Однако же не бывает такого влиятельного зла, которое бы не начиналось с борьбы за добро. После идеологических катастроф XX века, после Освенцима и ГУЛАГа наиболее чувствительные европейские интеллектуалы постарались отыскать корень всех бед - им оказался пафос. Если-де смотреть на вещи патетически, непременно возникнет чувство, что на свете есть вещи более важные, чем человеческая жизнь, - это чувство и есть первый шаг к идеологическим войнам. Следовательно, дабы их избегнуть, необходимо на всё смотреть иронически - тогда и не возникнет желания ни убивать, ни жертвовать собой.
Новую иронию не нужно путать с прежней, романтической. Источник романтической иронии - горечь за поруганную прекрасную мечту, в основе же новой иронии - торжество над дураками, решающимися о чём-то мечтать. Романтическая ирония - это насмешка над собственным отчаянием, новые ироники готовы глумиться над всем, кроме самих себя.
Прежде считалось, что если человеку не за что умирать, то ему незачем и жить. Оказалось, что можно жить припеваючи, патетически относясь лишь к одному предмету - к самому себе. И не только жить, но ещё и писать прозу и даже стихи.
Другое дело, что без пафоса, без страсти возможно только имитирование, - ну так и будем имитировать, пустив в ход эрудицию интерпретаторов. Да ещё и объявим это последним словом европейской культуры, вооружившись искусством пиарщиков. Возьмём у Джойса его хаос без его мощи, у Кафки его абсурд без его отчаяния, у Набокова его холодность без его блеска, - получится даже и небезынтересно.
Особенно на фоне "советской серости".
В Советском Союзе всем этим поискам и проискам барыг, позёров, комментаторов, маменькиных сынков и гипергуманистов развиться не давали, и потому, как всё запретное, они обрели магию опасной для власти значительности. Но ведь всё, что плохо для власти, хорошо для нас, - значит, к этим новым веяниям нужно стремиться, их поддерживать, им подражать, особенно если хочешь выглядеть как самый образованный иностранец. Поэтому в России сделалось преобладающим попугайское начало.
Иными словами, источником творчества сделалось не стремление преображать ужасное и скучное в красивое и забавное, чем от начала времён занималось искусство, а стремление ощутить себя "цивилизованными людьми" в закомплексованной стране.
О чём давно мечтали прежде оттеснённые с авансцены лакеи. И когда наконец грянула всесокрушающая революция лакеев, захвативших вокзалы, биржи и телевидение, новые сорта литературных коктейлей были ими подхвачены вместе со всем прочим раскрепощённым и прогрессивным.
Но нужны ли эти коктейли, или, выражаясь по-современному, миксты, кому-то, кроме тех, кто непосредственно на этом зарабатывает деньги и кое-какую славу? Разумеется, нет - в искусстве люди ищут экзистенциальной защиты, защиты от ужаса собственной мизерности и подступающего к каждому бесследного исчезновения, а не прикола или материала для диссертаций. Зато для диссертаций искусственный соловей намного удобнее живого: всегда заранее понятно, что он споёт, и к тому же можно отдать полный отчёт в его искусстве, можно разобрать его и показать всё его внутреннее устройство, расположение и действие валиков, всё, всё!
Помните же прелестную сказку Андерсена "Соловей"? Искусственная птица заняла место на шёлковой подушке возле императорской постели, капельмейстер написал об искусственном соловье двадцать пять томов учёных-преучёных и полных самых мудрёных китайских слов, а придворные делали вид, что всё прочли и поняли, иначе их прозвали бы дураками и отколотили палками по животу. И, однако же, только живой соловей сумел отогнать тягостные воспоминания и даже на время отвлечь самую смерть.
Гениального Андерсена уже сто семьдесят лет назад занимало то предпочтение, которое "цивилизованная" публика оказывала искусственному перед естественным, приручённому перед "диким", - он уже тогда почувствовал, что наша цивилизация есть движение от дикости к пошлости. Взять хотя бы диалог канарейки и попугая из "Калош счастья". "Ты помнишь пальмы, миндальные деревья, чудесные цветы, озёра, стаи красивых попугаев?" - спрашивает попугая канарейка и слышит ответ: "Это дикие птицы, не получившие никакого образования. Нет, будем людьми!" Цивилизованными людьми, уточнили бы сегодня.
