И смута в омуте жива.
Чернильных вод лещи и щуки
сполна обучены науке
затеплить звёздное зерно.
Но над лещинами разлуки
всё солнце блазнится одно.
Светлана ЛЯШОВА,
с. Старая Калитва
* * *
Решил ты: вот выбью дурь!
А это была не дурь…
И так двадцать лет прошло –
Коту, так сказать, под хвост.
А дамы вокруг – "глазурь"!
Блистают, хоть очи жмурь.
Корове ж зачем седло?
Зачем проходимцу холст?..
И можно бы проще жить,
Немножечко лгать, как все.
Да вот не даёт душа,
Вернее, её размер.
А тут что важнее? Прыть!
Весёлым баблом шурша,
Успеть, чтоб «привял» сосед.
И всюду: размен, размен…
А я, как туман, плыла…
Но каждый решил: игра!
Замедлен мой зыбкий мир.
А здешний – жесток и быстр!
Легка или тяжела
Доставшая сердце мгла?..
Но тут отдохнул Шекспир!
И мы перекинем лист.
Ах, те, кто вот так со мной
Столкнулись, круша-любя…
Что молодость? Бездна бурь:
Глазаста, стройна, смела!
Вращается круг земной,
Уходят года, трубя.
Решил ты: вот выбью дурь!..
А это душа была.
УВИДЕТЬ МОРЕ
Увидеть море! И дальше жить,
Не унывая, в канве земной:
Ни бедной молью мехам служить,
А распрямляться душой живой.
Не отвлекаться на здешний бред –
Ни о престиже, ни о вещах.
Лишь убеждаться, что смерти нет
За этим морем, на небесах!
Увидеть море… К его волне
Припасть душою. В земных сетях
Я тоже – море… На глубине
Я даже больше, чем в берегах…
Услышать море. Оно в стихах
Мне говорило честнее книг.
В его дыханье – Шопен и Бах,
Бетховен, Моцарт, и Лист, и Григ…
Им обручённые берега
Век не сойдутся, как ни мечтай.
Волной нахлынут – Моне, Дега,
И Айвазовский, и Хокусай!..
Ах, как на суше твердилось мне,
Что «хлеб насущный»,
что «даждь нам днесь».
Всё основное – на глубине,
Всё остальное – сейчас и здесь.
* * *
Не Рим языческий…
Не Карфаген глумливый…
О. Николаева
Из Карфагена писем не приходит,
Из-за черты, что не преодолеть.
Пустынями не ходят пароходы,
И не пойдут, наученные, впредь.
Душа с душою не заговорила,
Не обнялась нигде и никогда.
А были симпатически чернила
И языки давались без труда!..
Там столько волн сдалось сетям на милость,
С тех пор во мне погибло Афродит…
Те шестерни давно остановились,
Напрасный труд их стрекот заводить.
Молодые поэты Воронежской области
Мария СОКОЛОВСКАЯ,
Воронеж
Подводная охота
Он опускается медленно: небеса
Город осенний укрыли святым покровом.
Мы для тумана – рыбы-колокола,
А для земли – рыбаки с золотым уловом.
Невидаль бьётся из глаз, прячь её, не прячь.
Не замолкает, раскачиваясь, сознание:
Был ли палач? Могла ли я знать заранее,
За ночь слетит листва и припустит вскачь...
Мелко туман крошит то ли хлебцы боли,
То ли воздушные булки пустых идей...
Крохи колотятся в горе моё стальное
Стаей бесстрашных маленьких карасей.
Глупые, я не съедобно. Плывите дале.
Что оплетать меня танцем голодных стен?
Дайте мне время просто побыть в тумане,
Не пропадите пропадом. Счастья всем.
Ты, плавником похожий на Джонни Деппа,
Ты, незабудка с холодною кровью, ты,
Чья чешуя не блестит никогда от света,
Все остальные, все, чьи открыты рты, –
Время и заводь.
Мне больше от вас не нужно
То, что помочь могло бы ещё вчера...
Вечер в тумане. Лечу красотою душу:
Сам Всеблагой поймал меня на живца.
Родион ПРИЛЕПИН,
Воронеж
* * *
Хочется уйти в леса,
Подобрать окостенелую шишку,
держать её за полюса.
Следить за паучихой,
оплетающей трухлявый пень,
Заниматься самым важным –
отковыривать от штанины репей.
И налепливать и вновь
отковыривать репей,
Замечая, что берёза – самая белая из людей.
