Но тут возникало острое психологическое противоречие. С одной стороны, сюда шли люди думающие, критически мыслящие и, как правило, оппозиционно настроенные к существующему порядку вещей в нашем государстве. Кроме того, все они были в той или иной степени амбициозны и "знали себе цену". То есть им важны общественное признание, слава и. конечно же, деньги. И поначалу всё это их "хозяин" им давал: мол, самовыражайтесь, ребята, творите и ни в чём себе не отказывайте! Не трогаете только вот этого, этого и этого. Это мои партнеры, мой бизнес. Зато всех других — мочите от всей души! Я здесь даже помогу с бэкграундом. В компромате недостатка не будет!" И до поры до времени все друг другом довольны. Это период можно назвать "периодом ухаживания". Журналисты "мочат" (причем, как правило, делают это творчески, эффектно, от души) — то есть расследуют и разоблачают, согласно заданному вектору, а спонсор платит. Сначала щедро, затем относительно щедро, затем с каждым месяцем всё хуже и хуже. Почему же так происходит?
На мой взгляд, в подобных СМИ "хозяин" и журналисты (включая редактора) изначально стоят по разные стороны баррикады. Для журналистов СМИ — это их образ жизни, дом, где они живут и собираются жить долго и счастливо. А для спонсора — это инструмент достижения определенных целей. Пока "процесс идёт", инструмент крайне важен. Процесс окончен? Всё, от него надо избавляться... То есть чем успешнее и эффективнее работают журналисты, тем быстрее они потеряют свою работу.
Возникает резонный вопрос: а что мешает тем же финансистам "чиста канкретных" СМИ развивать их дальше уже как рыночные проекты, рассчитанные на широкий круг читателей? Ведь при удачной раскрутке такое средство массовой информации, кажется, обречено на успех. У него растут тиражи, рейтинги, увеличивается доверие читателей, зрителей, слушателей. Вслед за этим усиливается его информационное влияние, усиливается политическое влияние его хозяина, растет объем рекламодателей, СМИ становится не только самоокупаемым, но еще и прибыльным. Казалось бы, что еще нужно для нормального, преуспевающего бизнесмена? Но в том-то всё и дело, что бизнесмены (особенно крупные) в Саратовской области по преимуществу НЕ НОРМАЛЬНЫЕ. Я имею в виду не их психическое здоровье (я не врач), а их тип мышления. Привыкшие брать и рвать огромными, жирными кусками, всякую "мелочёвку", они даже не замечают. Ну, что для них такое ежемесячная прибыль в 50 или даже в 100 тысяч рублей? Сущие пустяки! Даже на новый джип не хватит…
Не знаю, как обстоит дело "в столицах", а в российской провинции профессиональные журналисты поставлены в ситуацию, когда они полностью подтверждают расхожее мнение о "второй древнейшей": покорно обслуживают платящую им клиентуру, чтобы элементарно прокормить себя и свои семьи. Нужна ли основной массе читателей такая журналистика? Ответ однозначный — нет. Есть ли будущее у общества, живущего в столь выхолощенном информационном пространстве? Наверное, есть. Но выглядит оно, на мой взгляд, весьма печально.
г. Саратов
table.firstPanel {width: 100%} td.feedbackLink {text-align: right} input.gBookAuthor {width: 50%} textarea.gBookBody {width: 99%} div.error {color: red} p.gBookMessage { width: 100%; /* This helps in MSIE7 to keep the text withing the outer bounds. */ border: 1px dashed rgb(200,200,200); padding: 10px; margin-top: 2pt }
1
Вадим Пасмурцев НЕ БОЙТЕСЬ: ВАС УЖЕ НЕТ
БОРЬБА ВИДИМОСТЕЙ
За последний год количество пользователей социальных сетей и блогов в России рекордно увеличилось — армия юзеров растет быстрее, чем в любой стране мира. В соцсети идут политики. Мелких чиновников туда приходится загонять. Президент Дмитрий Медведев заявил: у каждого руководителя должен быть доступ к интернету, чтобы он мог общаться — с общественностью.
Блоги политиков, группы друзей политиков, фан-клубы политиков… Какая разница — настоящий ли Президент в президентском блоге? Какая разница — кто отвечает на комментарии, кто размещает комментарии? Откройте свою страничку в социальной сети, свой блог. Ответьте честно — это вы? У вас есть "аватарка". У вас есть "друзья" — с некоторыми из них вы даже не виделись, не слышали их голоса. У вас есть время, чтобы подумать — что ответить на "коммент"; вы выстраиваете стратегию общения в сети, создаете приватные списки и игнор-листы, баните непрошенных гостей за мат и переписываетесь с друзьями — не стесняясь в выражениях.
