Потом Питирима перевели в Самару, а затем он стал экзархом Грузии. 23 ноября 1915 года Питирим неожиданно получил назначение в столицу. О мотивах назначения вспоминает поклонница Распутина г-жа Жуковская: "Распутин выскочил из-за стола и ударил в ладони: "Эх, барыня, сударыня… ее мать твою консисторию, а Питирима, сукина сына, проведем в митрополиты, ой, барыня, сударыня, мне что Синод, я знаю сам. Мне что Собор, плевать мне на церковь, мне что патриарх, на х… его, что Питирим, мне штоб было, как сказал!""
Сергей Юльевич Витте говорил, что "церковь у нас обратилась в мертвое бюрократическое учреждение, церковное служение в службу земным богам. Мы постепенно становимся меньше христианами, нежели приверженцы других христианских религий. Мы делаемся постепенно менее всех верующими".
Кстати, о Синоде. Синод — это бюрократический орган, возглавляемый светским лицом. Создан Петром I для контроля и управления церковью. В Синоде у Распутина были друзья — директор хозяйственного управления, обер-секретарь и казначей. Казначей был у Распутина осведомителем. С женой казначея Распутин находился в половой связи.
Большой неожиданностью для Распутина стало назначение нового обер-прокурора Самарина. С прежним, Саблером, Распутин был в добрых отношениях, говорил про него: "Ведь Цаблер-то мне в ноги недавно поклонился. За то, что его в прокуроры доспел". При этом Распутин изображал, как Саблер ему кланялся. А тут — раз, и вместо Саблера — Самарин, который Распутина ненавидел и ненависти своей не скрывал.
Самарин продержался на посту с июля по сентябрь 1915 года. Любопытна сама процедура его отставки. Самарин прибыл к Николаю в Ставку и заговорил о влиянии "темных сил". Царь был любезен, пригласил к ужину, за ужином любезность государя еще возросла. Самарин вернулся в Петроград очарованным. Николай наутро написал премьеру записку: "Я вчера забыл сказать Самарину, что он уволен. Потрудитесь ему это сказать".
После отставки Самарина Распутин не успокоился. Так как на МВД он уже посадил Хвостова, то на должность обер-прокурора Синода был назначен родственник Хвостова Волжин. Потом Хвостов заинтриговал в надежде на премьерское место. Интрига не клеилась. Хвостов уже был готов собственноручно убить Распутина. Но тут Николай под непосредственным влиянием Распутина назначил главой правительства вышеупомянутого Штюрмера, которого сам Распутин называл "старикашкой на веревочке". Хвостов слетел с МВД, а его родственник Волжин лишился поста обер-прокурора Синода. Вместо него был назначен Николай Раев, который до этого был начальником Высших женских курсов. Хвостов, уходя в отставку, в качестве выходного пособия прихватил миллион казенных рублей.
Если общение высших должностных лиц с Распутиным на конспиративных квартирах оказывалось недостаточным, те отправляли своих жен на Гороховую, 64, где жил Распутин.
Рабочая комната в квартире Распутина была обставлена кожаной мебелью. Здесь проходили встречи Распутина с представительницами высшего петроградского общества. Потом Распутин провожал даму со словами: "Ну-ну, матушка, все в порядке". По завершении приема посетительниц Распутин обычно отправлялся в баню, находившуюся напротив. Данные им в таких случаях обещания всегда исполнялись.
В отличие от дневных деловых визитов, ночи в квартире Распутина были шумными. Соседом Распутина имел несчастье быть чиновник Синода г-н Благовещенский. Так вот он вспоминал: "Пишу у себя в кабинете, а за стеной собралось очень большое веселое общество. К 12 часам пришли музыканты, человек 10–12, из какого-нибудь увеселительного сада. Опереточные мотивы перешли в бурную пляску. Неоднократно пропели грузинские песни. Потом, по-видимому, "сам" пел и плясал соло.
В этот день кухонное окно было открыто, штора приподнята. На кухню за закусками, фруктами, вином и морсом приходили все больше дамы и барышни. "Сам" несколько раз выбегал на кухню. Всю посуду мыли сами, прислуги нет, все прибирали дамы".
С весны 1915 года главное наступление Германии начинается на восточном фронте, то есть против России. Российская армия к весне в полной мере уже ощущала снарядный голод.
