Роль внутрифирменных научных подразделений сейчас крайне мала, их удельный вес в общем количестве научных организаций страны в 2002 году составил 6.5%, в общем объёме затрат на исследования доля внутрифирменной науки составляет 6%. Снизилось число высших учебных заведений, в которых ведутся научные исследования, сегодня она составляет 40% от общего количества. В странах с развитой рыночной экономикой внутрифирменной наукой выполняется основной объём научных исследований: 65% в странах ЕС, 71% в Японии, 75% в США.
В составе основных фондов научных организаций России основная часть оборудования сегодня старше 20 лет. Доля машин и оборудования старше 11 лет составляет более 42%, почти 20% вычислительной техники научных организаций имеет возраст от 6 лет и старше. Значительная часть научных организаций, которые в советское время имели развитую опытно-производственную базу, в настоящее время её потеряли из-за низкой заработной платы работников. Из-за нехватки средств на поддержание материально-технической базы всё чаще экспериментальные работы заменяются численным компьютерным моделированием физических процессов.
Известно, что показателем работоспособности учёного является количество статей в научных журналах. За последние десять лет доля статей авторов из России снизилась почти вдвое. «Мы видим, что около 80 наших институтов, скажем так, вяло относятся к подготовке и публикации своих результатов. Каждый научный сотрудник публикует статью в лучшем случае раз в два года. В 34 институтах научный сотрудник пишет статью раз в четыре года…» (из выступления вице-президента РАН В.Козлова на общем собрании РАН 18 мая 2005-го года). По показателю цитируемости работ в научной литературе российские учёные находятся на 120-м месте в списке 145 стран мира.
В советское время количество заявок на изобретения было в 10-15 раз больше, чем их подавалось в 1995 году. При этом изобретатель получал премию за каждое своё изобретение, не тратя ни копейки за подачу и рассмотрение заявок. По данным В.Маркусовой, научного руководителя гранта INTAS, вклад России в мировую науку за пятнадцать лет (начиная с 1991 года) сократился в 15 раз. На мировом рынке высоких технологий в настоящее время вклад России составляет 0,5%, США – 60%, Сингапура – 6%.
Бурное развитие науки в СССР способствовало прогрессу культурной, социальной жизни, в частности в наукоградах, где научно-исследовательские институты были градообразующими, определяя существование больших масс людей. В Современной России в наследство от Советского Союза досталось 65 научных городков, из них 45 – это города, остальные – посёлки. Примерно половина наукоградов имеет численность населения от 20 до 100 тысяч человек, более 100 тысяч жителей имеют 11 городов науки, большинство из которых расположено вблизи Москвы. О размере Новосибирского городка можно судить по данным 2000-го года – это примерно 130 тысяч человек.
Таким образом, проблема состояния наукоградов – это не частная проблема, она касается более миллиона жителей России. Следует принять во внимание, что они были ориентированы на крупные промышленные предприятия, целый ряд которых сегодня или прекратил своё существование, или занимается непрофильной деятельностью.
М.Кедров из Новосибирска в журнале «Эксперт Сибирь» (№ 41, 2005 г.) пишет о наукоградах: «Несмотря на нарастающий груз социальных проблем, академгородки в советское время выполнили свою миссию, находясь на переднем крае фундаментальных исследований… Но, возвращаясь к реалиям рыночной экономики, нельзя не признать, что в чистом виде академгородки сохраниться не могли… Пока не находят приемлемого решения основные проблемы российской действительности: как переломить инерцию “сырьевого-придаточного” сценария? Как перейти на орбиту постиндустриального развития? Как эффективно распорядиться всё ещё конкурентоспособными остатками российской фундаментальной науки и образования?»
Наукограды как форма организации науки в советское время решали множество проблем стратегического характера, в частности создание атомного оружия. Однако, академгородок, изолируя учёных, создавал и массу проблем, являясь, по сути, научным гетто. Власть над значительными материальными ресурсами делала их администрацию всесильной, обрекая учёных на полную, почти крепостную зависимость. Академгородок полностью отрывал учёных от потребителей их знаний, от широкого участия в образовании молодёжи, от реального производства. Научный городок создавал массу социальных проблем из-за убожества инфраструктуры, проблем с трудоустройством членов семьи (жён научных сотрудников), обучением детей и т.п. Изоляция, усиленная сегодня нищетой, привела к деградации людей высокой квалификации, свела научный потенциал академгородков практически к нулю.
