Таким образом получалось, что некто умышленно изменил положение тела Мэрилин Шэппард. И сделал это не убийца, а кто-то из полицейских. Вопрос «с какой целью это было проделано?» потребует отдельного рассмотрения в дальнейшем, сейчас лишь ограничимся указанием на то, что обвинители на процессе с негодованием отвергли подозрения в изменении сцены убийства. Ричарда Шэппарда они постарались выставить этаким клеветником, готовым ради спасения брата оболгать «честных полицейских, беззаветно преданных делу». Но правда такова, что следует признать: перемещение тела действительно имело место, и мы, живущие в 2023 году, знаем это лучше участников суда 1954 г.
Дело в том, что в 1998 г. находившийся на пенсии «профилёр» ФБР Грег МакКрэри подготовил «поисковый психологический портрет» убийцы Мэрилин Шэппард. Во время работы над ним МакКрэри получил для ознакомления материалы дела и все фотографии с места преступления. Среди них он отыскал и описал фотоснимок следов волочения тела по постельному белью — широкую кровавую полосу, указывавшую на то, что тело передвинули «в ноги» кровати примерно на 40 см или даже больше. О заключении Грега МакКрэри впереди будет разговор особый; сейчас лишь кратко отметим, что «профилёр» посчитал, будто труп двигал убийца. Но, скорее всего, МакКрэри ничего не знал об обвинениях Ричарда Шэппарда. На самом деле тело Мэрилин Шэппард могло быть сдвинуто «в ноги» кровати в 7 часов утра и даже позже, уже после того, как его видел Ричард Шэппард, приехавший на место преступления сразу после четы Хоук и полицейского Дренкхана. Кровь высыхает довольно долго, процесс этот может длиться 10–12 и больше часов, он зависит от температуры и влажности окружающего воздуха, а также наличия сквозняка. Даже если считать, что Мэрилин Шэппард погибла в 3:15 ночи, перемещение её тела около семи часов утра не могло не оставить узнаваемых кровавых следов на постельном белье.
К сожалению, о фотографии, найденной МакКрэри, Ричард Шэппард ничего не знал, никто ведь не допускал его знакомиться с материалами дела! А сами прокурорские работники, даже если и знали о существовании подобного фотоснимка, предпочли на суде об этом не вспоминать (в силу очевидных причин). Так что обвинения свидетеля повисли голословными утверждениями, но даже в таком виде они произвели сильное впечатление: многие сидевшие в зале поняли, что с "делом Сэма Шэппарда" что-то "не совсем чисто".
Кроме того, Ричард категорически отверг заявление Спенсера Хоука, утверждавшего, будто он, Ричард, выйдя из спальни после осмотра тела Мэрилин, осведомился у брата: "Признайся, Сэм, ты это сделал?" Свидетель утверждал, что никогда, ни на одну секунду не мог допустить, будто его брат способен на убийство жены.
После допроса Ричарда Шэппарда эмоциональный накал не только не ослабел, но даже усилился. Защита явно выстроила допрос своих свидетелей таким образом, чтобы впечатление от их показаний шло по нарастающей. После Ричарда защита пригласила для допросов персонал больницы "Бэйвью", куда утром 4 июля 1954 г. был доставлен Сэм Шэппард. Показания дали два медбрата, помогавшие потерпевшему, рентгеновский техник, делавший снимки шеи и черепа, доктора, лечившие Сэмюэля: радиолог, отоларинголог и стоматолог. Они, в частности, рассказали о том, что потерпевший испытывал такую боль, что не мог разжать челюсти, чтобы выпить обезболивающее лекарство. На шее Сэма Шэппарда образовался сильный отёк, угрожавший дыханию. По мнению свидетелей, невозможно было представить, чтобы обвиняемый, будучи медицинским специалистом высокого класса, решился причинить самому себе столь опасную травму просто из желания придать собственной версии событий побольше правдоподобия. Да и невозможно было ударить самого себя по затылку с необходимой силой и притом с нужной точностью. Все врачи отвергли версию о саморанении как совершенно фантастическую.
