Ознакомительная версия.
ГАСПАРЯН: Алексей, а что, партия не собиралась завоевывать Европу?
ИСАЕВ: Нет, то есть политика советского государства… Естественно, были лозунги, но лозунги «Даешь Варшаву!», «Даешь Берлин!» в 1920 году даже, можно сказать, в расцвет революции, они носили скорее пропагандистский характер. Потом эта идея мировой революции постепенно сошла на нет, а осталась только в брошюрках политпропагандистов. Если мы будем внимательно рассматривать политику Советского Союза в предвоенные годы, то мы увидим скорее заботу о самосохранении, нежели об экспансии куда-либо далее. И это строилось прежде всего на невысоком экономическом потенциале, потому что Сталин и советское руководство прекрасно понимали, что имеющийся экономический потенциал — он не таков, чтобы строить какие-либо далеко идущие планы похода к Ла-Маншу, к Персидскому заливу и вообще куда-либо дальше хотя бы старых границ Российской империи.
ГАСПАРЯН: А деятельность Коминтернов в 1920-х—1930-х годах?
ИСАЕВ: Коминтерн как организация, он достался в наследство Сталину от революции, и его деятельность можно объяснить так, что, зная свою слабость, Красная армия, во-первых, воспитывала бойцов, а вот если случится война, то противник, который явно лучше вооружен и лучше технически оснащен, он взбунтуется, начнет втыкать штыки в землю. Это была как бы одна пропагандистская волна. А вторая пропагандистская волна — это поддержание некой организации в Европе, которая бы в случае войны действительно муссировала и поднимала некую антивоенную волну. И если случается страшное (если СССР сталкивается с Европой), то, по крайней мере, будет облегчена участь Красной армии за счет каких-то, ну, если не восстаний в тылу, то некоего недовольства, которое надо будет гасить и отвлекать на это силы.
ГАСПАРЯН: Вы сказали, что не было никаких планов расширения Советского Союза, на это вам политики нынешние уже Восточной Европы или ряда стран Балтии так называемых, бывших Прибалтийских республик в составе Советского Союза, скажут: «Ну а как не было?! Было присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии в 1939 году». Фактически, безусловно, это возврат исторических российских земель, но факт остается. В 1940 году было присоединение трех Прибалтийских республик, была попытка присоединения Финляндии. Как это все вяжется с тем, что вы сказали, что никаких планов на самом деле не было?
ИСАЕВ: Планов завоевания Европы, то есть ухода всего континента под власть Советского Союза, не было. И это действительно так. Что касается лимитрофов Западной Украины и Белоруссии, Финляндии, Прибалтика — это ключ к Ленинграду. Ленинград — это город, в котором сосредоточено сразу несколько крупных заводов военных, и если отдать Прибалтику… ведь начали-то с малого, начали с размещения воинских контингентов, которые, в общем, сидели на базах так, на всякий случай, это произошло еще осенью 1939 года. Затем, когда возникла мысль о том, что вот эти Прибалтийские страны могут быть одним прыжком захвачены немцами, как была захвачена Чехословакия, и о том, что немецкие войска будут стоять под Нарвой, можно сказать, в двух шагах от Ленинграда, приняли меры. Точно так же Финляндию, ей вполне поставили прозрачные условия: «Давайте поменяемся территорией, давайте отодвинем границу от Ленинграда?!» Вот это отодвигание границы — оно помогло, если так по большому счету говорить. Что касается Западной Украины и Западной Белоруссии, во-первых, да, действительно, это территории, которые оказались отторгнуты в результате смуты, Гражданской войны. А так опять же осенью 1939 года правительства Англии и Франции отправили в СССР прозрачный запрос: «А вот эта граница, которая проходит сейчас на востоке Польши, она, что, останется на веки вечные?» На что последовал ответ, что судьба Польши будет определена позже. Она действительно была определена позже, то есть вопрос с Польшей был решен в Ялте, и граница, она не прошла там, где она возникла после событий сентября 1939 года. Поэтому явной экспансии дальше линии достаточно условной — подчеркну, — напомню, что Российская империя имела куда большую территорию на западе, и в нее входила часть Польши, эта часть Польши в состав СССР в итоге так и не вошла, поэтому экспансия на сколь-нибудь далекие расстояния — то, о чем пишет Суворов, о том, что вся Европа и в перспективе даже весь мир должны были пасть к ногам Сталина, — это, в общем-то, ерунда и не подтверждается ни фактами, ни опубликованными ныне документами.
