Газета Завтра Газета - Газета Завтра 17 (1066 2014)

Вот так. Начали с деофшоризации - а закончили прямым американским диктатом. По чём нынче Родина, господин Шаталов?

Михаил Кильдяшов

24 апреля 2014 1

Общество

О пасхальном смысле русской цивилизации

Самобытность всякой цивилизации во многом определяется ее отношением к собственной истории. Одни народы безвозвратно отправляют ее в архив или обращаются к ней, как к музейному экспонату. Другие, памятуя о величии в прошлом, скорбят о немощи в настоящем. Третьи, отсекая наследие предков, пытаются начать свое летоисчисление с нуля. И лишь в России отношение действительности к истории всегда было отношением не настоящего к прошлому, а живого к живому, сущего к сущему.

Потому русская история - это не статистический хронограф, не череда сухих фактов и событий. Русская история - это всегда летопись, которая складывается из ратных подвигов, дипломатических побед, самоотверженного труда, духовных воззваний и поэтических прозрений. Подлинная русская летопись создается молитвенным усилием, сосредоточением ума и сердца, в ней воплощается не временная земная правда, а вечная Божественная истина, когда "В словах легковесности нету, Поспешности нет никакой". Именно с таким усердием созидал русскую историю летописец Нестор, и эту искру средневековой свечи стремились возжечь в своих трудах Карамзин и Ключевский, Сергей Соловьев и Лев Гумилев, отчего русская историческая наука сложилась не просто в историологию, но в историософия - в особое понимание русского пути и русского мессианства.

"Пусть у Европы есть история, но у России - житие", - сказано поэтессой Софией Парнок. Действительно, русская история житийна, она смыкается с библейской историей. Неслучайно мы так долго вели свое летоисчисление от сотворения мира. Русская ось времени лежит на оси Божественной вечности. Русское движение - это не прогресс, а Преображение, о котором в начале ХХ века писал священномученик Илларион (Троицкий). Путь России - это небесный путь восхождения к Божественному идеалу, путь туда, где сияет свет Господнего Преображения, где ожидает "всеобщее единение в Боге". И все русские усилия направлены на то, чтобы не сбиться с этого заветного пути.

Так, всякий русский гений пытается создать свою историческую картину мира, в слове, образе и звуке воплотить то, что неразрывно связывает века и поколения. Эти картины мира не отменяют, а напротив, дополняют друг друга. Смутное время и Пугачевский бунт мы представляем прежде всего по произведениям Пушкина, а Отечественную войну 1812 года - по эпопее Л.Н. Толстого. Петровская эпоха и русский ратный подвиг предстали перед нами на полотнах Сурикова. Пульс советского времени бьется в произведениях Шостаковича.

Особая концепция русской истории сложилась и в творчестве Александра Проханова. Суть ее такова:"Тысячелетняя история русской государственности - это истории нескольких евразийских империй, которые зарождались, достигали невиданного расцвета и обрушивались в "черную дыру", из которой, казалось, не было возврата. Но государство вновь возрождалось, в ином облачении, с иным историческим центром, и вновь повторялись взлёт и расцвет с последующим падением в пропасть. Эта цикличность, смерть государства и победа над смертью, придают русской истории пасхальный характер, в котором русская цивилизация неизбежно воскресает".

Определенную перекличку здесь можно услышать с идеей "Вечной России" Юрия Мамлеева, с которым Проханова связывают тесные творческие и дружеские отношения. По мысли Мамлеева, Россия имеет три ипостаси - историческую, космологическую и метафизическую - последняя из которых является вершинной: "Под метафизической или Вечной Россией понимается сама первоначальная сущность России, её "первообраз", "первоидея", как она потенциально содержится в самом Абсолюте и которая "исходит" из Абсолюта во Вселенную. Эта вечная Россия является метафизической (духовной) основой и исторической России, и любого иного варианта космологической России. Русская идея, взятая на её высшем уровне, и есть проявление этой Вечной России (в более узком смысле под Вечной Россией понимаются только "вечные" черты исторической "России")".

