ТО ЕСТЬ, ОЧЕВИДНО, что в ходе реформы офицерского корпуса необходим был дифференцированный подход к офицерскому составу. Необходимо было в первую очередь провести реформу кадровых органов, навести здесь порядок, разогнать коррупционеров, выработать критерии отбора и сохранения лучших в звене старших офицеров, провести реформу тыла. Создать в структуре Вооружённых сил корпус "военных чиновников" — специалистов тыла, медиков, юристов и т.п., чьи специальные звания в мирное время обеспечивали им государственный статус и место в структуре ВС, а в военное время могли без проблем "конвертироваться" в военные звания. Такая реформа при постепенном — за три-пять лет численном сокращении старшего офицерского корпуса, сохраняла лучших специалистов в армии.
Одновременно с этим необходимы были серьёзные усилия по укреплению младшего офицерского звена. Повышение денежного содержания, улучшения условий службы, развитие социальной инфраструктуры гарнизонов, стимуляция к службе, разработка системы премий и служебных преференций для лучших.
Вместо всего этого возобладал ничем не мотивированный механистической подход "гильотинного" сокращения под некие условные цифры и проценты. Публике презентовались некие "яйца" и "пирамиды", которые должны были продемонстрировать структурные преобразования офицерского корпуса. И эти сокращения были отданы для исполнения самым разложившимся и поражённым армейским структурам — кадровым управлениям видов и родов, которые, сами стремясь не попасть под эти самые сокращения, безропотно приступили к "секвестированию" офицерского корпуса.
До сих пор нет четкого понимания того, откуда возникла мысль, что офицеры должны составлять 15% от общего числа военнослужащих. По мнению нынешнего руководства ВС РФ, такое соотношение является "мировой практикой". Именно такое количество офицеров в составе ВС США, Франции, ФРГ. Но так ли это на самом деле? Как ни странно, но найти цифры о четком процентном соотношении очень сложно. Такие данные, как, впрочем, и большинство статистических данных по ВС стран мира, являются закрытыми. Теоретически можно посчитать процентное соотношение между офицерами в войсках. Но при этом неизвестно, сколько будет офицеров в органах военного управления. Так что вопрос о 15% в странах НАТО повис в воздухе. Теоретически, конечно, можно сослаться на то, что в ВС США не было частей и соединений сокращенного состава и нет стольких органов военного управления, как в ВС РФ. Но это, мягко говоря, ложь — ведь существуют части и соединения резерва ВС США, а также Национальной гвардии. В мирное время в составе этих частей и соединений имеется большое количество должностей регулярной армии, что делает их аналогом частей и "кадрированных" соединений ВС РФ. В батальоне НГ США в развернутом штате в 623 человека военнослужащих, из них 50-75 человек — это офицеры и сержанты регулярной армии. Они обеспечивают ремонт техники, боевое планирование, проведение занятий с призванными гвардейцами. Но в общую численность регулярной армии эти военнослужащие не входят, так как они откомандированы в НГ. Эта ситуация прекрасно описана в мемуарах Д. Фьюри "Убить Бен Ладена".
Такая же точно ситуация и в резерве ВС США.
Возникает вопрос, а учитывали ли эти должности при составлении пресловутых 15%? Скорее всего, нет. В составе Национальной гвардии армии США входит 28 brigade combat team (сведенные в 9 дивизий) и 78 support brigades, вот и считаем, сколько неучтенных, но, тем не менее, существующих должностей военнослужащих регулярной армии есть в составе ВС США. Тут уже ни о каких 15% речи не идет, процент офицеров значительно выше.
Еще более интересная ситуация в структуре органов военного управления. В армии США 21 командование отвечает за операции в различных регионах земного шара (CENTCOM, AFRICACOM и т.д.), за подготовку личного состава и различные виды боевого и материально-технического обеспечения. Все эти структуры не имеют в прямом подчинении частей и соединений. То есть являются чисто административными единицами. И это на 48 combat brigades. Точное количество личного состава, а тем более офицеров в этих командованиях неизвестно, но их явно не по 20-30 человек, а гораздо больше, если судить по возложенным на них обязанностям.
