Когда в 1998-1999 годах известный американский журнал "Forbs" поместил фамилии Черномырдина и Вяхирева в свой список 200 богатейших людей планеты, оба весьма по-советски возмутились. "Пусть скажут, где эти деньги лежат!"— заявил, например, Рем Иванович. А Виктор Степанович публично пообещал подать в суд и на журнал, и на Джорджа Буша-младшего, который, ссылаясь на эту публикацию, высказал сомнение в "чистоте" черномырдинских денег.
В "сырьевом" на 90% бюджете "новой России" доля Газпрома составляла 25%, а остальные 65% приходились на поступления от других "сырьевиков". При этом Газпром давал около отечественного 8% ВВП, а в его структурах было занято не более 0,5% трудоспособного населения страны. Понятно, что среди новых "столпов российской государственности", связанных с добычей и экспортом сырья, "газовые бароны", эта белая кость и голубая кровь "рыночных реформ", занимали особое место.
Надо сказать, что подобное развитие событий полностью соответствовало интересам "промышленно развитых стран", именовавшихся ранее империалистическими. Резкое сокращение валового внутреннего продукта "новой России", происходившее в основном за счет обрабатывающей промышленности, словно по заказу, "высвободило" гигантское количество сырья, которое потоком пошло на Запад. И если США доставались "сливки" в виде золота, драгоценных камней, обогащенного урана, редкоземельных и цветных металлов, то Европа была рада получить доступ к нашим энергоносителям, в первую очередь к "экологически чистому" газу. Поэтому руководство Газпрома там едва ли не на руках носили, что лишь добавляло российским газовикам самоуважения и гордости за свою принадлежность к особой касте избранных.
Подчеркнула это обстоятельство помпезная презентация центрального офиса компании на улице Наметкина, 16, состоявшася в августе 1985 года. "Голубому небоскребу Газпрома может позавидовать любой западный миллиардер, однако шикарным офисом в наше "кризисное" время уже никого не удивишь,— писал, например, И.Корнеев.— Восхищение вызывают жилые здания для руководства АО, расположенные в едином комплексе с головными офисными хоромами. Двухэтажные квартиры в сотни квадратных метров, нашпигованные элитной мебелью и чудесами бытовой техники, не снились самым могучим российским олигархам. В "городке" хозяев Газпрома можно жить, не выходя в большой город — там имеются свои школы, магазины, службы быта и даже любая прислуга на выбор. Вам (вернее, им) могут по первому телефонному звонку убрать квартиру, приготовить обед и даже почистить обувь. Все совершенно бесплатно. Коммунизм, понимаешь".
К столь эмоциональной тираде стоит добавить, например, что по сравнению с нынешней газпромовской клиникой уровень медицинского обслуживания в знаменитой некогда "кремлевке" выглядит попросту каменным веком. И если раньше считалось, что граница между коммунизмом и развитым советским социализмом проходит по кремлевской стене, то сегодня, очевидно, граница между коммунизмом и недоразвитым российским капитализмом проходит по "полосе отчуждения" газпромовского городка в Новых Черемушках. Это обстоятельство, видимо, и может служить самым наглядным результатом "рыночных реформ".
А есть еще роскошные газпромовские пансионаты и санатории на побережье Черного и других, более отдаленных от нас, теплых морей, где отдыхают "трассовики" и руководители низшего звена (средний и высший менеджмент предпочитает фешенебельные курорты, в окрестностях которых, как правило, скупается вся более-менее пристойная недвижимость). Разумеется, имея ежегодный доход только от экспорта газа в "дальнее зарубежье" свыше 20 млрд. долл. (что сопоставимо с доходной частью всего российского госбюджета), можно позволить себе и не такие безумства, вплоть до собственных яхт, самолетов, зоопарков, элитных конюшен и т.д.
Один из журналистских воспевателей "газовой касты" с увлечением писал о людях, которые полгода проводят в Приполярье, а полгода — в Париже, которые одинаково хорошо разбираются в геологических картах Ямальского полуострова и в картах уникальных французских вин. Видимо, подобный "высоковахтовый" стиль жизни и является пределом мечтаний для всех сторонников "демократических реформ", в результате которых население России должно сократиться, как некогда утверждала "железная леди" и подруга Михаила Горбачева Маргарет Тэтчер, до 15 миллионов человек — больше "мировому рынку" не нужно. В этом сценарии российские "сырьевики", купленные на корню "цивилизованным сообществом" и ставшие "гражданами мира", должны были вскоре похоронить уникальную отечественную цивилизацию с ее как минимум тысячелетней историей.