Газета «Московский Комсомолец» привела очень показательный пример состояния дел в науке на примере города Зеленограда. История Зеленограда – столицы советской электроники началась в марте 1958-го года, когда Совет министров СССР принял постановление о строительстве города-спутника Москвы. За первые десять лет существования города в нём было создано 8 крупных институтов с опытными заводами, в настоящее время в городе 11 НИИ, два – общероссийского уровня.
Зеленоград является самым учёным городом Европы: людей с высшим образованием в Европе 23% населения, в Лондоне – 37%, в Париже – 30%, в Москве – 41%, в Зеленограде – 44%. Делая вид, что не понимает положения вещей, газета задаётся вопросом: «Раз они такие умные – почему такие бедные?» А бедными они стали, как и вся страна, с начала 90-х годов, когда сырьевому государству не понадобилась столица электроники. С началом демократизации Зеленоград получил самый высокий уровень безработицы и самую низкую заработную плату. Половина трудоспособного населения Зеленограда отправилась на заработки в Москву.
Другой пример – подмосковная Черноголовка: «Научный городок Черноголовка выделяется среди своих собратьев. Создавался он как полигон для взрывов, а стал центром высоких технологий. Назвать какую-то определённую специализацию, которой подчинена работа его институтов, невозможно: сегодня здесь изобретают практически всё – от ракетного топлива до лекарств против болезни Альцгеймера» (Е.Кокурина, газета «Московские новости», №22, 2006 г.).
В 2006-му году Черноголовка получила статус наукограда, но это не даёт преимуществ в финансировании научно-исследовательской деятельности, позволяя получать деньги из бюджета лишь на городские нужды. «Учёные не могут полностью распорядиться своими разработками. В этой связи далеко не все здесь с энтузиазмом воспринимают амбициозные планы подмосковного правительства о создании на территории Черноголовки технопарка со статусом особой экономической зоны технико-внедренческого типа. Есть опасения, что выиграют от этого лишь посреднические бизнес-структуры, которые будут заниматься внедрением научных разработок», - продолжает Е.Кокурина.
На примере Института физики твёрдого тела РАН в Черноголовке видно состояние дел в наукограде: в 90-годы на работу сюда пришёл только один молодой специалист. С 1991-го года в Черноголовке общая численность работающих в научных организациях сотрудников сократилась на 40%.
Однако, летом 2006-го года, когда Черноголовка праздновала свой 50-летний юбилей, директор ведущего института посёлка академик С.Алдошин опубликовал в газете «Поиск» статью под названием «Черноголовка фонтанирует идеями», хотя любому нормальному человеку ясно – если чем и фонтанирует Черноголовка, так это водкой и лимонадом «Колокольчик». Посёлок из научного центра превратился в вотчину завода фирмы ОСТ-Алко. Именно он делает сегодня Черноголовку знаменитой на всю страну, придумав рекламный призыв: «Пейте без остановки напитки из Черноголовки». Бодрые же выступления академиков подобных С.Алдошину вызывают только одну реакцию – сомнение в психическом здоровье автора, воспринимающего ситуацию столь неадекватно.
Раздвоение личности вообще заработает любой, кто почитает опекаемую академиком В.Гинзбургом газету «Поиск», которая позиционирует себя как «газета научного сообщества». Жизнерадостный тон публикаций резко контрастирует с опустевшими лабораториями, ветхим оборудованием, нищетой стареньких научных сотрудников. Читателю наверняка покажется, что оптимисты-академики живут в неком параллельном мире, не соприкасающемся с миром реальным. Ложь, ставшая обыденной практикой газеты, помогает властям убивать науку в тишине, без лишней огласки.
Вывод из всего сказанного такой: восемнадцать лет разгула демократии в стране поставили науку в России на грань гибели. Потерян авторитет, который столетиями имела русская и советская наука в мире. На фоне разговоров президента страны и членов правительства о необходимости «инновационного прорыва», который якобы должен вывести страну из состояния сырьевой колонии «цивилизованных» стран, наука балансирует на грани выживания. Многочисленные правительственные обещания сводятся к мелким подачкам, которые едва позволяют стремительно стареющим научным кадрам прокормиться.
