Но все же, если смотреть в корень, то, конечно, надо признать: мы страшно напугали "весь мир", он кошмарно боялся, но не наших танков — у него их было не меньше, не наших самолетов — у него их было больше, не наших ракет — мы с нашей огромной территорией были уязвимы. Он ужасно боялся того, чего у него не было и не могло быть — нашего образа жизни: социальной справедливости, духа человечности, витавшего над всем обществом, бесплатного образования и медицины, широкого доступа всего народа к сокровищам мировой культуры, добрых отношений между народами, нашей веры в будущее... Это и страшило, это и внушало ненависть. Вот о чем и надо было сказать.
За год своего президентства В. Путин встречался уже с руководителями многих стран. Так вот, как жаль, что в том предновогоднем интервью никто из трех журналистов не спросил его: "Уважаемый, вам приходилось слышать, чтобы хоть один президент, глава правительства или министр иностранных дел хоть одной страны мира, ну хотя бы немец Шредер, хаял прошлое своей родины, глумился над ее старым гимном, ну хотя бы над гимном "Deutschland uber alles", взваливал на нее ответственность за чужие грязные дела?" Он наверняка ответил бы: "Конечно, нет!" И тогда журналисты могли бы сказать ему: "А что заставляет вас заниматься этим? Вы же единственный в своем роде президент во всем мире. И останетесь таким, пока по капле не выдавите из себя Собчака и Ельцина, как Чехов призывал выдавливать раба".
Собчак умер, а у Ельцина скоро юбилей — 70 годочков отпакостничал. Он объявил: "Мы уже с Владимиром Владимировичем думали, как отметить эту дату... Я размышляю. Даже с форматом не определился. Можно ведь позвать и сто гостей, и пятьсот, и тысячу... Я пока не определился". Так вот, Владимир Владимирович, помогите ему определиться с форматом, дабы его юбилей политического покойника не обернулся политическими поминками живого.
1
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 32 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
33
Напишите нам 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Николай Михайлов ТАЙМЫРСКИЙ ПОЧИН
"Русские строят мертвый город" — так сообщалось о рождении Норильска в западной прессе.
Тогда, в 1935-м, не только в Европе, но и в России многие не верили, что рядом с Ледовитым океаном посреди вечной мерзлоты будет жить не просто город, а индустриальный город.
Жуткий холод русскому — не здорово. Но было бы ради чего мерзнуть. В тундре, у устья Енисея располагались богатейшие месторождения редких руд, и там был поставлен уникальный горно-металлургический комбинат с уникальным городом при нем.
Норильск — жемчужина советской цивилизации. На исходе 80-х он давал ежегодно продукции на 7 миллиардов долларов. Но пришли иные времена, грянули рыночные реформы, и уже не западные журналисты, а жители Норильска стали говорить, что он может превратиться в мертвый город.
За первую пятилетку ельцинских реформ на Норильском комбинате производство никеля и меди сократилось более чем на 40 процентов, а кобальта и драгметаллов — более чем на 50 процентов. Внутри России спрос на норильскую продукцию неуклонно падал. Комбинат осваивал внешние рынки. Но осваивал как-то странновато. Товарные потоки из Норильска уходили на экспорт через разные посреднические фирмы без проблем, а деньги проблемно возвращались. А то и вовсе терялись. В результате в 1996-м общий долг комбината составил 16 миллиардов рублей — это почти в два раза превышало годовую выручку от реализации продукции. Зарплату работники не получали по три месяца. Долги комбината по налогам приближались к 8 миллиардам рублей, и городу Норильску не на что было жить. В перспективе у него, казалось, нет никаких перспектив, ибо в дикий российский рынок он явно не вписался.
В начале 1997-го, после преобразования горно-металлургического комбината в Российское акционерное общество (РАО) "Норильский никель", его владельцем стала Международная финансовая компания (МФК). В разных инстанциях до сих пор спорят: надо ли было государству отказываться от собственности на убыточную советскую жемчужину, и по той ли цене контрольный пакет ее акций был передан частной компании? Но бесспорен факт: МФК пришла в Норильск не мародерствовать — урвем, что можно, и пусть все потом горит синем пламенем. Пришла она туда с основательными намерениями. И что удивительно, намерения эти ей удалось выполнить. Почему удалось?