ГАСПАРЯН: Алексей, когда мы говорим про теорию «Ледокол», я думаю, ее уместно так называть, то возникает целый ряд вопросов, причем вот он возник не сейчас, не в 2009 году, а, если мне память не изменяет, в 1992 году, когда было первое издание, тогда уже в Российской Федерации. И вопросы-то, они очень простые: почему все-таки советские войска были стянуты к западной границе весной и летом 1941 года, к чему в результате готовился Сталин?
ИСАЕВ: Они не были стянуты, в том-то и дело, что если бы они были стянуты, то катастрофа бы не произошла. Реально на границе была жидкая завеса из так называемых армий прикрытия, которая, если посчитать в танках, она, может быть, и выглядит внушительно, а если посчитать ее в числе соединений, то окажется, что в первый день войны 40 советским дивизиям, причем находящимся в штатах мирного времени (это очень важное уточнение, потому что они в полтора раза отличались от немецких)…
ГАСПАРЯН: Штат мирного времени — это сколько человек?
ИСАЕВ: 10 000 человек.
ГАСПАРЯН: А штат военного?
ИСАЕВ: 14 000 человек советская дивизия, соответственно немецкая дивизия, стоящая у границы, если смотреть по немецким документам, насчитывала от 16 000 до 20 000 человек. И вот когда против 40 советских дивизий выстроилась почти сотня немецких, они, естественно, эту завесу смели и дальше перемалывали войска, находившиеся в европейской части Советского союза, как бы эшелон за эшелоном. Поэтому стягиваний не было, действительно на границе находились войска, которые в мирное время находятся в высокой степени готовности, это танковые войска, это авиация. Но и то они не были, в общем-то, стянуты, по крайней мере, авиация была эшелонирована довольно глубоко.
ГАСПАРЯН: Суворов утверждает, что чуть ли не в радиусе 1 км от границы находились аэродромы, именно поэтому там первым же налетом авиации смогли все уничтожить или истребить.
ИСАЕВ: Во-первых, если посмотреть даже немецкие карты, то этой картины не наблюдается, и аэродромы немцы атаковали на довольно большую глубину. Например, один из атакованных аэродромов находился на Украине, где они положили 7 своих бомбардировщиков за один день, находился в ста километрах от границы. Да были в Белоруссии ряд аэродромов, которые, естественно, не в километре или даже 10 находились от границы, достаточно близко, но это был неправильно интерпретированный опыт Испании. И.И. Копец, начальник Западного особого военного округа, считал, что истребительную авиацию надо приближать. Соответственно Астахов на Украине так не считал, и соответственно советская авиация на Украине располагалась совсем по-другому.
ГАСПАРЯН: А почему опыт Испании? Это опробовали в гражданской войне в 1937 году?
ИСАЕВ: Да, в гражданской войне опробовали некие приемы, и соответственно немцы там очень последовательно отрабатывали свою технику удара по аэродромам.
ГАСПАРЯН: Легион «Кондор», как я понимаю?
ИСАЕВ: Да, легион «Кондор», и эта техника, которая была отработана тогда и которая не была оценена в СССР, на самом деле, она обрушилась на советские ВВС в первые дни, когда их били не потому, что они находились близко к границе, как раз-таки находились очень далеко, даже канонады не слышали на границе, а за счет массированного применения авиацией нескольких волн, как говорится, 6 вылетов в день — максимальное напряжение, которое, в общем-то, просто технически советским ВВС не снилось, поэтому разгромили. А то, что находились близко, да, были аэродромы, на которые в первый день войны уже въехали ну не танки, но пехота вошла, под Гродно, но это скорее исключение, чем правило. И объяснять тем, что слишком близко стояли, нельзя.
ГАСПАРЯН: Хорошо, аэродромы находились не близко, а далеко от границы.
ИСАЕВ: Ну не далеко, они находились вполне разумно от границы. По крайней мере, они могли и летать, прикрывать свои войска, и одновременно не оказаться сразу же под ударом немцев. И на Украине опять же советские ВВС показали себя неплохо, они сыграли очень важную роль в приграничном сражении именно потому, что они, во-первых, себя сохранили, во-вторых, нормально управлялись.
ГАСПАРЯН: Сегодня уже не только Суворов, а целый ряд современных российских историков — я не знаю, считаете ли вы их своими коллегами или нет — утверждают, что на самом деле все равно готовились к нападению, потому что там Белостокский выступ, тот же Мельтюхов, кстати говоря, у меня в эфире сказал, что сама конфигурация расстановки советских войск на западной границе свидетельствовала о том, что к обороне-то точно не готовились, а воевать малой кровью на чужой территории.
Ознакомительная версия.