Немцы почувствовали слабину. На десяток неприятельских снарядов мы отвечали одним. Из телеграммы командующего Юго-Западным фронтом Николая Иудовича Иванова, одного из самых толковых наших генералов (он пшют начальнику Генштаба Янушкевичу): "Остающийся у меня запас патронов не покрывает четверть комплекта". Также ощущается нехватка винтовок. Об отчаянии фронтового командования свидетельствует телеграмма с предложением вооружить пехотные роты топорами, насаженными на длинные рукоятки.
В результате страшных потерь в пехоте недоставало офицеров. Их переводили в пехоту из кавалерии. Так, по собственному желанию, в пехоту перешел муж великой княжны Татианы Константиновны Константин Багратион. Он командовал ротой у генерала Брусилова и в первом же бою был убит пулей в лоб.
К сентябрю 1915 года Российская империя полностью потеряла Польшу, Литву, часть Латвии и Белоруссии. Оставлены города: Варшава, Вильно, Ковно, Гродно, Брест. Современники назвали этот кошмар "великим отступлением". Наша армия теряла по 200 тысяч человек в месяц убитыми и ранеными, за 1915-й потерян почти миллион солдат и офицеров пленными. 40 тысяч лучших офицерских кадров призыва 1914 года были практически выбиты.
Офицерские школы ускоренным методом выпускали по 35 тысяч офицеров в год. Теперь на 3 тысячи солдат приходилось 10 офицеров не лучшей квалификации.
Отцами своим солдатам они быть не умели, слугами царю, как выяснилось, тоже.
Кроме того, уже к началу войны две трети офицеров — от подпоручика до полковника — были либо крестьянского, либо разночинного происхождения. Овеянные позднейшими легендами выпускники юнкерских училищ на четверть состояли из крестьян.
Постоянный представитель британского командования в России полковник Нокс беседовал с русскими солдатами. Вот их представления о тактике: "Мы будем отступать до Урала, и в армии неприятеля останется один немец и один австриец. Австрийца возьмем в плен, а немца убьем".
Общий отход русской армии сопровождался бегством огромных масс населения. Одна пятая часть населения России либо бежала, либо оказалась в оккупации.
Соратник убитого Столыпина Александр Васильевич Кривошеин писал: "Из всех испытаний войны исход беженцев — самое серьезное и трудноизлечимое. Болезни, печаль и нищета движутся вместе с беженцами на Россию. Они создают панику и уничтожают все, что осталось от порыва первых дней войны. Следующая миграция приведет Россию во мрак революции".
Генерал Поливанов, военный министр, в августе 1915 года говорил, что остается верить в необозримые пространства, непролазную грязь и милость святого Николая Чудотворца, покровителя святой Руси. С другой стороны, тот же Поливанов говорил, что произойдет национальное несчастье, когда события приблизятся к Твери и Туле.
При этом в Первую мировую войну в России никому не пришла в голову простая и зверская мысль о заградотрядах, когда дивизии НКВД стоят за спинами фронтовиков и пулеметным огнем гонят в наступление.
Вместо этого крайне обеспокоенный начальник Генштаба генерал Янушкевич пишет Николаю из Ставки: "Необходимо пообещать каждому солдату-крестьянину надел земли за верную службу. Как утопающий хватается за соломинку, я пытаюсь найти любой способ выхода из сложившегося положения".
Чудное дело. Именно об этом в это же самое время говорит Распутин. По его мнению, монастырские и казенные земли следует разделить между безземельными участниками войны. "Частые помещичьи земли тоже следует отдать и распределить среда солдат", — говорит Распутин.
В двадцатых числах марта 1915 года Распутин приехал в Москву, чтобы помолиться в Кремле на могиле героя российского Смутного времени начала XVII века патриарха Гермогена. Об этом никакой информации не было, зато о том, как Распутин провел вечер 26 марта, узнала вся Россия.
Из донесения начальника охранного отделения Мартынова товарищу министра внутренних дел по полицейским делам генералу Джунковскому:
"26 марта около 11 часов вечера в ресторан "Яр" прибыл известный Григорий Распутин, в сопровождении деух дам и журналист московских и петроградских газет Николая Николаевича Седова. Заняв кабинет, вызвали издателя газеты "Новости сезона" потомственного гражданина Кугульского".
Надо сказать, приглашение Распутиным в "Яр" представителей средств массовой информации обращает на себя внимание. Вполне вероятно, Распутин хотел огласки того, что произойдет в "Яре". Строил на этой огласке свой план, намеревался, кроме пьянки, получить дополнительное удовольствие, пиарился и работал на широкую аудиторию — от ресторанных очевидцев до Царского Села. Жаль, не было телевидения.
