Похожие мотивы заставили отказаться и от Калифорнии. К 1820-м годам колонистами тут был выбит почти весь морской котик, а на других дарах природы поселенцы так и не научились зарабатывать. Еще какое-то время калифорнийский Форт-Росс успешно занимался спекуляциями: менял аляскинские меха на китайский чай, контролируя в благоприятные годы 40% всего экспорта чая в Россию. Но когда иссяк аляскинский зверь, и от этой деятельности пришлось отказаться. Правда, Калифорния была продана вообще за 30 тыс. долларов, хотя и вложения в нее были минимальны. Например, Форт-Росс в свое время был приобретен у местных индейцев за «три одеяла, три мотыги, два топора, бусы и другие мелочи».
У России была возможность закрепиться на Гавайях и других тихоокеанских островах. В самом начале 1800-х туда проник аляскинский завхоз Баранов. Острова поразили его изобилием продуктов и соли, и он наладил их экспорт оттуда в подконтрольные России территории, в том числе на Камчатку и на Амур. Так бы дело и ограничилось обменом еды на меха, но вот удача - в то время местные гавайские князьки затеяли междоусобную войну. Как настоящий европейский колонизатор Баранов воспользовался ситуацией и предложил одному из князьков не только меха, но и покровительство. В мае 1816 года один из местных царьков, Томари, официально принял русское подданство. В финансовом отношении приобретение обошлось РАК в сущие копейки: две шубы для князька и его жены, зеркало и пищаль. К 1821 году на Гавайях были выстроены наши форты, вооруженные пушками. С помощью российского оружия Томари победил своих соперников, и к 1822 году все Гавайи были русскими. К этому же времени русскими стали и Маршалловы острова.
В 1825 году был составлен первый русско-гавайский словарь. На Аляску шли корабли, груженные гавайской солью, сандаловым деревом, тропическими плодами, кофе, сахаром. Соль русские добывали близ Гонолулу, из высохшего озера в кратере старого вулкана. Дети местных вождей учились в Санкт-Петербурге, изучали не только русский язык, но и точные науки. Богател и король Томари (его к тому времени из князей произвели в короли). Но вот незадача: царский двор внезапно принял решение отказаться от столь ценных в экономическом, а главное, стратегическом плане территорий.
Одной из основных причин столь поспешного отказа от Гавайских и Маршалловых островов послужило восстание декабристов. Первым в Русско-Американскую компанию «как силовик» проник Рылеев. Более того, он стал руководителем канцелярии РАК в Петербурге. Кроме оклада в 10 тыс. рублей ему положили и статус мажоритарного акционера, вручив 10 акций компании. Консультантом туда же устроился Батеньков. Помечтать о создании «новой России» в Америке приходили в канцелярию по вечерам и другие декабристы. Рылеев и Ко даже написали мини-наставление руководителю РАК Гагемейстеру, в котором рекомендовали ему заботиться об образовании туземцев, их крещении, искоренении мужеложства, а под конец посоветовали завести театр. Еще одной их идеей было переселение поморов из Архангельской губернии на берега и острова Тихого океана - как людей, наилучшим образом подходящих на роль первопроходцев и колонизаторов.
Позднее о петербургской канцелярии очень кратко, но емко высказался Николай I: «То-то хороша собралась у вас там компания». После подавления декабристского восстания и обнаружения измены среди аляскинских «силовиков» царское правительство стало рассматривать любые потенциальные заморские территории под этим углом - возможно или нет создание там альтернативной России без мужеложства, со школами и театрами.
Российскими могли стать острова Ява и Суматра. Первый и последний штатный консул России в Индонезии Михаил Бакунин в течение пяти лет (1895-1899) не раз вносил предложения об установлении непосредственных торговых связей между Россией и островным государством. А также информировал Петербург о возможности совместной с голландцами колонизации Явы и Суматры (голландцы таким образом хотели завести союзника в борьбе против англичан в этом регионе). Он предлагал сделать здесь морскую базу, которая контролировала бы подступы к русскому Дальнему Востоку. Николай II отвечал Бакунину: «Дружба с Англией для меня важнее, чем эти дикие места». Как оказалось позднее, отсутствие такой базы было одной из причин поражения нашего флота при Цусиме, а англичане в войне с японцами никакой дружбы к России проявлять не стали.
