Но почему возникает сам конфликт, сам разрыв между осознаваемой жизненностью имперского проекта и тем, что мы наблюдаем здесь? Впереди идет нарастающее "первомайское шествие" национализмов и этнократий. Мы их не победим, их против нас создает наш враг, мы создаем их против нашего врага; в ответ на их линию сдерживания мы строим свою линию сдерживания, и это хорошо. Но в той части национальных политических или культурных элит новых независимых государств, где осознается их собственный богатый имперский опыт как участников империи, в обороте находятся только инерционные данные истории, а не новой, живой реальности.
В КОНЦЕ 2005 ГОДА, когда готовился очередной текст президентского послания, впервые прозвучала рабочая идея о том, как обозначить место России на бывшем советском пространстве. Надо было просто перечислить, что является факторами ее особого положения здесь, если не прибегать к риторике и демагогии. Что тут лежит на поверхности? Это коммуникационный центр. Это ресурсный центр. Это всеподавляющий и находящийся вне какой бы то ни было конкуренции рынок труда, с которым никто не может сравниться. Сколько бы западных украинцев ни уехало в Польшу или евреев — в Израиль, пространство России все равно будет вне конкуренции. Это естественное географическое или геоклиматическое пространство, в котором сопредельные новые независимые государства были образованы не в середине миграционных, исторических и культурных процессов, а на столкновении этих тектонических плит. Другими словами, они в любом случае дети так называемого "фронтира", они в любом случае объекты конкуренции нескольких исторических сил, потому что там, где существует одна всеподавляющая историческая сила, новые независимые государства по отношению к этому центру силы могут быть организованы только как Косово, то есть через конфликт, а не через естественное развитие.
Кстати сказать, мое внимание сегодня обратили на высказывание Мадлен Олбрайт, которая прибегла к новой риторической схеме по поводу того, почему Косово не прецедент. Если это правда, то это интересно. А излагаются ее слова следующим образом: Косово не прецедент, потому что Косово — это не самоопределение народа (о чём так долго говорили американские и европейские большевики), а искусственно созданный ооновский мандат. Это "богатая мысль", с этим можно работать. По сути своей, это чисто колониальная схема, потому что подмандатные территории тоже имеют огромную (и колониальную для Запада) практику.
Но возвращаюсь к России, которая как естественный исторический, культурный, ресурсный, коммуникационный, рыночный центр постсоветского пространства к 2010 году оказалась без царя в голове, оказалась тем складом, куда заходит каждый и даже не боится кладовщика. И даже не должен подкупать его и водкой поить. Всякий к этому складу, к этой "стене плача", оснащенной миллионами розеток, может бесплатно подключиться и подзарядиться. Только это стена нашего плача.
Отсутствие субъектности России в управлении своим имперским наследием, своими имперскими по происхождению ресурсами не осознается не только здесь. Об этом можно говорить годами и мы с коллегами говорим об этом и пять, и десять, и пятнадцать лет, и все мимо. Но тот факт, что у России есть естественная не только культурно-историческая, но и ресурсная монополия и, самое главное, монополия на рынок труда, точно так же не осознается и в сопредельных государствах. Они уже готовы поиграть с имперским наследием, готовы торгануть своей национальной государственностью не как неразменным рублем, а как валютной ценностью.
Меня поразила хорошая в целом книжка армянского автора Эдуарда Абрамяна о кавказских коллаборационистских батальонах Второй мировой войны, особенно заключение. Как известно, в рядах Советской армии воевало 400 тысяч армян, половина из них погибла, а вот в разного рода коллаборационистских формированиях их было всего несколько тысяч, то есть величина, которой можно пренебрегать. Так вот этот Эдуард Абрамян, завершая свою хорошую книжку про фашистские батальоны, пишет, что у армянского народа, дескать, такие выдающиеся человеческие достоинства, он настолько знаменит своей верностью долгу и хозяину, что он под любым знаменем, советским или гитлеровским, всегда был бы адекватно оценен. Чудовищно. Этой философии предательства я не понимаю по определению, но это принципиальная интеллектуальная сдвижка. Автору 26 лет, он русскоязычный, остепененный, действительно передовой, и в нем особенно видна эта принципиальная перемена, суть которой — в готовности ради сомнительного достоинства, легитимности своей продаваемой ценности пойти даже на сделку с дьяволом. "Нас даже Гитлер оценил!" — как бы говорит он. Боже мой, нашли, чем гордиться! Это принципиально важная новация в отношении к имперскому наследию.
