По дороге в часть получаем приказ следовать на Бостон-роуд и Сиберри-плейс. Но 45-я команда прибыла туда раньше нас и передает нам сигнал: 10—92 — ложная тревога. Возвращаемся в депо, бегу на второй этаж, к воздушному кондиционеру. Снимаю рубашку, растираю руки и грудь махровым полотенцем. Вынимаю из шкафчика чистую рубашку. Разворачивая тщательно отглаженные рукава, думаю о жене. Думаю о своих детях и о детях на Фокс-стрит, облепивших пожарную машину. Думаю о том, как в юности сидел под дождем на ступеньках нашего крыльца - лень было подниматься по лестнице домой и нечем было заняться. Думаю о школьных партах, падающих с неба; о лютиках, которые мы вместе с моими мальчиками рвали на пологих зеленых холмах; о том, как мы гуляли с милой моей женой в тихую звездную ночь; как я разговаривал с красивой проституткой на Фокс-стрит. Надо бы помыться, но в свежей рубашке я чувствую себя почти чистым.
В казарму входят Бенни и Винни. Они умылись и сменили рубашки. Лежу на койке и слушаю радио. Передают популярную музыку. Такую обычно включают в учреждениях и лифтах. Справа и слева от меня лежат на койках Бенни и Винни, умытые, в чистых рубашках. Мы разговариваем о недавнем происшествии. Трудно сказать, что это было. Бенни говорит, что это организованное нападение. Винни думает, что просто хулиганство, такие сейчас пошли времена. Может быть, они оба правы, но, по-моему, все дело в том, что у нас, к сожалению, утрачено уважение к человеческой жизни. У обитателей Фокс-стрит могут быть серьезные основания ненавидеть нас, но не об этом речь. Я тоже в детстве ненавидел многих людей, однако мне не приходило в голову убивать их.
Раньше я считал, что если люди швыряют камнями в пожарных, то в этом повинны тяжелые условия их жизни на дне американского общества. Я думал, что главными проблемами нашего времени являются жилищная проблема и проблема образования, что люди перестанут швыряться камнями, если им дать приличное жилье и равные права на образование. Теперь я в это не верю. Теперь я считаю, что это значило бы лечить внешние симптомы болезни. Сама болезнь скрыта глубоко и более злокачественна, чем бездушие домовладельцев или бюрократизм школьных чиновников. Зло проникло в самое нутро человеческое, независимо от социальной среды, в которой живут люди. Мы разучились дорожить жизнью...
■
Полдень. На плите шипят котлеты. Джим Стэк помогает Бенни разрезать булки. Арти Мэррит моет накопившиеся в раковине кружки. Раздается сигнал тревоги — пожарный извещатель 2544. Кричит дневальный, ребята стремглав вылетают из кухни и спускаются по столбам вниз.
— 82-я и 31-я — на выезд. Юнион-авеню и 166-я улица. Обе команды — во вторую очередь. В.первую очередь 50-я и 19-я команды, это их участок.
Капитан Олбергрей и наш постоянный шофер Билл Валенцио в отпуске. Правда, вместо того чтобы отправиться отдыхать во Флориду, Билл подрядился на другую работу, на его месте, за рулем — шофер Джим Стэк. Капитана Олбергрея заменяет мягкий, тихий человек по фамилии Коллинз. Лейтенант Коллинз получил повышение всего две недели назад — до этого он был рядовым, и мне кажется, он не очень рад новому назначению. Хотя разница между пожарным и лейтенантом в 2000 долларов и одно это — серьезный стимул стремиться к повышению в должности, но как только пожарный становится начальником, он отрывается от ребят, которых успел полюбить, с которыми столько лет работал плечом к плечу, с которыми любой труд не в труд. Теперь у него не будет времени посидеть вместе с ними на кухне, посмеяться или поспорить — его положение изменилось. Теперь он должен научиться следить за ними, и лейтенанту Коллинзу это трудно. Он не любит отдавать приказы, не любит проверять пожарных, но со временем это пройдет, он привыкнет, из него получится хороший начальник — в нем живет природное уважение к подчиненным.
На углу Юнион-авеню и 166-й улицы горит весь второй этаж трехэтажного дома. Это нежилое, заброшенное здание, которое кто-то поджег — для смеха, или из любви к острым ощущениям, или в надежде увидеть гибель одного из нас.
Команда № 50 растянула рукавную линию диаметром в два с половиной дюйма, а пожарные 19-й команды прочесывают здание — может быть, в нем почует какой-нибудь бродяга или наркоман, до беспамятства накачавшийся зельем. Мы с Бенни Кэрролом бежим к пожарному насосу, находящемуся в машине: надо проложить вторую линию. Огонь вырывается из окон, но еще не успел распространиться на верхний этаж. Кэвин Макмен и Космо Поскуло, наша молодежь, надевают противогазы, а мы с Бенни тянем рукав на верхний этаж. К счастью, перед зданием есть гидрант — прокладывать линию приходится недалеко.
