Что люди на самом деле считают хорошим, а что — плохим, лучше всего определяется по тому, как они живут, а не по тому, что они рассказывают опросчикам. Если опираться на это, вывод печален: прежняя мораль умирает. Еще в 1950-х годах развод был скандалом, «потрясением основ», достойным разве что отбросов общества, аборт считался преступлением, а гомосексуализм — «любовью, не смеющей себя назвать». Сегодня половина всех браков заканчивается разводами, вместо семейной жизни предпочитают говорить об «отношениях», а любовь, когда-то не смевшая себя назвать, ныне громогласно вещает со всех сторон. Коллапс института брака и «брачного чадородия», по утверждению бельгийского социолога Рона Лестхаге, обусловлен «смещением западного образа мышления от христианских ценностей — жертвенности, альтруизма, верности — к воинствующему мирскому индивидуализму, сфокусированному исключительно на себе»45.
Когда в 1968 году папа Павел Шестой издал свою энциклику против контрацепции «Humanae Vitae», она была почти повсеместно, даже среди католиков, встречена весьма враждебно, что объяснялось переменами в общественном сознании. Однако покойный папа оказался пророком. Как заметил денверский архиепископ Чарльз Дж. Чэпьют, в своей энциклике папа предсказал четыре последствия использования человечеством контрацептивов: 1) широкое распространение супружеской неверности и общий упадок морали; 2) утрата женщиной статуса «уважаемой и возлюбленной подруги» мужчины и превращение ее в «инструмент плотского наслаждения»; 3) вручение «опасного оружия в руки политиков, которые не станут обращать внимания на моральные соображения»; 4) отношение к мужчинам и женщинам как к предметам, а к нерожденным детям — «как к болезни», вследствие чего произойдет общая дегуманизация человечества46.
Торжество промискуитета, нарастающее число разводов, взрыв порнографии, принятие обществом философии «Плейбоя», финансирование абортов из кармана налогоплательщика — еще немного, и мы прочтем в газетах, как девочки-подростки избавляются от «случайно прижитых» детей. Мир, от которого предостерегал Павел Шестой, внезапно оказался тем самым миром, в котором мы живем. Поневоле вспоминается языческий Рим, где нежеланных детей оставляли умирать от голода на склонах холмов. Человеческая жизнь утратила прежнюю ценность, уже нет и в помине того бережного отношения, с каким воспринимало ее «Великое поколение», вернувшееся с войны. Как и предсказывал папа, благие последствия внедрения контрацептивов и легализации абортов были извращены эгоистичными мужчинами, которые сегодня используют женщин и выбрасывают их как грязные салфетки.
Нигде низвержение прежней морали не заметно так отчетливо, как в отношении к гомосексуализму. В годы Второй Мировой войны помощник государственного секретаря Самнер Уэллс, носивший «старый школьный галстук» Франклина Рузвельта, был лишен должности за приставания к спящему проводнику. Линдон Джонсон всерьез опасался, что арест помощника Уолтера Дженкинса, застигнутого полицией в мужском туалете здания ИМКА[4], может стоить ему миллионов голосов на выборах. Восходящая звезда Республиканской партии Боб Бауман потерял место в сенате, когда выяснилось, что он обхаживал несовершеннолетних юнцов на улицах Вашингтона. Но так было раньше; теперь все иначе.
Окончательно стало ясно, что перемена произошла, когда Джерри Стаддс, обольстивший шестнадцатилетнего подростка, отверг обвинения сенатской комиссии, повторно выдвинул свою кандидатуру на пост сенатора от Массачусетса — и был благополучно переизбран в этом католическом штате! Барни Фрэнк легко уклонился от обвинений сенатской комиссии в покровительстве своему любовнику, который владел публичным домом на территории поместья Барни; мало того, в годы президента Клинтона сенатор Фрэнк стал приводить своего дружка на открытые заседания сената! В 2001 году Джон Эшкрофт был публично осмеян коллегами-сенаторами за попытку помешать назначению гомосексуалиста Джеймса Хормела послом в Люксембург. Сам Хормел, выступая на параде геев в Сан-Франциско, дружески приветствовал трансвеститов из общества «Сестер-греховодниц», которые позволяют себе издеваться над папой и монахинями. Воистину мир перевернулся с ног на голову!
