Ознакомительная версия.
Лишившись войска, опозорившийся Карл вынужден был заключить в Бервике перемирие с шотландцами. А Лондон по случаю поражения короля… устроил иллюминацию и народные гуляния. Взбешенный монарх вызвал из Ирландии Стаффорда, приказав ему проучить мятежников, как шотландских, так и своих. Но на солдат для такого «проучивания» денег тоже не было! И после 11 лет перерыва Карлу все же пришлось созвать парламент, получивший название Короткого, потому что в субсидиях на армию депутаты отказали, откровенно заявляя: «Чем хуже дела короля в Шотландии, тем лучше дела парламента в Англии». И через 3 недели были распущены.
Перипетии придворной борьбы, развернувшейся у трона после смерти Филарета, нам неизвестны. Русские предпочитали не выносить «сор из избы», поэтому наши источники обходят этот вопрос, а иностранцев о таких делах не информировали. Ясно лишь, что борьба имела место. По-видимому, мать царя, великая старица Марфа, пыталась восстановить прежнее влияние на сына, вернуть к власти Салтыковых и прочих своих ставленников. Не исключено, что она пробовала действовать и через царицу, которую продолжала держать под контролем. Но в любом случае не преуспела. 15 лет правления патриарха в значительной мере сформировали личность Михаила Федоровича и приучили его к другому окружению. Поэтому фактическим главой правительства стал двоюродный брат царя Иван Борисович Черкасский, один из ближайших сподвижников Филарета — политик дальновидный, мудрый и осторожный. А патриархом был избран митрополит Иоасаф, тоже сподвижник Филарета. Хотя на государственную власть своего предшественника он уже, конечно, не претендовал.
Правительство Черкасского в целом продолжило начинания царского отца. В частности, это касалось армейской реформы. Правда, от европейской системы комплектования войск наемниками после печального смоленского опыта отказались. Даже тех ландскнехтов, которые не изменили, предпочли распустить. О том, что это была за публика, красноречиво свидетельствуют записки Олеария — голштинское посольство как раз ехало от Новгорода к Москве и повсюду заставало пустые деревни, потому что крестьяне разбегались по лесам от немецких солдат, шедших из Москвы к границе и грабивших всех подряд. Встретив телегу с багажом посольства, наемники прогнали сопровождавшего стрельца, отняв у него саблю, вышибли дно у бочки с пивом и перепились. Подоспели послы с приставом и остальными стрельцами, избили мародеров и отобрали у них оружие.
Но офицеров-специалистов, показавших верность царю, оставили на службе, и полки «нового строя» сохранились. Всего их в ходе войны возникло 10—6 солдатских и 4 кавалерийских. Теперь эти полки комплектовали только из русских нижних чинов со своими или иноземными командирами. Солдатские полки разместили на шведской границе, в Олонце и Старорусском уезде. А рейтарские и драгунские расквартировали на южных рубежах. Воинам выделялись для поселения деревни и слободы, платилось жалованье. Проводилось их регулярное обучение, они несли пограничную службу. Но в свободное время могли заниматься хлебопашеством, ремеслами, торговлей, освобождаясь от налогов. Правительство учло и выявившуюся в ходе войны нехватку регулярной пехоты. И стало формировать новые стрелецкие приказы. В них переводилась часть служилых казаков, и общее число стрельцов достигло 25,5 тыс.
К этому времени относится и первая попытка создания на Волге и Каспийском море регулярного флота. Точнее, судостроение и судоходство на Руси уже существовали. Ранее говорилось о морских кочах, казачьих челнах. По рекам также ходило множество судов различных типов — струги, дощаники, ладьи, будары, насады. И среди них были корабли отнюдь не маленькие. Например, струги достигали водоизмещением 30–35 тонн, есть упоминания о стругах «с чердаки и чуланы» (с каютами и трюмами). Хуан Персидский описывает на Волге большие ладьи, на 100 гребцов, и указывает, что эти «галеры очень хорошо устроены». О развитии водного транспорта говорит то, что из Астрахани ежегодно вывозилось по Волге 300 тыс. пудов (4800 т.) только рыбы и икры — не считая прочих товаров: шелка, пряностей, арбузов, дынь. Но и бандитов на этом оживленном пути хватало. Из-за отвлечения войск на войну, на татарские и калмыцкие набеги волжские «воровские казаки» опять разгулялись. Позволяли себе даже в открытую издеваться над служилыми. Так, в Царицыне стрельцы вывозили своих коров на Сарпинский остров, где они могли пастись без пастухов — не убегут. А стрелецкие жены и дочери ездили туда на лодках доить скотину. «Воровские казаки» продумали специальную «операцию», устроили засаду и захватили толпу девок и баб. Вдоволь потешились, раздели всех догола, поголовно перенасиловали — впрочем, после этого отпустили.