Происходит сложный процесс: идет катастрофическое вымывание социально мобильных слоев населения из сопредельных государств, кроме тех, кто естественным образом несет в себе еще некое криптоимперское наследие, как, например, Польша. Есть, как мне кажется, два типа развития социальной структуры общества. Один из бывших премьер-министров Молдавии делился со мной неутешительным наблюдением над социальной структурой молдавского общества. Если, говорил он мне, еще недавно 60% детей воспитывались бабушками, потому что все гастарбайтеры уехали и оставили детей в Молдавии, то в последнее время число детей, которых оставили с бабушками, стало резко сокращаться. И это, говорит, с точки зрения интересов семьи хорошо, но по сути своей это катастрофа, потому что родители забирают детей из страны туда, где они поселились, а для такой страны, как Молдавия, повышенная доля нетрудоспособных трудовых ресурсов — это признак деградации. Но это верно для Молдавии, а вот Польша — огромная страна, где из сорока миллионов населения трудовые ресурсы составляют всего 14 миллионов, и это большое общество может позволить себе иметь в социальной структуре населения большое число людей, которые прямо не стоят за станком. Мы, к счастью, тоже большое общество, мы тоже общество большого числа бездельников. Но для сопредельных "простых" государств, где растет число бабушек, это признак деградации по молдавскому сценарию, а не признак существующей государственной силы, как в случае с Польшей. Для каждого, кто занимается практическими делами с сопредельными государствами, всегда существует такой момент холодного душа. Мы вдруг видим, насколько знающими, образованными, просвещенными являются те деятели из национальных государств, которые действуют на пересечении интересов, живут на два или три дома, и насколько, напротив, низок уровень тех "интеллектуалов", которые остались жить на местах. От их деревенского, совершенно пещерного уровня просто шибает в нос. Чудовищная провинциализация, чудовищная деградация. Их интеллектуальная активность целиком укладывается в комиксы национального самоопределения, национальных мифов и т. д.
На примере нынешней Сербии я также убедился в том, что признание имперского наследия как качественного, диаметрально не только веку национализма — оно прямо противоположно мейнстриму того, что происходит с их собственными обществами. То есть, грубо говоря, признание имперского качества — это позиция последних римлян, а не аутентической национальной элиты. Когда я, будучи в октябре прошлого года в Белграде, купил партизанскую пилотку, мне мой сербский друг сказал: "Не вздумай надеть в городе, башку расшибут!" Для них партизанская пилотка — это уже зло. Так там все изменилось. 85% национальной интеллигенции — это идейные наследники тех, кто воевал против Тито. А мы к ним всё ещё лезем в своей дурацкой косоворотке! Как раз был туда визит Медведева, и власти обклеили Белград притворными плакатами о праздновании 65-летия освобождения города. Наверное, кого-то из наших дипломатических работников эта расклейка утешала, но мы-то знаем, что абсолютное большинство признает нелегитимность титовского освобождения, воевало против него. А мы все из себя делаем непонимающую сторону. Имперское признание противостоит мейнстриму национального и государственного развития.
Тот же вышеупомянутый сербский исследователь показал мне с возмущением свежевышедшую рекламную книгу о Словении, где, в частности, прописано, что было хорошо в словенской национальной истории в 1940-45 годы. Мы видим там ту же псевдоармянскую психологию: "75 тысяч наших словенцев, призванных в фашистскую армию, гитлеровцы высоко ценили". И в качестве легитимных, признаваемых государственной пропагандой там приведена полная гамма гитлеровских наград специально для словенцев. Это свершившийся факт. Самое интересное, что когда я поделился этими сведениями с деятелем русской общины в Словении, он был удивлен и возмущен, потому что "их не предупредили о том, что ветер переменился". Они, очевидно, так и живут в этом обществе, играют на своих балалайках и не ставят перед собой настоящих задач.