Принципиальные отличия прохановской концепции от мамлеевской состоят в том, что, во-первых, Проханов метафизическим Абсолютом России видит Империю. Во-вторых, в прохановской философии Россия и ее история во всех своих проявлениях не разграничивается на ипостаси - все воплощения имперских смыслов проникнуты Пасхальным светом истории. И в-третьих, что самое принципиальное, несмотря на то, что в истории России Проханов выделяет пять ключевых периодов, с его точки зрения, имперское бытие непрерывно. При умирании одного не случается зарождения чего-то иного, а происходит воскрешение все той же Империи на новом историческом витке, в новых Господних ризах.

На всех своих пяти исторических витках Россия являла великих лидеров и вдохновителей: пастырей и святых, философов и поэтов, полководцев и ратников, тружеников и героев. Рождала гениальные творения слова, кисти и музыки, зодчества и градостроительства, науки и производства, являла иконы, храмы и монастыри. Пасхальность русской истории "угадывается в васильковых глазах ребёнка, в стальных зрачках вернувшегося с войны солдата".

Так, первой Империей стала Киевско-Новгородская. Империя "Софии Новгородской, Софии Киевской. С огромными территориями, населенными славянскими племенами, угро-финнами, кипчаками, жителями Великой степи, норманнами, греками. Эти огромные пространства дышали, двигались. По ним перемещались народы, товары, идеи. За время своего существования, начиная от языческой Руси, кончая Русью крещёной, в недрах этой империи создавались поразительные шедевры, удивительные памятники архитектуры, образцы величайшей духовной мудрости: это "Русская правда", летописи. Совершались великие деяния и сражения, появлялись святые, а также мудрейшие правители". 

Это Империя пассионарного этногенеза, рождения мессианского народа, ставшего скрепой во все последующие периоды имперской истории. Это Империя, породившая ключевые смыслы нашего бытия, определившая наш извечный поиск Божественной правды и веру в Богоданность верховной власти. Это Империя, явившая нам первых русских святых. Именно в пору Киевско-Новгородской Империи произошел судьбоносный выбор веры, который был не слепой случайностью, не дипломатическим ходом, не эстетическим предпочтением князя, а Промыслом Божьим, в чем убеждает "Повесть временных лет", сохранившая свидетельство княжеских посланников: "И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали - на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, - знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми".

Эта Империя даровала нам одно из первых творений русской поэзии, философии и богословия, которое вдохновило всю последующую русскую литературу - "Слово о Законе и Благодати" митрополита Иллариона, ставшее "молитвой к Богу от всей земли нашей". Первый русский митрополит, обращаясь к князю, сквозь века обратился ко всему русскому народу: "Не видел ты апостола, пришедшего в землю твою и своею нищетою и наготою, гладом и жаждою склоняющего к смирению сердце твое. Не видел ты, как именем Иисуса Христа бесы изгоняются, болящие исцеляются, немые говорят, жар в холод претворяется, мертвые востают (Мф. 10,8; Мр. 6.7.12; 16,17; Лк. 10,17). Не видев всего этого, как же уверовал?". И если другие народы "видя не видели" и "слыша не слышали", то русский народ, узрев духовным зраком и услыша духовным слухом поступь Спасителя, уверовал. Так, русская земля стала домом Божиим и на нее впервые пролился пасхальный свет истории.

Эта Империя родила мальчика Онфима, который, учась грамоте, оставил нам на берестяном свитке нетленное послание - рисунок в виде всадника, поражающего своего врага. Этот извечный русский отрок идет из эпохи в эпоху и мужает вместе с Империей, и его победоносное копье летит стрелой времени и поражает аспидов и василисков, как праведное копье Георгия Победоносца.

Вторая Империя - Московская: "возникло сначала Московское государство, потом Великое княжество Московское, затем Московское царство, которое, по существу, было империей: оно, приняв множество языцев, распростёрлось при Иване IV до Тихого океана и объединилось со множеством больших и малых, доселе не ведомых ни миру, ни России народов. И в недрах этой империи, так же, как и в предшествующей, свершаются великие деяния, создаются грандиозные памятники архитектуры: Колокольня Ивана Великого, Василий Блаженный, Рублевские фрески".