А в 16ЗЗ г., когда Россия вступила в войну на стороне протестантской коалиции, в разоренных противником мелких княжествах Северной Германии возник проект поправить свои дела за счет торговли с русскими, особенно если получится выпросить право на беспошлинный транзит с Персией. Инициативу взял на себя князь Шлезвиг-Гольштейна Фридрих III. Первые контакты устанавливались еще при Филарете, а в 1634 г. в Москву прибыло большое и тщательно подобранное посольство — в него включили известного ученого Адама Олеария, художника и медика Гартмана Граммана, поэта Пауля Флемминга. Их в России знали, даже имели надежду переманить на службу. Царь лично похвалил труды и изобретения Олеария, намекая: «Такие люди нам надобны».
И для голштинцев сделали исключение, даровали право торговли с Ираном на 10 лет. Потому что у их нищего княжества не было ни денег, ни товаров. Правительство решило, что такие конкуренты нашим купцам не страшны, зато сама Россия могла получить через Шлезвиг-Гольштейн прекрасный выход на западные рынки. Предполагалось, что немцы построят в Нижнем Новгороде 10 больших кораблей, которые будут курсировать по Волге и Каспию и возить шелк. Русских это тоже устраивало. Суда заодно патрулировали бы, разгоняя «воровских казаков», и открывалась возможность перенять европейские технологии. Голштинцам разрешили нанимать плотников, но с условием — «от тех плотников корабельного мастерства не скрывать». В Нижнем возникла судоверфь, которой руководили родившийся в России немец Ганс Берк (он же Иван Бережитский) и прибывшие из Германии мастера Кордел, Зелер, Кранц и Стирпомяс. В 1635 г. был спущен на воду первый «европейский» корабль «Фридрих». Плоскодонный, но в остальном построенный по типу морских судов — трехмачтовый, 12-пушечный, с каютами для команды и большим трюмом для товаров.
Но проект с треском провалился. Русские и персидские купцы, путешествовавшие в Иран на легких судах «наподобие небольших барж» (Олеарий), заранее выражали сомнение, будет ли пригоден «Фридрих» для особенностей здешней навигации. И оказались правы. На Волге тяжелый корабль то и дело садился на мели, от Нижнего до Астрахани полз 1,5 месяца. А в мелководном, но бурном Каспийском море попал в шторм. Громоздкая плоскодонная конструкция была неустойчивой, судно валяло и било волнами. Корпус, пострадавший еще на волжских мелях, дал течь и начал разрушаться. И, чтобы спасти людей, корабль пришлось посадить на мель у берегов Дагестана, где волны добили его окончательно. От постройки остальных судов отказались.
Продолжались процессы культурного и духовного развития, начатые при Филарете. Вместо прежних рукописных учебников в 1634 г. московский Печатный двор издает книгу патриаршего дьяка Василия Бурцева «Букварь языка славенского сиречь начала учения детям». Арзамасский дворянин Баима Болтин, воевавший в Смоленской кампании воеводой сторожевого полка, пишет «Карамзинский хронограф». В Кремле развернулось строительство великолепного трехэтажного Теремного дворца. Возникают новые монастыри: Софрониева пустынь под Курском, куда сумской атаман Лукиан Константинов передал чудотворную Молченскую икону Пресвятой Богородицы; Оранский монастырь, основанный под Нижним Новгородом купцом Гладковым; Словенский Богородичный монастырь под Костромой, построенный в честь явленой Словенской иконы Богоматери; в Раменье преподобный Лукиан, найдя в развалинах церкви, разоренной еще в Смуту, чудом уцелевшую икону Рождества Богородицы, основал Лукьяновскую пустынь.
Поддерживались связи с православными братствами в Речи Посполитой. Примерно так же, как в полемике с католиками развивались гуманитарные науки протестантских стран, на Украине и в Белоруссии в условиях противостояния с иезуитской пропагандой братства тоже становились мощными центрами просвещения. Так, одна лишь Могилевская братская типография выпустила «Служебник», «Евангелие учительное» Транквильона, «Хронограф». А Павло Берында разработал и издал первый восточнославянский словарь — «Лексикон славянороссийский». Все эти книги попадали и в Россию.
Ознакомительная версия.
