Ознакомительная версия.
И все это — притом что в политической среднеазиатской программе октября 1864 года, представленной царю совместно Горчаковым и Милютиным, особое внимание обращалось на Ташкент, как пункт, имеющий для России важное политическое и торговое значение.
Прошел почти год, наступил июнь 1865 года, и, подталкиваемый только своей активной натурой, Черняев опять идет на Ташкент. И на этот раз его занимает при минимальных потерях. Черняева восторженно приветствуют многие общественные и военные деятели, и на этот раз власть к нему благосклоннее. Летом 1866 года Ташкент включают в состав России, а Черняева делают генерал-губернатором Туркестанской области.
И вот тут Черняев еще раз поступил своевольно и замахнулся уже на Бухару. Тут вышла осечка, и Черняева из Средней Азии убрали (впрочем, в 1882–1884 годах он вновь занимал пост туркестанского генерал-губернатора).
Личностью Михаил Григорьевич был, надо признать, действительно путаной. Но Ташкент стал русским в весьма критический момент истории благодаря его решительности.
Увы, решительность и дерзость были уже полностью исключены из качеств высших русских «государственных» лиц. На рубеже XX и XIX веков дерзость сменяется смесью тяжеловесности и, как ни странно, — бездарного авантюризма.
Наиболее ярко это проявилось в дальневосточной политике сына Александра Второго — Александра Третьего, а потом — и его сына Николая Второго. И об этом мы еще поговорим…
РОССИЯ Александра Второго уже была государством, запутавшимся в трех соснах и запутанным в паутине внешних долгов. За два года до казни императора народовольцами Дмитрий Алексеевич Милютин записывал в потаенном дневнике 1879 года:
«Государственное устройство России требует коренной реформы снизу доверху… все отжило свой век… Но такая реформа не по плечам теперешним нашим государственным деятелям, которые не в состоянии подняться выше точки зрения полицмейстера или даже городового».
Это была оценка России еще Александра-«Освободителя». После того как казненного отца сменил сын, ситуация еще усугубилась. И из высшего эшелона власти при Александре Третьем пришлось уйти даже Милютину.
При Петре Великом сенатор Яков Долгорукий, несогласный с уже подписанным царем указом, мог разорвать этот указ на глазах самого Петра и получить за это благодарность! По воцарении Александра Третьего об этом и помыслить не получалось! В силу входил обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев — учитель и самого Александра Третьего, и его сына — будущего Николая Второго. Символом веры Победоносцева была формула «самодержавие, православие, народность»…
Сразу после взрыва 1 марта 1881 года Исполнительный комитет «Народной воли» в типографской листовке обратился к новому императору. Силы народовольцев, и до 1 марта постоянно ослабляемые арестами и казнями, были на исходе. Желябову, Перовской, Михайлову, Кибальчичу и Рысакову предстояла казнь, другим — крепостные казематы. Но к царю революционная Россия обратилась громко, и обращение ее, в практическом отношении не «сработавшее», читали с сочувствием многие, да оно того и заслуживало.
«Ваше Величество! — говорилось в нем. — Вполне понимая то тягостное настроение, которое вы испытываете в настоящие минуты, Исполнительный комитет не считает, однако, себя вправе поддаваться чувству естественной деликатности, требующей, может быть, для нижеследующего объяснения выждать некоторое время. Есть нечто высшее, чем самые законные чувства человека: это долг перед родной страной…
Кровавая трагедия, разыгравшаяся на Екатерининском канале, не была случайностью… Объяснять подобные факты злоумышлением отдельных личностей или хотя бы «шайки» может только человек, совершенно неспособный анализировать жизнь народов…
…Отчего же происходит эта печальная необходимость кровавой борьбы?
Оттого, ваше величество, что теперь у нас настоящего правительства в истинном его смысле не существует. Правительство по самому своему принципу должно только выражать народные стремления, только осуществлять народную волю. Между тем у нас — извините за выражение — правительство выродилось в чистую камарилью и заслуживает названия узурпаторской шайки гораздо более, чем Исполнительный комитет… Императорское правительство… отдало массы во власть дворянству; в настоящее вермя оно открыто создает самый вредный класс спекулянтов и барышников…
Из такого положения может быть два выхода: или революция, совершенно неизбежная, которую нельзя предотвратить никакими казнями, или добровольное обращение верховной власти к народу…»
Здесь открыто говорилось о том, что Милютин высказывал «про себя»… Однако ответом был манифест царя от 29 апреля 1881 года, написанный Победоносцевым, где провозглашалось укрепление самодержавия.
