«Я изучил опыт «Газпрома», — продолжал Ходорковский. — Я с уважением относился к опыту этой компании в тот момент, потому что на фоне общего падения в топливно-энергетическом секторе структура «Газпрома» позволила сохранить добычу газа, транспортировку, выполнять контракты, они были очень успешны. Я ссылаюсь на известную мне отчетность «Газпрома» 98 года, но и в 96 году они писали то же самое: «Внутренние цены устанавливаются руководством Группы для целей обеспечения конкретных потребностей финансирования отдельных сегментов на среднесрочную и долгосрочную перспективу».
На основании этого опыта мной было принято решение о заключении генеральных соглашений по реализации всей нефти (а не как ранее — основной части) «ЮКОСу» или его специализированным сбытовым подразделениям. Хочу отметить, что аналогичной тактики придерживалась и компания «Роснефть»».
«Генеральные соглашения были заключены в 1996 и в 1998 с «Томскнефтью». Претензии антимонопольной службы и прокуратуры, которые, на мой взгляд, были мотивированы корыстно заинтересованными лицами, были последовательно отвергнуты арбитражными судами. В материалах дела имеются копии решений арбитражных судов. То есть вопрос о законности генеральных соглашений уже рассмотрен судами и судами признан законным. Почему я называю корыстно мотивированными… Потому что мы изучали, с чего вдруг взялись эти обращения. Абсолютно понятная ситуация! Куча народа привыкла кормиться с этих нефтяных потоков! Здесь они были жестко отключены — вся нефть пошла в «ЮКОС». Больше ничего оторвать у дочерних добывающих предприятий было невозможно. Конечно, возникли недовольные! Конечно, эти недовольные пошли в суды. Конечно, пошли они туда, как у нас и принято, подтолкнув к этому соответствующие правоохранительные органы. Слава богу, решения были приняты…»
Для расчета внутрикорпоративных цен использовался метод «затраты плюс»:
«Сущность затратного метода определена в п.10 ст.40 Налогового кодекса РФ, — пояснил Ходорковский. — Они использовали этот метод для целей налогообложения. Мы его, естественно, использовали по аналогии. Они определяли цену товаров как «сумма произведенных затрат и обычной для данной сферы деятельности прибыли. При этом учитываются обычные в подобных случаях прямые и косвенные затраты на производство и реализацию товаров, обычные в подобных случаях затраты на транспортировку, хранение, страхование и иные подобные затраты». Вот мы действовали по аналогии»…
«Дочернее добывающее предприятие сообщало в плановое управление нефтяной компании плановую себестоимость и потребность в прибыли. Поскольку речь шла о будущем периоде, то речь шла именно о плановой себестоимости, а не о фактической, поскольку эти затраты еще не были произведены. Плановое управление компании проводило проверку обоснованности данных добывающих предприятий, потом на этих данных они формировали так называемую начальную цену. На базе себестоимости и потребности в прибыли. Дальше эти данные эти шли на внутренний аукцион. Закупщики, то есть «ЮКОС РМ», считали так называемый «нет-бэк» — то есть, сколько они могут получить дохода от последующей реализации данной нефти и выработанных из нее нефтепродуктов за вычетом необходимых для данной реализации затрат. И сбрасывали этот расчет на внутренний аукцион, а внутренний аукцион — я имею в виду, что это был специалист планового управления, который сводил все эти данные».
«Вот сущность того основного метода, по которому устанавливалась цена для дочерних добывающих предприятий. Поэтому то, что сторона обвинения сначала признает это в документах, потом как-то стыдливо пытается замолчать то, что цена в договорах между «ЮКОСом» и добывающими подразделениями всегда была больше себестоимости, — это изначально закладывалось основным методом формирования цены! От себестоимости мы плясали. Мы могли сильно больше, чем себестоимость сделать, не сильно больше себестоимости. Но себестоимость оплачивалась всегда! Зачем нам долги подрядчика накапливать? Они же все равно входят в общий баланс нефтяной компании. Ну, завтра он ко мне придет: «Ваше дочернее добывающее не платит за электроэнергию! Мы ему отключим!»».
На стене появилась таблица со средними ценами производителей нефти.
Ходорковский комментировал по годам, начиная с 1998-го. И всякий раз цена Роттердама и Аугусты оказывалась в разы больше внутрикорпоративных цен, а закупочные цены «ЮКОСа» на уровне цен других компаний («Сибнефти» и «Роснефти»), где-то посередине.