Это только в составе Армии США — аналоге Сухопутных войск ВС РФ. В ВВС США и ВМФ США офицеров еще больше, а количество сержантов и военнослужащих рядового состава в несколько раз меньше, чем в армии США.
Поэтому решение министра обороны Сердюкова о более чем двукратном сокращении офицерского корпуса России явилось катастрофической ошибкой. Фактически тем самым была запущена система отрицательного отбора, при которой худшие выбирали ещё более худших. Всего за два года из 355 тысяч офицерских должностей осталось только 150 тысяч.
В первую очередь из армии были уволены самые опытные и подготовленные офицеры — они автоматически попали под сокращения как "достигшие предельно возраста".
Нормальной практикой большинства армия мира является практика удержания на службе наиболее подготовленных и опытных офицеров, для чего существует целая система продления предельного возраста, когда для каждого звания определён предельный возраст и годы "надбавки" — продления службы при взаимном желании самого офицера и министерства обороны, которое в нём заинтересовано. Всё это позволяет государству не только удержать в армии профессионала высокого уровня, но и сэкономить деньги, которые необходимо потратить для обучения и вхождения в должность преемника. Например, продление всего на год службы военного лётчика первого класса позволяет сэкономить до полутора миллионов рублей на поддержании боеготовности части, где он служит. В масштабах страны это миллионы долларов, юаней или рублей.
Но в Министерстве обороны РФ с 1998 года эта практика была полностью свёрнута. Главным критерием отправки в запас офицера стало механическое достижение им пенсионного или предельного для того или иного звания возраста.
Не сложно посчитать, что офицеры, которые к 1991 году — последнему году, когда армия занималась полноценной боевой учёбой — успели вырасти хотя бы до командира роты, в 2008 году имели выслугу не меньше 24-25 лет — выслугу, позволяющую выходить на пенсию, и возраст — 40-45 лет, опять же предельный для большинства офицерских званий до подполковника включительно. В иных условиях эти офицеры могли бы служить и передавать опыт ещё как минимум — 5-7 лет. Но вместо этого они десятками тысяч были отправлены в запас. Под сокращения попали почти все самые подготовленные и опытные профессионалы — от командиров дивизий и командармов, офицеров органов военного управления до преподавателей военных училищ, академии. Были уволены десятки Героев СССР и России, профессионалов, прошедших по несколько войн, кандидатов, докторов наук и профессоров.
Такой кадровый погром вызвал одно из самых трагичных для любой армии явлений — разрыв поколений, когда приходящая на смену увольняемым в запас "смена" просто не обладает знаниями, необходимыми на новых должностях, а старые кадры к этому моменту уволены и свои знания передать уже никому не могут. Как следствие, катастрофически упал уровень подготовки штабов и управлений.
ПРИ ЭТОМ, НЕСМОТРЯ на все планы насыщения войск младшим офицерским составом, в войсках так же произошло сокращение офицерского корпуса. В бригадах "нового облика" по сравнению с полками резко уменьшилось количество офицеров. Если в полку на 2 000 солдат было 250 офицеров и 150 прапорщиков, то в новой бригаде на 4200-4 500 солдат — 327 офицеров. Уменьшился офицерский состав и, соответственно — стало слабее управление. Офицеры просто не справляются с командованием. Особенно на уровне штаба бригады. Боевое управление бригады просто не способно управлять такой раздутой структурой. Кроме того, массовые увольнения офицеров, имеющих боевой опыт и выслугу лет, привели к резкому снижению и без того не самого высокого уровня подготовки сегодняшних офицеров.
В качестве подтверждения можно привести слова из интервью командира 693-го мотострелкового полка Андрея Казаченко, который в августе 2008 года первым вошёл в Южную Осетию: "Реформы надо было проводить. Я тут полностью согласен. Другой вопрос, как их проводить? Например, я со своей точки зрения, со стороны командира. Какая разница, кем командовать — полком или бригадой. Наоборот, полк это не столь громоздкая организация, коей является бригада. Вот у меня в полку было 48 офицеров, прапорщиков управления полка. Это на 2200 человек. А сейчас в бригаде, где 3500-4000 человек, — 33 человека. О какой оптимизации мы говорим? У нас что, офицеры поменялись, или они у нас золотыми стали? Или они сразу же все стали профессионалы? Как было, так и осталось…"