Но такова была лишь одна сторона дела. С другой стороны, Газпром, получив статус "государства в государстве", вел собственную государственную политику, которая объективно помогала российской экономике хоть как-то пережить лихолетье "реформ". Обладая мощным источником поступления твердой валюты и надежной правительственной "крышей", эта "естественная монополия" могла позволить себе давать газ хозяйствующим субъектам в долг — до поры до времени, разумеется. В условиях всеобщей неплатежеспособности и расцвета меновых форм торговли (пресловутого "бартера") подобная практика была несомненным благом для миллионов и миллионов наших соотечественников. Газпром давал тепло, давал свет, давал энергию — а значит, сохранялись производства, сохранялись рабочие места, сохранялась хоть какая-то надежда на будущее. Более того, газовики расширяли сеть своих потребителей, тянули все новые и новые "нитки", особенно в Центральной и Южной России. Так, например, в Белгородской области за 1992-1998 гг. было газифицировано в 4 раза больше домов, чем за предыдущие 40 лет. Схожая, хотя и менее разительная, картина наблюдалась в соседних Брянске, Калуге, Курске, Воронеже, в Ростове-на-Дону, в Кубани и на Ставрополье.
Нет, подобная политика не была, конечно, продиктована какими-то альтруистическими сображениями. Газовики первыми, задолго до Путина и Грефа (кстати, в недавнем прошлом также члена совета директоров ОАО "Газпром"), опробовал внутри страны схему "долги в обмен на инвестиции", тем самым распространяя свое влияние на все новые и новые сферы. Но, так или иначе, природный газ, добываемый Газпромом, на деле был голубой кровью реформ — той кровью, которая питала и согревала весь тяжело больной организм не только российской, но и постсоветской экономики.
Наиболее показательна в этом отношении ситуация с Украиной. Через ее территорию идет основной экспортный поток российского газа, составляющий приблизительно 170 млрд. м3 в год. Пользуясь этим обстоятельством, наши славянские братья, по утверждению официальных российских источников, позволяют себе не только не платить за поставляемый им газ (долги Украины Газпрому в настоящее время приближаются к отметке 6 млрд. долл.), но и осуществлять "несанкционированный отбор" газа в объеме до 10 млрд. м3 ежегодно. Газпром терпит, лишь время от времени угрожая вообще "перекрыть вентиль" и на время лишить Украину российской "голубой крови". Между тем в Киеве прекрасно понимают, что эти угрозы так и останутся угрозами, поскольку "естественная монополия" связана долгосрочными экспортными контрактами с европейскими партнерами и не может долго держать вентиль закрытым. А на всякий случай существуют оставшиеся от СССР гигантские подземные хранилища на Западной Украине, в резервуары которых заранее закачан необходимый для "нэзалэжнойи дэржавы" газовый ресурс "минимального выживания".
Украинская проблема, в нынешней ситуации тупиковая и неразрешимая, все эти годы была для Газпрома объективной "головной болью" — даже несмотря на определенные компенсации и льготы по "правительственной" линии: в двусторонних российско-украинских отношениях об интересах Газпрома кремлевское "газовое лобби" (особенно могущественное в 1995-1998 гг., когда Виктор Черномырдин был "укорененным" премьером, а Сергей Дубинин — главой Центробанка) не забывало никогда.
Основной идеей Черномырдина и Ко здесь было "восстановление исторической справедливости", то есть передача Газпрому всей газовой инфраструктуры Украины — в обмен на частичное или даже полное списание всех долгов. Но Леонид Кравчук, а следом за ним и Леонид Кучма очень хорошо понимали, что в этом случае речь вскоре пойдет уже не о внешних долгах "суверенного государства", а о полной недоступности вожделенной "трубы" для "посторонних", в разряд которых сразу же попадут киевские политики, о полном регулировании российской "естественной монополией" социально-политических процессов на нищей Украине. Поэтому они, в зависимости от ситуации, говорили то "да", то "нет", дезавуировали собственные публичные обещания и всячески "тянули волынку", не желая расставаться со столь "смачным шматком".