Здравницей России, которой он стал сегодня, мог бы уже больше 100 лет назад быть Таиланд. Король Рама V в 1880 году заявил о своем желании заключить дружественный союз с Россией. К этому его подталкивала ускоренная колонизация англичанами и французами соседних территорий. Те же французы недвусмысленно давали понять Раме V, что пора бы и ему принять меч цивилизации. Поначалу Россия с живостью откликнулась на предложение короля Сиама. В 1888 году композитор Шуровский пишет музыку для гимна Сиама, в местные порты заходят русские военные корабли, сиамская молодежь из правящего клана направляется на учебу в военные училища Петербурга. В 1897 году в столицу России прибывает король Чулалонгкорн. Он везет секретный план вхождения Сиама в состав России в качестве доминиона. Романовы показывают сиамцу блистательный русский мир - театры, скачки, балет «Коппелию» с Матильдой Кшесинской, в которую Чулалонгкорн влюбляется.
Пораженный приемом, он уезжает обратно в Сиам. А через три месяца присылает Николаю II шифрованное письмо с отказом от вхождения в состав России. Позднее, уже в 1920-х годах, Бьюкенен, посол Англии в России с 1911 года, признается в мемуарах, что это британцы ловко разрушили уже почти подписанный договор. Сыграв на восточной подозрительности к белым, англичане внушили королю Сиама, что весь клан и его в том числе тотчас же сошлют в Сибирь, а Таиланд станет не доминионом, а российской колонией.
Дипломатическая слабость - еще одна причина неудач России в деле приобретения заморских территорий. Наиболее наглядно это отразилось в так называемом «деле о Тобаго».
Еще в 1652 году курляндский герцог Яков завладел островом Тобаго у берегов Южной Америки. В течение 30 лет сюда переселились 400 курляндцев, а также были закуплены в Африке чуть более 900 негров-рабов. А годом раньше у местного князька были приобретены острова в устье реки Гамбии в Западной Африке (сейчас это островное государство Сан-Томе и Принсипи). Однако в 1661 году эти территории в двух полушариях перешли в пользование Англии: курляндский герцог фактически внес их как залог за кредиты.
Спустя 80 лет Курляндия вошла в состав Российской империи, а вместе с ней мы приобрели и тот самый долг англичанам. Екатерина II до 1795 года пыталась отсудить у британцев эти два острова. Но не вышло.
Всем известно, что образ далекого неведомого острова (Ultima Thule) - универсальный компонент любого развитого национального мировоззрения. Образ этот может варьироваться от полного концептуального антипода родной страны, где все обязательно не так, по-другому, до ее, наоборот, тайного удаленного двойника - области побега, страны духовных исканий. Русская Ultima Thule первоначально - остров Буян, Беловодье, днепровский остров Хортица в Запорожье. С начала XVIII века это Мадагаскар.
Россияне предприняли две мощные попытки геополитического осмысления образа Великого острова. Петр I первым заболел идеей взять Мадагаскар под российское покровительство. Поводом стала просьба о монаршей поддержке со стороны пирата Каспара Моргана, объявившего себя королем острова. По свидетельству современников, «экспедиция готовилась в такой спешке, словно от этого зависела судьба государства».
В 1721 году при дворе Петра I появился шведский адмирал Даниэль Вильстер. Кроме того, что он выразил желание поступить на царскую службу, адмирал представил царю проект сверхсекретной экспедиции на Мадагаскар. Проект царю понравился, и началась подготовка к его реализации, к выходу в море готовились фрегаты «Амстердам Галей» и «Де Крон де Ливде».
В декабре 1726 года корабли покинули ревельскую гавань. Рейс был настолько засекречен, что кораблям предписывалось выходить в Атлантический океан не через Ла-Манш, а обогнув Британские острова. Корабли шли под английским и португальским флагами торговых судов. Не доверяя адмиралу-перебежчику, Петр приказал двум офицерам - капитанам судов - тайно следить за ним.
Но сильный шторм вынудил суда вновь вернуться в Ревель.
Провал первой попытки не обескуражил Петра, и для новой экспедиции готовились корабли «Принц Евгений» и «Кроссер». Но сборы затянулись, как царь ни торопил моряков, а затем смерть царя перечеркнула все планы. Так закончился первый русский «мадагаскарский проект».