Народовольцы призывали к свободным всесословным выборам в условиях свободы слова и сходок, а царь заявил, что не будет допущено никакое общественное участие в делах государственного управления.
И даже такой супермонархист, как генерал Епанчин, автор мемуаров «На службе трех императоров», признавал, что Победоносцеву «по праву можно присвоить титул» «злого гения России»…
Согласен! Но спрашивается — а все эти генерал-адмиралы-константины, министры-«городовые», лайонеллы-шакалы Ротшильды, штиглицы и стекли — они что, были добрыми русскими гениями?
А те, кто их до власти над Россией допускал, все эти венценосцы, они что — тоже ни при чем?
В своей статье «Власть и начальство» Победоносцев писал: «Власть как носительница правды, нуждается более всего в людях правды, в людях твердой мысли, крепкого разумения и правого слова, у коих да и нет не соприкасаются и не сливаются, но самостоятельно и раздельно возникают в духе и в слове выражаются. Правый человек есть человек цельный — не терпящий раздвоения. Только такие люди могут быть твердой опорой власти и верными ее руководителями».
Приведенные выше слова — прекрасные слова, выражающие верные, глубокие мысли. Но, высказанные одним из идеологических столпов России Александра Третьего, эти слова с учетом реальной ситуации с «людьми власти» в России конца XIX века, в преддверии возвышения фигур типа Витте, звучали издевательски!
Прямые антиподы идеала Победоносцева определяли нерв эпохи Александра Второго…
И вот теперь наступала аналогичная эпоха Александра Последнего, а за ней — и Николая Последнего…
В ЭТОЙ эпохе, как и всегда в России, дела гнусные были перемешаны с делами славными. Вот краткая дореволюционная история завода «Русский дизель» (такое название он получил уже в 1919 году)…
В 1849 году основан в Петербурге как чугунолитейный, механический, судоремонтный.
С 1870 года — завод Нобеля. Производит вооружение и боеприпасы по заказам военного ведомства, а также токарно-сверлильные станки, паровые молоты, гидравлические прессы.
С 1878 года начинает также производить оборудование для нефтяной промышленности и первые в мире железнодорожные вагоны-цистерны для транспортирования нефти и керосина.
В 1899 году там создают первый в мире промышленный дизель. на сырой нефти.
В 1903 году производится первый в мире судовой дизель, установленный на первом в мире теплоходе — нефтеналивном судне «Вандал»…
Славная история одного лишь завода… А ведь за ней не только
деньги Нобеля (Россией же и обеспеченные), а талант, труд, мысль и пот русских людей…
Но русскую силу в это время все чаще умело направляют вбок — так, чтобы она расходовалась впустую и уже этим обеспечивала успех и могущество другим. Россия все более широко выходит во внешний мир, но там ее втягивают в авантюры. И все более авантюрной становится ее политика на Дальнем Востоке.
У нас на Дальнем Востоке и в Сибири всегда хватало людей крепких. И если сами они не всегда были в должной мере энергичны и предприимчивы, то деятельных людей в те места всегда в избытке поставляла Центральная и Северная Россия (достаточно вспомнить биографии Шелихова, Булдакова, Баранова, Кускова, чтобы в этом убедиться). Что мы знаем о скромном, маленьком русском городке Лальск на вятской реке Лузе? А ведь и он дал России не одного героя Русской Америки…
Эти деятельные люди выходили на берега Тихого океана и шли дальше — на Алеуты, на Аляску, на Курилы…
Выходили они и на левый берег Амура. А за Амур шли только до левого берега Уссури.
Но — не далее…
Я уже немало говорил о естественных границах, а тут еще скажу, что, похоже, русский народ (именно народ в своей простонародной массе) всегда обладал природным точным геополитическим инстинктом, позволявшим ему идти не далее разумного, своего
Ознакомительная версия.
