Ознакомительная версия.
Бедный наш народ! Никто не хочет иметь дело с ним настоящим, а не с идеальным! Правители хотят увидеть его «толерантным», с начисто отшибленной «ксенофобией», и делают все, чтобы его под такового выкрасить хоть внешне. Воцерковленные деятели желают общаться с ним только тогда, когда он отбросит неоязыческие погремушки и погрузится в купель. Дорогие вы мои, когда он побывает в купели без вашей помощи, вы ему будете уже не нужны! Работайте с ним сейчас либо не жалуйтесь, что у нас существует «православное гетто».
Спору нет, многие из участников «Марша» еще не осознали тупиковость «этнического» пути. Однако такой перегиб порожден к жизни перегибом противоположным, отрицанием ценности этнического типа как такового. А он ценен, что опять же перестает звучать ересью. Художественная литература и живопись отразили красоту русского человека, определенные типы этой красоты. Никто не может воспрепятствовать любоваться ими как некими образцами.
Этнический тип являет собою ценность, но не может рассматриваться как ценность в пределах правового поля.
Чтобы не возникло ощущения, будто происходящие процессы касаются только России и Франции, приведу два самых свежих случая из английской жизни. Оба они, происшедшие одновременно, показывают, что английское общество пребывает в такой же фрустрации, как и российское. Оба получили широкую огласку в СМИ.
Так, в Лондоне 14-летнюю Коди Скотт арестовали и продержали полдня в камере только за то, что она пожаловалась учительнице на сложность работать над классным заданием в паре с учеником, плохо владеющим английским языком. Интересно, что полицию вызвала… учительница! В участке над девочкой издевались по полной программе: фотографировали, снимали отпечатки пальцев, несколько часов допрашивали, сама ли, дескать, додумалась до «мигрантофобии», или кто «вовлек»?
Но в Дьюсбери некая Айше Азми, школьная учительница, проиграла процесс против учебного заведения, обвиненного ею в «религиозной дискриминации». Дирекция просила Азми снимать во время уроков чадру, учительница не пожелала. В ответ ее отстранили от проведения занятий. Напомним, что, в отличие от паранджи, завешивающей все лицо женщины плетеной решеточкой, чадра оставляет открытыми глаза. Щель для глаз, правда, довольно узкая, но все равно, с одной стороны, этот наряд вроде бы более «демократичен». Есть и другая сторона. Паранджа может быть любого цвета, даже вполне веселенького, голубого или золотистого. Чадра же – исключительно черная.
Прежде, чем выдвинуть свой рискованный ультиматум, дирекция долго инспектировала уроки Азми. Вне сомнений, в инспекции принимали участие детские психологи, которые старались взглянуть на происходящее глазами ребенка. Представим: перед ребенком движется огромная (поскольку он мал) черная бесформенная фигура. Лица не видно, только глаза поблескивают из узкой щели. Рта тоже не видно – голос несется ниоткуда. И это лишенное лица существо наделено властью над ним, ставит ему отметки, делает замечания. Детская психика подвержена иррациональным страхам. Они нормальны. Ребенок, ни разу не испугавшийся вешалки в темной прихожей, скорее всего, недоразвит. Читатель, представьте, что это вас, маленького, не доделавшего домашний урок, ежедневно отдают в полную власть такого черного существа! Вам объяснили, конечно, что миссис Азми носит такой фасон одежды, потому что она мусульманка, но вам от того не легче. Вам все равно страшно.
Но и это еще не все. Учитель, так же, как и родитель, является для ученика некоей социальной моделью. Однако, если дома мама бегает в шортах и майке, а в классе шелестит черными одеяньями миссис Азми, модели вступают в спор. Кто-то из них не прав. Но кто?
Другое дело, что десять лет назад учительница победоносно выиграла бы суд, дойди до него дело вообще. Директор школы, стиснув зубы, терпел бы ущерб, наносимый детской психике во имя толерантности. А теперь не захотел терпеть.
Конечно, Азми не сдалась без боя. Сделала «заявление для прессы», критиковала не только школу, но вообще правительство, позволяющее таким вот школам стоять на английской земле. И осталась в полнейшем недоумении. Великолепно функционировавший доселе социальный механизм вдруг дал сбой. Она жмет на самую надежную кнопку: «Я знаю свои права». (К слову, эта фраза в среде западноевропейских мигрантов представляется чем-то вроде заклинания, магически парализующего волю грязных кафиров, эдаким «сим-сим-откройся!»). Ну никогда еще эта кнопка не сбоила! Надо ли пролезть без очереди, согнать мать с больным ребенком на руках с самого удобного места в электричке (реальный случай, происшедший с моей подругой в Австрии), только скажи волшебное слово – добьешься всего. И вдруг, вместо полного удовлетворения, выпадает ответ: «Права есть не только у вас». Азми в шоке давит на кнопку «расизм» (как указывала известная итальянская журналистка Ориана Фаллачи, ныне, к глубокому сожалению, покойная, мусульмане с успехом пользуются данным, не имеющим никакого отношения к религии термином), уж тут-то сработает. А в ответ выпадает странная штука под названием «интересы детей».
