And they, like silent veins of silver ore,
were winding through its darkness. Between roots
welled up the blood that flows on to mankind,
like blocks of heavy porphyry in the darkness.
Else there was nothing red.
But there were rocks
and ghostly forests. Bridges over voidness
and that immense, gray, unreflecting pool
that hung above its so far distant bed
like a gray rainy sky above the landscape.
And between meadows, soft and full of patience,
appeared the pale strip of the single pathway,
like a long line of linen laid to bleach.
And on this single pathway they approached.
In front the slender man in the blue mantle,
gazing in dumb impatience straight before him.
His steps devoured the way in mighty chunks
they did not pause to chew; his hands were hanging,
heavy and clenched, out of the falling folds,
no longer conscious of the lightsome lyre,
the lyre which had grown into his left
like twines of rose into a branch of olive.
It seemed as though his senses were divided:
for, while his sight ran like a dog before him,
turned round, came back, and stood, time and again,
distant and waiting, at the path's next turn,
his hearing lagged behind him like a smell.
It seemed to him at times as though it stretched
back to the progress of those other two
who should be following up this whole ascent.
Then once more there was nothing else behind him
but his climb's echo and his mantle's wind.
He, though, assured himself they still were coming;
said it aloud and heard it die away.
They still were coming, only they were two
that trod with fearful lightness. If he durst
but once look back (if only looking back
were not undoing of this whole enterprise
still to be done), he could not fail to see them,
the two light-footers, following him in silence:
The god of faring and of distant message,
the traveling-hood over his shining eyes,
the slender wand held out before his body,
the wings around his ankles lightly beating,
and in his left hand, as entrusted, her.
She, so belov'd, that from a single lyre
more mourning rose than from all women-mourners—
that a whole world of mourning rose, wherein
all things were once more present: wood and vale
and road and hamlet, field and stream and beast—
and that around this world of mourning turned
even as around the other earth, a sun
and a whole silent heaven full of stars
a heaven of mourning with disfigured stars-
she, so beloved.
But hand in hand now with that god she walked
her paces circumscribed by lengthy shroudings
uncertain, gentle, and without impatience
Wrapt in herself, like one whose time is near,
she thought not of the man who went before them
nor of the road ascending into life.
Wrapt in herself she wandered. And her deadness
was filling her like fullness.
Full as a fruit with sweetness and with darkness
was she with her great death, which was so new
that for the time she could take nothing in.
She had attained a new virginity
and was intangible; her sex had closed
like a young flower at the approach of evening,
and her pale hands had grown so disaccustomed
to being a wife that even the slim god's
endlessly gentle contact as he led her
disturbed her like a too great intimacy.
Even now she was no longer that blond women
who'd sometimes echoed in the poet's poems,
no longer the broad couch's scent and island,
nor yonder man's possession any longer.
She was already loosened like long hair,
and given far and wide like fallen rain,
and dealt out like a manifold supply.
She was already root.
And when, abruptly,
the god had halted her and, with an anguished
outcry, outspoke the words: He has turned round! —
she took in nothing, and said softly: Who?
But in the distance, dark in the bright exit,
someone or other stood, whose countenance
was indistinguishable. Stood and saw
how, on a strip of pathway between meadows,
with sorrow in his look, the god of message
turned silently to go behind the figure
already going back by that same pathway
its paces circumscribed by lengthy shroudings
uncertain, gentle, and without impatience.
С. 324… как однажды сказал Делмор Шварц. Шварц, Делмор (Delmore Schwarz, 1913–1966) — американский поэт. Бродский цитирует название его книги «In Dreams Begin Responsibilities: Poems and Stories» (New York: New Directions, 1938).
C. 325…не рифмовать понятия из христианского пантеона с «низкими» словами. Имя Христа, замещаемое иносказаниями в Дантовом «Аде» и называемое лишь начиная с «Чистилища», встречается как рифма только в «Рае», но всякий раз поэт рифмует его с самим собой. (См.: Данте Алигьери. С. 85, 100, 133, 222–223, 299.)
…тогда это было бы божественное вмешательство. Ср. в эссе Одена «Письмо» о кляксе, посаженной в рукописи Джоаккино Россини, как примере «соглашения между Случаем и Провидением», которое «заслуживает чести именоваться „вдохновением"» (Оден У. X. Чтение. Письмо. Эссе о литературе. М.: Независимая газета, 1998. С. 48).
С. 326…начиная с «Георгик». Книга IV «Георгик» Вергилия, в которой приводится версия об Аристее, ученике Орфея, домогавшемся любви Эвридики (Собр. соч. С. 116–117).
…из Ворпсведе, с мягкого ложа северного экспрессионизма. Ворпсведе (Worpswede) — местечко под Бременом, где с августа 1900 г. Рильке поселился в колонии художников и встретился с Кларой Вестхоф.
С. 327…где-томежду Одилоном Редоном и Эдвардом Мунком. Редон, Одилон (Odilon Redon, 1840–1916) — французский художник-символист, обращавшийся к мифологической символике, работы которого были высоко оценены сюрреалистами. Мунк, Эдвард (Edvard Munch, 1863–1944) — норвежский живописец и график-экспрессионист.
…рабствовал секретарем у Родена. В 1902 г. Рильке по заказу издателя серии «Искусство» Рихарда Мутера приступает к работе над монографией о знаменитом французском скульпторе Огюсте Родене (Frangois Auguste Ren Rodin, 1840–1917). Рильке переезжает в Париж и работает секретарем у Родена. Книга «Worpswede — Auguste Rodin» была опубликована в 1903 г. Рильке, пересматривавший тогда собственные эстетические взгляды, в этой книге неоднократно проводит параллели между пластическими и словесным искусствами. См.: Рильке Р. М. Собр. соч. в 3-х томах. Проза. Письма. С. 274–338.