Удивительный по своей трогательной теплоте снимок: Ричард Шэппард-старший, отец обвиняемого, подошёл к Сэму во время перерыва между заседаниями суда… Сколь красноречиво эта фотография свидетельствует о доверительных отношениях, царивших в этой семье.
Затем последовал допрос доктора Чарльза Элкинса, выступившего в роли независимого медицинского эксперта. В целом он согласился с точкой зрения защиты, доказывавшей, что Сэм Шэппард не симулировал тяжесть ранения и не причинял его сам.
9 декабря 1954 г. последовал допрос Сэма Шэппарда защитой (обвиняемый в американском правосудии может выступать свидетелем по собственному делу). Он категорически отверг все инсинуации относительно возможного развода с женою, назвав разговоры об этом "недобросовестным вымыслом". Шэппард подробно рассказал, как полиция и прокуратура добивались от него признательных показаний, упомянул о вечернем аресте и недопуске к нему адвоката. Безусловно, эта часть речи была тщательно обговорена Корриганом-старшим и Сэмом Шэппардом; думается, она произвела на присяжных необходимое впечатление.
Обвинение, приступив к допросу обвиняемого, постаралось в максимальной степени нейтрализовать мощный разоблачительный эффект, произведённый действиями защиты. Главный обвинитель Джон Мэхон добился от Сэма Шэппарда повторения признания того факта, что тот на протяжении полутора лет изменял жене. Мэхон добился от обвиняемого и другого важного признания, не звучавшего прежде, а именно в том, что Сэм Шэппард, сидя в собственном "ягуаре", припаркованном возле одного из кливлендских парков, целовался с некоей дамой. И дама эта не была Сьюзен Хейс. Таким образом обвинитель сумел создать впечатление того, что обвиняемый изменял жене регулярно и притом с разными женщинами.
Тем не менее в конце допроса Шэппард твёрдо повторил, что не нападал на свою жену, не совершал её убийства и не имитировал собственное ранение.
После допроса Сэма Шэппарда произошёл весьма примечательный эпизод, характеризующий обстановку на процессе и поведение судьи. Уже упоминавшийся радиожурналист Уолтер Винчелли в одном из своих репортажей со ссылкой на «конфиденциальный источник» упомянул о существовании ребёнка, прижитом обвиняемым вне брака. На следующий день адвокат Сэма Шэппарда предложил судье опросить присяжных на предмет того, слушали ли они эту передачу, и если «да», то просить их не принимать во внимание услышанное как не соответствующее действительности.
Обращение адвоката было абсолютно разумно и полностью соответствовало закону. Однако реакция судьи оказалась неожиданно грубой; Эдвард Близин, повысив голос, ответил: «Что ж, я даже и не знаю, мы не можем останавливать людей (то есть присяжных заседателей), делающих это, слушающих это. Это вопрос свободы слова, и суд не может управлять каждым… Мы не собираемся беспокоить жюри каждое утро (подобными вопросами)…» («Well, I don’t know, we can’t stop people, in any event, listening to it. It is a matter of free speech, and the court can’t control everybody… We are not going to harass the jury every morning…"). Судья отклонил запрос защиты и к членам жюри не обратился.
Поведение Близина оказалось совершенно скандально. Через много лет члены Верховного Суда США не могли поверить в подобный ответ судьи и для этого специально сверялись со стенограммой судебного заседания. Оказалось, что именно так Эдвард Близин и ответил.
После допроса обвиняемого защита вызвала для дачи показаний свидетелей, заявлявших, что они видели поздним вечером 3 июля 1954 г. высокого брюнета в белой рубашке, наблюдавшего за домом Шэппарда из кустов. Но тут у Корригана-старшего вышла осечка: обвинение в ходе допроса быстро установило, что свидетели заявили о себе уже после того, как Сэм Шэппард оповестил через газеты о намерении выплатить 10 тыс.$ за информацию о подозрительном мужчине. Таким образом обвинение заронило в души присяжных сомнения в добросовестности свидетелей.