На втором этаже сквозь дым я различаю у стены неподвижную человеческую фигуру. Кричу Бенни, чтобы задержался на минуту, а сам иду посмотреть, в чем дело. Приблизившись, по грубым очертаниям брезентовой робы вижу, что это пожарный. В крыше уже пробита дыра, дым начал рассеиваться, и я узнаю этого человека. У него изможденное лицо, из носа вытекают две черные струйки.
— Как самочувствие, Луи? — спрашиваю я.
Луи Минелли, старший пожарник из 50-й команды, отвечает:
— Все в порядке. Я потушил две комнаты. Остальные потушит Майк Роберти.
Луи хочет сказать, что 50-я команда справится с работой без посторонней помощи.
Лейтенант Коллинз дожидается нас на третьем этаже. Дым расходится, но над огнем всегда плохо.
— Вторая линия, наверно, не понадобится, — говорит Коллинз в пространство.
Мы с Бенни сидим на корточках в коридоре. Из квартиры, находящейся надо мной, выползает Арти Мэррит, в одной руке у него лом, в другой — топор. Его дело — тщательно осмотреть помещение.
— Все в порядке, — говорит Арти. — Стены теплые, но огонь, по-моему, не распространился.
Появляются Кэвин и Космо. Им легко дышать в противогазах. Работы для них нет, и они усаживаются рядом с нами на корточки.
Мимо проходит начальник 17-го подразделения. Он исчезает за дверью квартиры, потом появляется снова и говорит:
— Отбой, 82-я. Пожар потушен. 50-я команда отлично справилась без нашей помощи...
166-я улица запружена машинами из пяти пожарных частей. Моторы работают, вопит радио. От наставленных лестниц эхом отдается усиленный динамиком голос диспетчера:
— 82-я и 31-я! Вы готовы?
У нас за рулем Джим Стэк. Он кричит лейтенанту Коллинзу:
— Мы готовы, верно, Лу?
Лейтенант Коллинз кивает. Бенни укладывает ствол на последнюю скатку рукава. Мы бежим к своей машине и слышим из динамиков голос Джима:
— 82-я к работе готова.
— Порядок, 82-я. А 31-я? — спрашивает диспетчер.
Отвечает начальник 17-го подразделения:
— 31-я завершает операцию. Небольшая задержка.
— Передача 10—4. Подразделение 17. 82-я, на выезд. Телефонный сигнал тревоги. Оповещатель 2509. Адрес: Интервэйл-авеню, 1335. 82-я, подтвердите прием.
Звучит в ответ голос Джима:
— 10—4, вас понял. 82-я следует по указанному адресу.
Мы покидаем Луи Минелли и обугленное, курящееся дымом здание. Дом 1335 по Интервэйл-авеню — через улицу от нашего депо. Мы были бы на месте через тридцать секунд. Теперь на дорогу уйдет три-четыре минуты.
Дым виден за пять кварталов. Мы в боевой готовности. Проезжаем наше депо с шипящими на плите котлетами. Двери открыты, внутри ни души. Вот горящий объект — пятиэтажный жилой дом. Вижу: пожарные из 85-й команды прокладывают рукавную линию. Этот пожар не на их участке, но они, наверно, получили специальный вызов — ведь мы в это время находились на другом объекте.
Огонь вырывается из двух окон нижнего этажа. Мы с Бенни, Кэвином и Космо спрыгиваем с подножки еще до того, как Джим Стэк останавливает машину, и бежим к дому. Пожар был бы как пожар, если бы пожарные лестницы и вверху и внизу не были бы облеплены отчаянно вопящими людьми. Спасательная команда еще не прибыла, мы понимаем без слов: наше дело — спасать людей. Тушить пожар будет команда № 85.
— Сюда, сюда! — вопят перепуганные люди. Лестница не закреплена, ходит под ногами ходуном. Карабкаюсь по тонким узким ступеням — скорей бы уж приехала спасательная команда! Передо мной на лестнице — Бенни, другие позади. В окне третьего этажа панически кричит человек, стараемся скорее добраться до него, но пожарные лестницы забиты спускающимися вниз жильцами дома.
— Скорее, будьте добры. Держитесь за поручни. Смотрите под ноги. Пропустите, пожалуйста. Дайте пройти.
Человек на третьем этаже протягивает из окна ребенка. Руки вытянуты вперед. Кажется, что он приносит младенца в жертву, как праотец Авраам. Бенни берет ребенка. Совсем маленький, ему нет и месяца. Младенец, надрываясь, кричит тоненьким, писклявым голоском. Мужчина отворачивается от окна, наклоняется вниз. Он поднимает с пола и протягивает Бенни еще одного младенца. Бенни укладывает близнеца на вторую руку и начинает спускаться по пожарной лестнице. В квартире дым, кашляет девочка. Ей три года, и, когда отец передает ее мне, маленькие руки крепко обвивают мою шею. Спускаюсь с ребенком на руках по пожарной лестнице, за мной — обнаженный до пояса босой мужчина.