В этом разнообразии папоротников и мхов
Наблюдать за ходом майского жука,
за движением его усов,
Собирать жёлуди и их рассыпать кабанам,
Ловить кабанов и показывать их полям.
На одной из неприметных опушек
Найти ракушек
Под листьями волшебного растения,
О котором я забыл с рождения.
Строить гнездо или нору плавниками рыть,
Слизывать слюдяных ящериц с коры.
Оживлять муравьёв и первобытных стрекоз.
Красить паутинки и наматывать их на ос.
Учиться тому, что изначально растёт в нас,
Что помнят рыба, камень и снежный барс.
Бежать по поляне и за ласточку зацепиться пиджаком,
Туфли скинуть, облизанные лопухом.
Раздеться и, простите, быть родственником грибов.
Хочется уйти в лес – таков.
Александра ВЕРЕТИНА,
г. Калач
ИХТИС
Иногда – но нечасто – когда мне совсем темно
(расползается волокно, обнажая дно,
все опоры ложатся по принципу домино) –
Он приходит. Садится.
Смотрит с особым смыслом.
Говорит: «Не ной. Я – не Ной, но ковчег за мной».
Он затягивается сквозь кашель (табак дрянной),
И я чую арктический холод его спиной,
На которой – отметины «крест не донёс до Лысой».
То есть как бы на это ещё посмотрел Господь...
Но сейчас мне семь смертных грехов не страшны, не спорь,
Если есть и восьмой, он – весь мой, я возьму восьмой! –
Но оставьте меня в моём непокое! С болью
Каждый миг в мою память вгрызается, как фреза:
Он берёт меня за подбородок, глядит в глаза,
Говорит: «Выходи. Отсюда. И лучше –
заменяй кому-то солнце собою».
Это близко к спасенью.
Но кто тут меня спасёт...
Он хватает меня в объятья, почти трясёт:
«То есть мне можно даже так?»
(Ему можно всё!)
Но я зло усмехаюсь в ответ. Выставляю палец –
Безымянный. На правой.
Который хранит ожог.
И, казалось бы, тут до развязки один шажок...
Он склоняется. Дальше (я молча глотаю шок) –
Дует на руку, как ребёнку. В восторге пялюсь,
Потому что в нём тьма того, что зовётся «свет»!
Потому что в нём смелость смеётся, что смерти нет.
Я пыталась пойти поперёк, заявляя: «бред!»,
Только пó сердцу просится этот разрез – продольный.
И не надо накладывать швы! Таковы дела,
Что я помню, откуда вышвырнута была.
Он уходит потом, уходит... Но два крыла
На моей спине – отпечатки его ладоней.
Сергей МАТЫЦИН,
Воронеж
СТИХИ НА МОКРОМ КИРПИЧЕ
Ночь ноября. Не спится.
Плюс семнадцать.
Туман. Стихи на мокром кирпиче
Пишу. От мыслей
некуда деваться.
Как дождь они. Как слёзы.
Всё в ручей.
Ручьём к реке.
Рекой до океана.
Наверно, мыслеокеан не зря
Внутри меня, как я внутри тумана,
Что сам внутри ночного ноября.
Из мысли мысли в мысли в мыслях льются
Среди мыслищ, мыслишек и мысл[?]й.
Штормит мой океанище-на-блюдце.
Взрывается вселенная-в-селе.
Не зря заря туман осенний лижет.
Мы с кирпичом немыслимо немы.
Плюс десять. Утро.
Сон как будто ближе.
И восемь дней осталось до зимы.
Теги: современная поэзия
Ксения Букша. Свобода: Роман. - М.: ОГИ, 2014. – 240 с.: ил. – 2000 экз.
Иные аннотации к книгам явно пишутся для того, чтобы запутать неискушённого читателя, чтобы он, сердешный, наглотался мыльных пузырей и наивно полагал, что прикоснулся к искусству. Вот, например, аннотация к роману Ксении Букши "Завод", лауреата, кстати, сказать, премии «Национальный бестселлер» 2014 года: «Новый роман Ксении Букши основан на фактическом материале, однако с реализмом (как со старым, так и с новым) он не имеет ничего общего. Устаревшая форма производственного романа в руках современной писательницы обновилась, а каждая из сорока глав книги написана стилистически обособленно, что создаёт эффект многослойности текста. Дополнительную конструктивную нагрузку несут авторские иллюстрации. При всём этом книга получилась предельно живой и увлекательной, глубокой и честной».