Испугавшись собственной храбрости, суд, правда, присудил Азми 1000 фунтов «за обиду», которые должна заплатить школа. По сути, бред: не права, но обижена. Но сумма небольшая, а вот Азми придется теперь либо мириться в конце концов (еще пара обжалований не в счет) с требованием преподавать по-людски, либо терять работу, на чем она проиграет куда больше тысячи. Правда, скорее всего, кто-нибудь ее пожалеет и возьмет в чадре.
Но важно уже и то, что пожалели Коди Скотт, ребенка матери-одиночки, простой английской уборщицы. Как же нас все-таки подводит иногда отсутствие воображения! Читатель, представьте хоть на минуту, что это Вашу дочь, Катю или Машу, под вопли классного руководителя тащат в милицию за то, что она не нашла на уроке общего языка с узбеком, обвиняя девочку в «фашизме»!
А именно в фашизме и обвинили Коди Скотт. Вообще и у нас вопрос «фашизма» изрядно муссируется либеральными СМИ. Автору этих строк было довольно сложно дать содержательный комментарий по поводу «Русского марша», о котором попросило «Эхо Москвы». Слово «фашизм» выпрыгивало через вопрос, наматывая на себя всю нить разговора. «А что вы скажете о том, что на прошлогоднем „Марше“ замечено присутствие фашистов?» «А не кажутся ли вам фашистскими такие-сякие лозунги?»
Ах, господа либералы! Мне совершенно не нравится фашизм, хотя то, что под этим словом понимают последние 50 лет, уж если на то пошло, скорее «нацизм». «Фашизмом» изначально звалось несколько другое явление. Ну да кому сейчас нужны подобные исторические тонкости, пусть будет «фашизм». Но меня, применительно к российской ситуации, фашизм волнует куда меньше, чем исламский экстремизм. И тому есть весомые причины.
Во-первых, не стоит путать закон с беззаконием. Вокруг чего бы фашисты ни крутились, вокруг «Русского марша» или Масленичных гуляний, а в нашей стране не действует ни одной официально разрешенной фашистской организации – мы, благодарение Богу, не Латвия.
Между тем, под благопристойными религиозными ярлыками в России легально действуют многие экстремистские исламские организации.
Предвижу возражение – а, может быть, фашистские организации тоже благополучно существуют, замаскированные под что-нибудь другое? Даю фору, условно принимаю это как факт.
Но тут есть и во-вторых. Ни одна из таких организаций не финансируется чужими государствами.
Ну нет в мире такой силы, которая была бы заинтересована в развитии фашизма в России. Нет, и все.
Фашистская организация, между тем, может встать на ноги только двумя путями:
1) Если она разрешена легально, как было в Германии.
2) Если ее финансируют извне.
Третьего не дано. А нужно ли говорить о том, что внешних сил, заинтересованных в исламизации России, хватает? Причем это очень не бедные внешние силы.
Фашизм в России – маргинален, и ему не выйти из маргинальной ниши. Но также и не исчезнуть ему совсем. Он будет, как будут у нас карманники, домушники и педофилы. Мы живем в довольно несовершенном мире.
У национального же движения, столь неоднородного сегодня, два пути. Лидирующие в нем организации могут стать более респектабельными, избавившись от неоязыческих, фашистских, коммунистических и прочих сомнительных наслоений. Если же не сумеют, их сменят другие, подобно тому, как движение «За Францию» Филиппа де Вилье сменяет сейчас «Национальный фронт» Жан-Мари Ле Пена. Но это – сценарии завтрашнего дня.
Десятые сутки пылает столица
Пока еще – не наша, писала я пару лет назад, наблюдая по телевизору за событиями в столице Франции. Мы – пока еще живы-здоровы, думала я, и наблюдаем свое будущее сквозь магический кристалл телеэкрана… Кристалл, надо сказать, мутноватый, иначе говоря – политкорректный. В нем же мы видим наши собственные события, празднование вновь обретенного праздника, например. Славный бы получился праздник, когда б прошел без странного перекоса. С подачи наших СМИ фактически получается, что праздновали мы объединение православных и мусульман. Но ведь есть еще, прости меня, Господи, на нашей православно-мусульманской (или уже наоборот – мусульманско-православной?) земле иудеи, которые тоже празднуют, но их, похоже, у нас чрезвычайно мало. Что же касается католиков, протестантов и ламаистов, то таковых в нашем Отечестве, видимо, нет вообще. Нет, я, конечно, понимаю, что католикам особо праздновать как бы и нечего, но, господа государственные деятели, неужто вы, такие политкорректные, согласились ввести праздник, столь вопиюще нетолерантный по отношению к нашим согражданам католического вероисповедания? Или политкорректность – это такая штука, которая относится только к тем, кого надо всячески задабривать?
Ознакомительная версия.