Когда самая известная лесбийская пара Америки, актрисы Энн Хеч и Эллен Дегенерес, разорвала отношения, президент Соединенных Штатов позвонил обеим и выразил свое сочувствие. Хиллари Клинтон первой из супруг президентов США приняла участие в параде геев в Нью-Йорке. И что — разве задалась «Нью-Йорк Таймс», добропорядочная «старая дама с Сорок третьей улицы», вопросом о том, пристало ли первой леди участвовать в параде наравне с королевами пленэра и мужчинами в цепях? Ничего подобного! Корреспондент газеты «Таймс» Ричард Берк так рассказывал коллегам о приеме в честь десятой годовщины образования Национальной Ассоциации журналистов нетрадиционной ориентации: «Три четверти людей, решающих, что поставить на первую полосу нашей газеты, оказались ярко выраженными гомосексуалистами»47.
Через девять месяцев после участия в параде геев миссис Клинтон отказалась пройти по Нью-Йорку в день святого Патрика, что когда-то считалось обязанностью для всех без исключения находившихся в этот день в городе политиков. Древний орден иберийцев — группа католиков, которая организует парад, — запретил организованно участвовать в нем ирландским геям и лесбиянкам; поэтому миссис Клинтон предпочла не приехать, тем паче что борцы за права геев уже клеймили ее за участие в параде в честь святого Патрика в 2000 году. Тот факт, что сенатор Клинтон поддерживает гомосексуалистов, даже вступает из-за них в конфликт с ирландскими католиками, как нельзя лучше показывает, каково ныне истинное положение дел в Демократической партии и каков расклад сил в войне культур.
Будь она настоящим, а не вымышленным существом, не персонажем книги, готорновская Эстер Принн, вместо того чтобы ходить с шарфом с алой буквой «А», приколотым к блузе, подобрала бы себе что-нибудь розовое, выставила бы Диммесдейла на посмешище и поведала бы веселящейся аудитории, на что способна доктор Лаура, если будет слушаться ее советов.
Даже в американскую глубинку проникли веяния сексуальной революции. «Занимайся собой!» — такова нынешняя мораль. Каждая американка детородного возраста имела как минимум один аборт, а большинство — даже не два. Эти женщины хотят жить для себя и учат тому же своих дочерей, а следовательно, будут голосовать против всякого политика, который попытается отобрать у них это право.
Эвтаназия прижилась в Европе и сейчас проникает в Америку. На каких этических основаниях мы больше не пытаемся воспрепятствовать ее проникновению? Доктор Кеворкиан, злобный джинн (некоторые его жертвы всего лишь пребывали в депрессии, а вовсе не умирали), удостоился сочувственного отзыва в аналитической программе «Шестьдесят минут». В век индивидуализма люди верят в жизнь земную и отказываются верить в небесную; они верят в качество жизни, а не в ее святость; никто не желает, чтобы ему рассказывали, как он должен жить. «Американцы не сумеют выжить в двадцать первом веке, опираясь на идеалы восемнадцатого и девятнадцатого столетий, — пишет социолог Алан Вулф. — Властям придется соотнести свои требования с реальными потребностями людей»48. Что ж, отсюда следует, что спустя полтора тысячелетия к нам возвращается язычество.
Америка, в которой выросли многие из нас, сгинула безвозвратно. Культурная революция овладела умами миллионов, уже не во власти политиков обратить ее вспять, даже наберись они смелости попытаться. Нация оказалась расколотой пополам. Партия католиков, принадлежащих к рабочему классу, почти на 100 процентов состоит из борцов за права геев. Партия морального большинства и христианского единения выбросила белый флаг, уступив заботу о подрастающем поколении Министерству образования. Молодые люди не задумываются о спасении душ — их гораздо больше волнует Nasdaq[5]. Представители интеллектуальной и политической элиты в большинстве своем заняты сварами с прежними союзниками, многие консерваторы выторговывают себе наиболее почетные и выгодные условия сдачи.
Манифест крошечной группки «светских гуманистов», опубликованный в 1973 году, стал своего рода этическим компасом Америки, а теперь постепенно превращается в неписаный закон. Американцы услышали, усвоили и приняли принципы революции, которые шокировали бы их родителей и родителей родителей. На ум приходит гениальное прозрение Александра Поупа:49
Чудовищен порок на первый взгляд,
И кажется, он источает яд,
Но приглядишься, и пройдет боязнь,
Останется сердечная приязнь.[6]
Лишь общественная контрреволюция или религиозное возрождение способны развернуть Запад в нужном направлении, прежде чем падение рождаемости достигнет критической отметки и опустит занавес в финале сыгранной Homo Occidentalis пьесы. Однако пока мы не наблюдаем ни малейших признаков ни того ни другого.