Кадры решали все тогда, когда мы создавали нашу индустрию, кадры решают все и теперь, когда нам надо свою индустрию спасать. В советскую эпоху хороши были те начальники, которые хорошо проводили в жизнь директивы, в эпоху постсоветскую высокую цену имеет только тот руководитель, который сам умеет находить оптимальные решения.
МФК, новый владелец норильского РАО, вверил его в 1997-м Александру Хлопонину — опытному менеджеру, в рынке заквашенному и в рынке взращенному. И он жесткой рыночной рукой перекроил все управление и самим РАО, и его дочерней горной компанией, ввел драконовские дисциплинарные меры, централизовал сбыт продукции, установил крутой контроль над финансовыми потоками и усадил весь персонал за парты: учитесь у лучших спецов со всего света, как экономить на всем и как из ничего делать кое-что. И чем обернулась рыночная перестройка в РАО?
Вал товарной продукции в нем увеличился за четыре года на 2 миллиарда 100 миллионов долларов. Никеля РАО стал производить за это время на 93 процента больше, кобальта — на 161 процент, металлов платиновой группы — на 113 процентов. При всем том затраты в РАО снизились на 1,5 миллиарда долларов, а производительность труда выросла вдвое.
Планов на будущее у "Норильского никеля" — громадье: надо вводить в эксплуатацию новые шахты и рудники, надо модернизировать обогащение руд, надо менять технологию переработки концентратов, надо увеличивать номенклатуру продукции. Осуществление всех планов потребует 3,3 миллиарда долларов. Они у РАО будут. Хлопонин поставил дело и мог бы спокойно и с удовольствием для себя пожинать плоды. Но он на исходе минувшего года решает оставить пост гендиректора РАО и выдвигает свою кандидатуру в губернаторы Таймыра, на территории которого находится Норильск. Чего ради топ-менеджер с высочайшей зарплатой надумал пересесть в губернаторское кресло, обещающее более чем скромные доходы?
Хлопонин — управленец-рыночник. Но он русский управленец. Не "новорусский" по духу, а просто — русский. А русский дух не может дышать одной только личной прибылью.
Хлопонина как гендиректора "Норильского никеля" никто не обязывал платить работницам с малолетними детьми зарплату в 150 процентов от прожиточного в Норильске минимума. Но он платит: сидите матери дома и занимайтесь воспитанием детей.
Хлопонину никто не предписывал создавать развернутую программу — от информуслуг (где и почем жилье) до выдачи ссуд — по переселению с Севера пенсионеров. Но он ее создает: за минувший год более 5 тысяч семей бывших работников РАО воспользовались помощью своего предприятия, приобрели жилье и выехали в края с благоприятным климатом.
Хлопонин мог выдавать своему коллективу только те северные надбавки, которые предусмотрены законодательством РФ. Но он не ломает через колено профком и заключает с ним договор: 33 процента — это обязательные надбавки, а 67 — дополнительные, из прибыли предприятия.
Налоги РАО составляют почти девяносто процентов бюджета Норильска. Но РАО шефствует над всей социальной сферой города и тратит на шефскую помощь не один десяток миллионов долларов.
Весной 1999-го в Туруханском районе Таймыра произошло небывалое наводнение. Кто доставлял пострадавшим от него продукты и одежду, кто обеспечивал их стройматериалами для ремонта затопленных домов? Службы "Норильского никеля".
Зимой того же года в поселке Верещагино Богучарского района в результате аварии вышла из строя система отопления. И восстанавливали ее опять-таки службы РАО.
Компания Хлопонина организует и оплачивает в экстренных случаях поставку топлива в таймырские районы. Она закупает и передает их жителям рыболовные снасти, баркасы и снегоходы. Она ремонтирует аэропорты и медпункты. Она торгует рыбой и пиломатериалами. Она снабжает товарами первой необходимости коренные народы Севера и финансирует развитие их национальной культуры.