В летопись рунета входят баталии на форумах — со звучными, сочными названиями. "Война пятницы 13-го". Чем не битва на Каталаунских полях? Аккаунты и никнеймы, аватарки и юзерпики устраивают совсем не игрушечные войны, неигрушечные братания, помолвки и размолвки, свадьбы и разводы. Видимости — воюют между собой, любят друг друга.
А недалекие люди что-то говорят об ущемлении "свободы прессы", свертывании демократии. Свобода — это интернет. Можно ввести интернет-цензуру, можно, как в Китае, контролировать пользователей, блокировать иностранные сайты и порталы…
Но зачем?
В Живом Журнале некие блогеры рассказывают о массовых протестах во Владивостоке, о московских жандармах-ОМОНовцах, о дубинках и разбитых видеокамерах. В ответ появляются десятки комментариев — поддерживающих и опровергающих, потом — сообщения-посты о том, как злые ФСБ-шники "чистят" интернет, затем — нецензурная брань; в этих же — или других блогах — уживаются грязные носки и картинные галереи, отпускные фото из Таиланда — и цитаты, цитаты, умные цитаты… Умнее, чем в начале этой статьи.
Зачем цензура? Мы и так утонули.
ПОСЛЕ РЕАЛЬНОСТИ
Есть такое интересное понятие — постмодерн. Никто так и не объяснил, что оно обозначает. Вроде бы это то, что наступило после "модерна". Что-то, невыразимое словами — потому и не имеющее названия. Не имеющее понятия.
На самом деле мы живем в послереальности. И у нее действительно нет имени. Её тоже не существует. А реальность — потихоньку заканчивается…
Эмилия Бонанно, итальянский преподаватель, участник международного форума журналистов "Дальний Восток. Открытия XXI века": "Раньше журналистика выполняла функцию свидетеля. Журналист — это человек, который оказался в нужном месте, в нужное время. И смог рассказать о происходящем всем остальным".
Сегодня журналисту не обязательно быть свидетелем. "Мы, журналисты, забыли, что такое служебные командировки. Теперь есть пресс-туры, президентские и губернаторские пулы, есть объезды объектов, пресс-конференции" — такие слова я услышал в эфире радио "Восток России".
А цунами, гражданские беспорядки, уличных художников или сельскую свадьбу на сто человек с гармонью — это снимают на сотовые телефоны. А потом размещают в Контакте, на YouTube, в Живом Журнале… где там еще размещают?
Сегодня журналист открывает окно браузера — и он connected, он on-line — а значит, ему доступна любая информация. Из любой точки земли, где есть интернет и даже — где его нет. А как проверить достоверность этой информации из любой точки земли, где тебя нет?
В эпоху печатных СМИ журналист, допустивший фактическую ошибку, вольно или невольно опорочивший человека, организацию, идею — мог понести юридическую ответственность. Публицист — стать жертвой политических преследований. Быть убитым. Что еще страшнее — мог потерять лицо.
Может ли потерять лицо пользователь блога или социальной сети, который "запостит" видеоролик с прокурором и проституткой, с Ельциным и водкой, с Путиным и "канарейкой"? Даже если пользователя убьют — вскоре появится новый ролик, где чья-то рожа во весь экран детально и дотошно расскажет, как его соседа, автора нашумевшего поста, громко и натужно "мочили в сортире".
Можно ли потерять лицо — лицом не являясь? Зато можно размножать, "перепощивать" и распространять информацию. Ты — юзер.
Журналист сегодня — не создатель, а всего лишь "переносчик информации". От юзера он отличается доступом "во власть" или дружбой с "оппозицией", умением писать, умением сносно анализировать ситуацию, связями… да, еще есть "аккредитация". Только иногда — окно браузера, поисковик и участие в интернет-сообществе надежнее и быстрее приносят и разносят информацию.
"Информация не является знанием" — утверждает другой гость встречи, доктор Джованни Микелони. “Информация — безлика, а у знания — всегда есть человек, носитель — говорит мне здравый смысл. "Я знаю, что я ничего не знаю" — говорит Человек Сократ, задавший сотни вопросов и не нашедший ни одного ответа. Зато — он говорит правду.
Но правда становится ложью, ложь — правдой, разница стирается…