"Меня прекрасно кормят и всячески ублажают, - говорит попугай. - Я знаю, что я умён, и с меня довольно. У тебя, что называется, поэтическая натура, а я сведущ в науках и остроумен. Смех - это знак высшей степени духовного развития".
Пожалуй, среди составных источников новейшей, хотя уже и почти старомодной, русской литературы можно назвать ещё и восстание попугаев. Разумеется, это тоже не даёт никаких оснований называть итоговый микст словом "постмодернизм", но ведь бренды назначают не писатели и не читатели, но пиарщики и комментаторы, это их дело - превращать понятное в непонятное. Так что насчёт брендов, что чем назвать, все вопросы к ним.
А у нас на улице в пору моего детства был популярен лозунг: кто обзывается, тот так и называется.
Евразийский транзит
ФОРУМ
Доктрина самого Фестиваля современной поэзии им. Бориса Чичибабина в Харькове заключается в первую очередь в предъявлении любителям словесности состоявшихся литературных имён, оказавшихся в силу распада единого культурного пространства вне поля зрения харьковчан. Основной целью фестиваля является распространение гуманистических традиций поэтической культуры среди широкой общественности и молодёжи, популяризация поэтического наследия Б. Чичибабина, укрепление международных культурных связей, поднятие культурного уровня в обществе, а также престижа Харькова. Что, как кажется, вполне удаётся. Список приглашённых определяется вкусами устроителей фестиваля, что естественно. Хотя в фонд входят люди с разными взглядами и пристрастиями, тем не менее существует внутренний консенсус, понимание, кто есть кто в современном поэтическом мире, какова литературная иерархия.
Поэтому на Чичибабинский фестиваль приглашаются, как правило, крупные фигуры, лауреаты престижнейших литературных премий, просто интересные поэты. Даже если это и не очень известные стихотворцы, то их профессиональный уровень не подлежит, на взгляд организаторов фестиваля, сомнению. За последние годы на Чичибабинский фестиваль приезжали Е. Рейн, Ю. Кублановский, Д. Сухарев, С. Гандлевский, а также питерцы А. Кушнер, А. Пурин и А. Леонтьев, москвичи Д. Быков, М. Кудимова, М. Вишневецкая, Д. Веденяпин, казанец А. Остудин, известный критик Л. Аннинский, заведующий отделом поэзии журнала "Новый мир" П. Крючков, завотделом поэзии журнала "Знамя" поэт О. Ермолаева и другие. Русский Киев не раз бывал представлен здесь такими поэтами, как Н. Бельченко, И. Кручик, А. Кабанов.
Все эти авторы широко публикуются, в частности, в известном интернет-проекте - Журнальном зале Русского журнала. Участвовали не раз в фестивале также стихотворцы, пишущие на украинском языке, - лауреаты Национальной премии им. Шевченко - киевлянин Т. Федюк, житель Херсона А. Кичинский и другие. Однажды принял участие белорус А. Хаданович, читавший стихи на родном языке. Хорошее дело: в Харькове три корневых русских языка понимают без перевода! Не столь давно гуманитариями была высказана инициатива о том, чтобы именно Харьков сделать столицей тройственного русского союза, - как говорится, Малой, Белой и Великой Руси. Нам кажется, эта идея всё более актуализуется.
А на открытии в Чичибабин-центре автор фестивальной концепции нынешнего года поэт Андрей Дмитриев, говоря о "евразийском транзите", заметил: "В последние несколько лет все основные открытия в современной русской поэзии, как мне кажется, относились к именам, географически связанным с местами, находящимися за Уральским хребтом. Помним безвременно ушедшего Бориса Рыжего, но сегодня обратили на себя внимание Виктория Измайлова (Чита), Елена Тиновская, Евгения Изварина (Екатеринбург), Лада Пузыревская (Новосибирск) и другие. Всё больше обстоятельств места наносится на карту русской поэзии. В частности, Кунгур или Закамск - благодаря Андрею Пермякову, поэту и эссеисту. В этой связи нынешний Чичибабинский фестиваль как бы расширился и на Восток".
В этом году кроме традиционного гостя Светланы Кековой (Саратов) в поэтических вечерах приняла участие уроженка Нижнего Тагила Ирина Каренина, последние два года живущая в Минске. Также впервые на фестиваль прибыл питерец Евгений Каминский.