«Теперь, если мы возьмем 2000 год, то цена у «Юганскнефтегаза» — 727 рублей, она выше той цены, которую устанавливали для «Ноябрьскнефтегаза» (675 рублей), хотя несколько ниже той цены, которую устанавливала «Роснефть» для «Пурнефтегаза» (814 рублей). И все эти цены в разы меньше, чем цена, указанная в обвинительном заключении в Роттердаме и Аугусте. Средние цены по ХМАО в этом году 1051 рубль. Средняя цена по ЯНАО — 782 рубля. Это есть в материалах дела. Согласно логике обвинительного заключения, вся страна похищала нефть, включая государственные компании, потому что цены в Роттердаме и Аугусте были в пять раз выше».
И иначе и быть не может. Та самая 40 статья налогового кодекса требует, чтобы цена не отклонялась от цен других производителей более чем на 20 % вверх или вниз.
«Среднегодовая цена для дочерних предприятий «ЮКОСа» была сравнима со среднегодовой ценой аналогичных сделок конкурентов +/— 20 %, т. е. при сопоставлении цен сделок в соответствующем регионе (Тюменская, Томская, Самарская область) цены «ЮКОСа» не были самыми низкими. Для уголовного дела, как мы прекрасно понимаем и как прекрасно понимает сторона обвинения, цены должны сравниваться с самыми низкими в данном регионе, по которым возможно было бы приобрести, но почему-то обвинение сравнивает не даже с самыми высокими ценами данного региона, а с самыми низкими ценами, но из региона, находящегося в 4000 километрах, то есть в Роттердаме и Аугусте. Из какой логической посылки это делается, я осознать за это время так и не смог. А объяснить мне это государственное обвинение не удосужилось».
«Для каждого человека, ведущего нормальную деятельность, должен быть какой-то выбор правопослушного поведения. Нельзя сказать, чтобы ты делал какую-то деятельность, но и так это будет преступление, и эдак это будет преступление. Я представлял интересы акционеров «ЮКОСа», я был руководителем «ЮКОСа». Я знаю, что в регионах добычи существуют добывающие предприятия, у которых их материнские компании («Роснефть», «Сибнефть») или торговые подразделения их материнских компаний покупают нефть по цене, я показывал, 700 рублей или 1000 рублей, а мне предлагается у «Самаранефтегаза», «Юганскнефтегаза», «Томскнефти» покупать нефть по 5000 рублей. Что мне скажут акционеры, которые мне вверили имущество, в том числе денежные средства «ЮКОСа», не дочерних подразделений, а собственно «ЮКОСа»?! «Милый, ты чего, обалдел?! Ты почему платишь в пять раз больше добывающим «дочкам», чем платят другие предприятия?! Это с какого праздника такое?!» И я был бы в нынешнем суде, только по обвинению в хищении денежных средств, только за счет завышения цен!» [256] …
«Судебная практика, согласно которой все эти операции стали объявляться незаконными, на момент, когда я вел деятельность компании «ЮКОС», не существовала. Она была не просто специально пересмотрена «задним числом» под ограбление «ЮКОСа», но и в деле «ЮКОСа» пошла дальше, признав эти подразделения (трейдеров) «самим «ЮКОСом»», что позволило увеличить размер налоговых претензий в 7 — 10 раз»…
«Я не согласен с налоговыми требованиями, только что объяснил почему. Но то, что «ЮКОС» был выгодополучателем, я не спорю. И когда сторона обвинения говорит: нет, этим выгодополучателем был лично Ходорковский, нет, собственность «ЮКОСу» не переходила, ее похищал Ходорковский. Ребят, а налоги с «ЮКОСа» вы тогда зачем потребовали?! Тогда сажайте представителя «ЮКОСа» рядом с собой, пусть он будет потерпевшим. И верните ему не только то, что дополнительно потребовали с «ЮКОСа» в период с 2004 года, но и то, что «ЮКОС» заплатил до 2003 года, потому что и тогда ему налоги, по вашему мнению, платить было не с чего. Он же нефть не получил! Я ее украл!»
«… с 1998 года мы начали формировать сначала независимую финансовую службу под руководством Мишеля Сублена, а затем — независимый совет директоров ОАО НК «ЮКОС». Независимые директора к 2003 г. составляли в нем большинство, в то время, как Комиссия по ценным бумагам и биржам США только в ноябре 2003 года утвердила новые правила, в соответствии с которыми большинство членов советов зарегистрированных на бирже компаний должны были быть независимыми.
Критерии независимости соответствовали международным: люди не работали в «ЮКОСе», материально от «ЮКОСа» не зависели, директорское вознаграждение не составляло существенной части их доходов. Все независимые директора были уважаемыми членами общества. Дополнительно важно: по своим профессиональным навыкам эти люди глубоко разбирались в деятельности крупных компаний».
