10 февраля 1942 года в связи с подписанием договора Мухаммед Реза Пехлеви и президент США Ф.Д. Рузвельт обменялись телеграммами. Шах просил Рузвельта быть гарантом территориальной целостности и независимости Ирана.[78].
Весной 1942 года в Иране и Южном Азербайджане ситуация изменилась. Москва все-таки настояла, чтобы в марте 1942 года большая группа командированных из Советского Азербайджана во главе с А. Алиевым вернулась домой. К середине 1942 года в Иранском Азербайджане оставались всего 84 человека из бакинской миссии. Из них 62 человека были политическими и типографскими работниками, а 17 — медработниками. Нарком внутренних дел СССР Л. Берия в шифрованной телеграмме от 29 марта 1942 года сообщал Багирову: «По вашей телеграмме относительно отозвания из Ирана оставшихся там партийных и советских работников и относительно прекращения издания в Тебризе и Реште газет сообщаю, что вопрос мною согласован с ЦК и получено согласие на отзыв работников и прекращение издания газет»[79]. После этой директивы в Тебризе остались лишь несколько сотрудников из Советского Азербайджана, возглавляемых М. Амираслановым.
9 марта 1942 года Мирза Али хан Сохейли образовал новый кабинет. Прозападная направленность Ирана усилилась. В мае был подписан англо-иранский финансовый договор[80]. Англия обязывалась оказать Ирану продовольственную помощь. 3 мая 1942 года США распространили право ленд-лиза на Иран. Иранский премьер, в свою очередь, провел через Меджлис закон о преследовании лиц, пропагандирующих сближение с осью Берлин — Рим — Токио. Сохейли старался угодить союзникам, но при этом в глазах соотечественников хотел выглядеть независимым политиком. Однако ухудшение материального положения населения, отсутствие обещанной англичанами помощи, распространившиеся слухи о намерении Сохейли распустить парламент привели к отставке его кабинета.
9 августа 1942 года Кавам эс-Салтане сформировал новый кабинет и в тот же вечер выступил с правительственным заявлением. В своей программе Кавам особо отметил стремление сблизиться с Соединенными Штатами Америки. Первым шагом нового премьера стало приглашение в Иран американской финансовой миссии во главе с Артуром Милспо. Затем под разными предлогами число приглашенных американских советников увеличилось, и это стало эффективным средством контроля над правительством.
Тем временем 29 мая 1942 года в Вашингтоне состоялась встреча В. Молотова с Рузвельтом. Среди других тем было затронуто и положение в Иране. Рузвельт проявил осведомленность о беспорядках в стране, спровоцированных курдскими племенами, и о том, что советские военные приняли меры для их прекращения. «Американское правительство хотело бы знать, не может ли оно быть полезным, например, через свою миссию в Тегеране, в деле оказания помощи советским властям в борьбе с известными беспорядками в Иране», — хитро спросил президент, ищущий повод для вмешательства в иранские дела. Но Молотов, учтиво поблагодарив Рузвельта, закрыл эту тему[81].
В октябре 1942 года в Иран прибыли две американские военные миссии во главе с полковником Норманном Шварцкопфом и генералом Кларенсом Ридлом. Шеридан занял пост советника при правительстве. На пятом месяце деятельности, в ноябре 1942 года, Ахмед Кавам придал миссии Милспо официальный статус. Советское посольство в своем отчете писало: «Со второй половины 1942 года американская миссия в Тегеране усиленно начала стремиться к завязыванию связей с государственными деятелями и прессой. В Азербайджане, например, отмечается стремление американцев подчинить своему влиянию местный государственный аппарат и интеллигенцию»[82]. Одновременно посольство сообщало, что также привлекает внимание активизация Турции в Иранском Азербайджане. В июне-сентябре здесь явно усилилась турецкая агитация. Новый премьер Кавам объявил себя врагом коммунизма, готовым сотрудничать с союзниками. Почувствовав попытки США и Англии усилиться в Иране, Советское руководство для военного усиления в Иране 18 сентября 1942 года приняло секретное постановление ГКО «Об использовании иранской военной промышленности», в котором указывалось: «Признать необходимым в пределах возможности использовать иранскую военную промышленность для нужд обороны СССР. Установить, что использование иранской военной промышленности может идти как по линии размещения военных заказов для СССР, так, возможно, и по линии передачи Советскому Союзу в аренду некоторых военных или смежных с ними предприятий иранской промышленности»[83]. И к осени 1942 года советское руководство пришло к выводу, что зря отозвало своих работников из Азербайджана.
