила не дешевая, и транспортная инфраструктура не достаточно развита.
Второй - производить на месте для того, чтобы и продавать на месте. То есть интерес к внутреннему рынку. Причем решение об инвестиционных проектах будет принято только в том случае, если это окажется выгоднее, чем производить у себя в стране (или где-то еще) и продавать у нас в стране готовые товары, не связываясь с организацией производства.
Одним из важнейших факторов, который может склонить инвестора именно к варианту производства на месте, является защищенность внутреннего рынка. То есть товары, произведенные на месте, не будут встречать препятствий в виде таможенных тарифов, квот и прочих протекционистских барьеров. Поэтому выгоднее организовать производство товаров в стране сбыта, чем ввозить их из-за рубежа.
Именно этот мотив действовал после кризиса 1998 года, когда девальвация (рухнувший рубль) образовала своего рода мощный протекционистский барьер против импорта. Именно эти мотивы (высокие таможенные импортные тарифы) срабатывали, когда ведущие автомобильные концерны стали организовывать в России филиалы и сборку. Именно эти мотивы для иностранных производственных инвестиций действовали и в других странах в те периоды, когда рынки в них оказывались надежно защищены от импорта.
Поэтому совершенно очевидно, что после вступления России в ВТО многие мотивы для осуществления реальных инвестиционных проектов в нашей стране у потенциальных зарубежных инвесторов пропадают, что косвенно и подтверждает структура иностранных инвестиций.
Вообще, титанические и заслуживающие лучшего применения усилия наших финансово-экономических чиновников по привлечению в страну иностранных инвестиций не могут не удивлять. Поистине, гора родила мышь. Эта цель стала чуть ли не приоритетом экономической политики номер один, а в то же время зарубежные инвестиции играют практически незаметную роль в нашей экономике. Ведь в сравнении с объемом внутренних инвестиций размер прямых иностранных инвестиций поистине мизерный - он не превышает 3-5% от общего объема капиталовложений в России.
Стратегический изъян
Все эти печальные итоги не случайны, так как они являются следствием ложной стратегии, основанной на мифе об открытой экономике и мифе о якобы существующей в мире свободной торговле и о ее непременно благотворной природе. Стратегии, которая предполагает обязательное встраивание России в уже сложившуюся систему международного разделения труда и которая с порога отвергает идею автаркии (или квази-автаркии) - весьма органичную для нашей страны.
Международная специализация, активное участие в мировом разделении труда, да и вообще внешнеэкономическая активность редко являются приоритетными факторами развития крупных государств и экономик. Преувеличение значение этого фактора - всего лишь весьма распространенное заблуждение.
Часто приходится слышать, как в качестве примера значимости этого фактора приводят Китай. Дескать, это ярко выраженный случай экспортно-ориентированной модели экономики, и развитие этой страны в основном определяется активной экспансией на внешние рынки. В действительности все обстоит с точностью до наоборот. На самом деле Китай обладает одной из самых независящих от внешней торговли экономик мира.
Почему же существует такое распространенное (причем даже среди профессиональных экономистов) заблуждение? Потому что при соотнесении величины экспорта этой страны (который выражается в международной валюте - долларе США) с ВВП (исчисляемым национальной статистикой в юанях) некорректно переводят ВВП Китая в доллары, основываясь на официальном курсе. Однако этот курс совсем не отражает реальную покупательную способность юаня. Официальный курс юаня занижен относительно своей реальной покупательной способности, по разным оценкам, в 2,5-4 раза. Поэтому числитель в дроби экспорт/ВВП оказывается сильно заниженным, а само значение дроби - сильно завышенным.
Корректный счет предполагает использование в качестве числителя ВВП, исчисленного в долларах, исходя из паритета покупательной способности (ППС) валют (в данном случае - юаня).
Так, в 2008 году китайский экспорт составил 33% по отношению к ВВП, выраженному в текущих ценах в долларах США по официальному курсу, и почти в два раза ниже - 18%, если считать к ВВП по ППС из базы данных МВФ. Использование неангажированных экспертных оценок, например, данных профессора университета Гронингена Ангуса Маддисона, виднейшего эксперта в области методологии расчета макроэкономических показателей и межстрановых сопоставлений и, пожалуй, самого респектабельного в мире независимого компаративиста, позволяет говорить о еще более низком значении данного показателя - 10,5%.