…безграничные чувства к Сезанну. «Письма о Сезанне» Рильке см.: Рильке Р. М. Собр. соч. в 3-х томах. Проза. Письма. С. 451–471.
С. 328…знаменитую «Пантеру». «Der Panther». Переводы В. Летучего, К. Богатырева, Е. Витковского см.: Рильке Р. М. Собр. соч. в 3-х томах. Стихотворения 1906–1926. С. 24, 356, 460.
…биография даст нам намного меньше, чем сами стихи. См. прим. к с. 71. С. 331…Sub specie aeternitatis. Выражение из сочинения Бенедикта (Баруха) де Спиноза (Benedict (Baruch) de Spinoza, 1632–1677) «Этика» («Ethica») (Ч. V, 29–31): «…природе разума свойственно постигать вещи под некоторой формой вечности».
С. 335…играет здесь роль «проводника». В оригинале «vehicle», т. е. «носителя». «Тепог» и «vehicle» («стержень» и «носитель» — в переводе Юрия Левина) — термины теории метафоры (см. прим. к с. 45 V тома наст, издания). Ричарде, Айвор Армстронг (Richards, Ivor Armstrong, 1893–1979) — английский литературный критик. В своих работах по поэтике (главная из них — «Практическая критика», 1929) применял к языку и искусству методы позитивизма.
…седьмой век этого тысячелетия. Алфавитное греческое письмо, восходящее к финикийскому консонантному письму, возникло, предположительно, в IX–VIII вв. до н. э. Древнейшие его памятники относятся к VIII–VII вв. до н. э.
(диплонская надпись из Афин и надпись из Феры). Греческое алфавитное письмо было чрезвычайно близко древнефригийскому алфавиту (VIII–VII вв. до н. э.).
…стандартная греческая форма письменности называлась «бустрофедон». «Бустрофедон» (греч. «bustrophedon», от «bus» — бык и «strepho» — поворачиваю) — способ письма, при котором первая строфа пишется справа налево, вторая — слева направо и т. д. Использовался в крито-микенском (а также в хеттском, южноаравийском, этрусском) письме. Бустрофедон, происходящий из рисуночного письма, через линейное критское письмо (ок. 1700-ок. 1200 до н. э.) лег в основу архаической греческой письменности.
С. 341…«блеск радости бессмертия в его глазах». Цитата из стихотворения Константина Кавафиса (1863–1933) «Один из их богов». В переводе Геннадия Шмакова под редакцией Бродского:«.. в глазах — сиянье знанья, что бессмертен» (Бродский И. Бог сохраняет все. М.: Миф, 1992. С. 188). См. эссе «Песнь маятника» (V, 43–53).
С. 342.…первое упоминание об Орфее датируется VI веком до P. X. Первыми упоминаниями можно считать:
Фрагмент Алкея из Мителены (ок. 626–622 — после 580 до н. э.): «Ор<фей> насиловал судьбу..» (Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I / Изд. подг. А. В. Лебедев. М.: Наука, 1989. С. 37);
Фрагмент Ивика из Регии (2-я пол. VI в. до н. э.): «…Славноименного Орфея…» (frg. 306 (25) PMG. Page) (Там же);
Фрагмент Симонида Кеосского (556–468 до н. э.) (frg. 567, перевод С. Ошерова). (Эллинские поэты VIII–II вв. до н. э. Эпос, элегия, ямбы, мелика /Изд. подг. М. Л. Гаспаров и др. М.: Ладомир, 1999. С. 375.)
Трагедия об Орфее приписывалась также полулегендарному Аристию (Аристею) из Проконнеса (VI в. до н. э.) (frg. 4а Snell) (См.: Гигин. Мифы. СПб.: Алетейя, 1997. С. 259 прим.; далее: Гигин. Мифы).
С. 343…с записью в дневнике 1898 года. Бродский цитирует «Флорентийский дневник» Рильке 1898 е (Rainer Maria Rilke. Tadebticher aus der Friihzeit (Insel ferlag, 1942).)
C. 344…сына Аполлона и музы Каллиопы. Матерью Орфея была муза эпической поэзии и науки, дочь Зевса и богини памяти Мнемосины Каллиопа. Отцом — фракийский речной бог Эагр (Ойагр) (Аполлодор. Мифологическая библиотека. М.: Ладомир / Наука, 1993. С. 6). Более поздняя версия об отцовстве Аполлона приводится в «Беседах» Климента Римского (Clem. Rom. Нот. V, 15).
С. 345…до острова Лесбос, где и была захоронена. Ср.: Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. М.: Наука, 1985. С. 78–79.
…лира уплыла гораздо дальше и превратилась в созвездие. См.: Гигин. Астрономия. СПб.: Алетейя, 1997. С. 45–47. J
…на не слишком исхоженной тропе. См. фаб. 251 Гигина «Кто соизволением Парок вернулся из подземного царства» {Гигин. Мифы. С. 280–281).
С. 346…единокровного брата его мужа. Аристей — сын Аполлона и фессалийской нимфы Кирены. Версию о преследовании Аристеем Эвридики приводит только Вергилий (см. прим. к с. 326). Ему вторит в «Трех книгах мифологии» Фульгенций (Fulg. Myth. Ill, 10; см.: Гигин. Мифы. С. 215).