В конце октября советский посол Смирнов пригласил М. Амирасланова на переговоры в Тегеран. В присутствии командующего советскими войсками в Иране Смирнов ознакомил Амирасланова с директивой Наркомата иностранных дел СССР. В директиве указывалось на необходимость наладить отношения с правительством Ирана, а также с его населением и решить вопрос формирования северо-западной иранской дивизии с центральным штабом в Тебризе. В документе особо подчеркивалась необходимость работы с местным населением: «Наши консульские работники и военные товарищи забыли о том, что основное население Северного Ирана — это азербайджанцы, и это население нельзя игнорировать и симпатию его следовало завоевать. Однако на деле получилось обратное, то есть наши консульские работники и военные товарищи в своих донесениях, главным образом, пишут лишь о курдах и их симпатии и сочувствии к нам… Нельзя быть такими наивными и уверенно заявлять о том, что вожаки всех курдских племен симпатизируют и сочувствуют Красной Армии и Советской власти… Среди курдских вожаков немало агентов иностранных разведок… Таким образом, основное внимание должно быть направлено на завоевание симпатий азербайджанского населения как главного и основного»[84].
После ознакомления с директивой Смирнов заметил, что военные части не ведут никакой работы с местным населением и не хотят вести. Назначенный командующим вместо Новикова генерал Антонов возразил на это, что дело нельзя поручать кому попало, к тому же работа с населением не входит в функции армии.
На этой встрече Смирнов с пафосом говорил о важности работы с населением и в качестве положительного примера привел огромный опыт деятельности группы Азиза Алиева. Посол высказал сожаление, что эта работа не была завершена и что группа Алиева была отозвана назад напрасно.
ГЛАВА II
АКТИВИЗАЦИЯ СОВЕТСКОЙ ПОЛИТИКИ В ИРАНСКОМ АЗЕРБАЙДЖАНЕ
В 1944 году политика Советского Союза по отношению к Южному Азербайджану стала постепенно меняться. Освобождение советской земели от фашистов и выход Красной Армии к границам европейских государств разожгли экспансионистские устремления СССР. Идея подобраться к иранским и ближневосточным энергетическим ресурсам вновь стала притягательной. Существенным фактором явилась также политика союзников — Британии и США на Ближнем и Среднем Востоке, их подготовка к реализации после окончания войны своих национальных интересов в данных регионах. С конца 1943 — начала 1944 гг. две американские нефтяные компании «Станфорд вакуум» и «Синклер ойл» и английская «Шелл» при поддержке посольств США и Великобритании и благосклонном отношении иранского правительства приступили к переговорам в Тегеране о предоставлении им нефтяных концессий на юге Ирана, в Белуджистане. Более того, в августе 1944 года США и Англия провели двустороннюю конференцию по нефтяным проблемам, результатом которой явилось подписанное уже 8 августа в Вашингтоне специальное соглашение, предусматривавшее дальнейшие совместные действия в области нефтяной политики[85].
Добытые англичанами на юге Ирана в 1943 году 10 млн. тонн нефти еще более раздразнили советское руководство[86]. Еще в июне 1943 года советский посол в Тегеране А. Смирнов обратился к Багирову с просьбой прислать несколько нефтяников-геологов для разведки нефтяных запасов на севере Ирана. По указанию Багирова главный геолог геологоразведывательного управления Азнефти А.Н. Корнеев и сотрудник этого управления И.Г. Гасанов под видом военных инженеров были направлены 2 июля в Тегеран. Первичные исследования показали, что нефтегазовые запасы в Иранском Азербайджане, Гиляне, Мазандаране, Астарабаде, Северном Хорасане отнюдь не уступают запасам подконтрольных англичанам районов Южного Ирана. Результаты геологоразведки были обсуждены в посольстве. В обсуждении принял участие заведующий отделом Ближнего Востока НКИД СССР Иван Садчиков. Последний сообщил, что обо всем будет доложено руководству наркомата и наверняка будут даны соответствующие указания по расширению геологоразведочных работ[87]. Тотчас торговому представителю СССР в Тегеране Мигунову было поручено обеспечить геологическую группу автомобилем. Позже в Москве было принято решение о выделении финансовых средств для поисковых работ.
