Здесь — первые отклонения авторов от своего же собственного замысла: Саул (или Савел) Репнин не очень отличается от своих спутников, слишком знаком с их бытом и мировоззрением, если не развести этих героев, то интересный замысел останется незавершенным.
Второе: Вадим и Антон чрезмерно сходны между собой — и не только на взгляд Саула, но и на взгляд читателя. Некоторые отличия, данные в начале, позже стираются. А они должны были бы усилиться, если бы в их поведении на далекой планете, в их стремлениях существовала разница. Один из них, скажем, требовал бы немедленного возвращения на Землю, а другой — каких-то дополнительных исследований (это не подсказка, а просто наглядный пример).
Нельзя сказать, что этого совсем нет в рукописи: это можно найти при втором, более внимательном чтении. Не очень сложно это немного акцентировать, поскольку на сюжет (основной) это не должно повлиять.
Однако есть очень важная вещь, на которую следует обратить внимание авторов.
В их мире — уже очень «обжитом» и авторами и их героями — существует некая Комиссия по контактам с другими цивилизациями. В рассказе «Благоустроенная планета» существование Комиссии вполне оправдано. Но в повести «Возлюби дальнего» ее роль можно истолковать несколько двусмысленно.
Мы хорошо знаем, что исторический процесс, хотя он в целом обусловлен социальным строем, может быть ускорен и даже перескакивать через какие-то этапы. На нашей памяти среднеазиатские республики вступили в период строительства социализма, минуя капиталистический период развития. Молодые африканские государства, уже в наши дни, не повторяют пути, пройденного народами Европы. Этого не может не знать и не помнить Саул Репнин, наш современник, но об этом могут забыть люди двадцать четвертого века, поскольку они конкретную историю знают плохо, преимущественно помня лишь социалистические схемы (такое предположение вполне допустимо: оно есть и у Лема, в его «Магеллановом облаке»). Если бы в повести это было так, то и Саул не выглядел бы дурак дураком перед своими потомками, а каждому веку авторы воздали бы должное.
Полностью лишено логики желание Саула лететь именно к этой звезде и именно на эту планету, как и интригующее читателя преследование Саулом именно этих молодых людей. Все время ждешь, что где-то в конце будет объяснено, каким образом появилось у него желание — нашел ли он какой-то документ, логически пришел к мысли проследить путь скитальцев (на это есть намек в рукописи), или еще что-нибудь. Молодой читатель никогда не простит авторам ложной занимательности, лишенной мотивировки.
Нельзя также исходить из уверенности в том, что читатель знает все раньше написанные произведения Стругацких. Выращивание механозародышей, собирание энергии из окружающего пространства, живые механизмы, биоэлементы, шествие таинственных машин — всё это требует какой-то видимости объяснения. Мотивировка такого объяснения имеется в повести: Саул по своей осведомленности примерно равен Читателю. А в том, что это можно сделать, порукой превосходное и очень наглядное объяснение деритринитации.
В прежних рассказах А. и Б. Стругацких всегда имелся внутренний сюжет, преимущественно психологический, строящийся часто на недосказанности. В данной повести сюжет развивается несколько упрощенно: чисто хронологически. Можно напомнить авторам очень старый, но всегда верный прием: в иных случаях читатель может знать меньше, а в ином — больше, чем герои (или один из героев).
Командировка в будущее — превосходная мотивировка для появления Саула в двадцать четвертом веке. Но всякая командировка должна иметь цель. Может быть, Саул пишет или собирается писать научно-фантастические рассказы, или редактор произведений этого жанра? Тогда его поездка (а быть может, и полет на мало исследованную звезду) была бы оправдана.
Болезнь Саула хорошо мотивирована, но, вероятно, он должен заболеть несколько раньше. Этим можно объяснить то, что герои, собираясь переделать отставшую в своем развитии планету, даже не осмотрели ее, не взглянули хотя бы мельком на город, а поспешили вернуться на Землю.
Вопросы в конце — прием очень милый, но не завершенный. Во-первых, их слишком мало. Во-вторых, они слишком различны по значимости. Изменение имени — произвольная шутка авторов. В действительности он мог изменить его гораздо раньше — в 1937 или 1949 годах. Но делать это для отдаленных веков довольно странно.
Стилистически повесть написана на хорошем профессиональном уровне и не требует редактирования.
В целом повесть бесспорно заслуживает самой быстрой публикации.
Кирилл Андреев
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 19 АПРЕЛЯ 1962, М. — Л.
Дорогой Боб.
Мама, вероятно, уже сказала тебе, что «ВД» берут в «3-С». Причем обнаружилось вот что:
1) Надо менять название. «Возлюби дальнего», как выяснилось, это высказывание Заратустры у Ницше.[348]
2) Надо сократить — исключительно по технич. соображениям — на 15 стр.
3) Просят сменить имя Саул на любое другое — почему — долго здесь писать.
4) Вставить в биографию Саула сидение в немецком концлагере, так, одним намеком.
Вот такие дела. Да, между прочим, всё забываю тебе сказать: «бластер» я заменил на «скорчер» — дело в том, что бластер — слишком обычно в английской фантастике. Не надо таких ассоциаций.
Вот пока всё.
Целую, твой Арк.
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 25 АПРЕЛЯ 1962, М. — Л.
Дорогой Боб.
Ты мне по пунктам, и я тебе по таковым.
1) «ВД» идет в «3-С», проектируется в №№ 7-8-9 с продолжением. В «М. Гв.» тоже идет само собой сборником в 1963. Надо подбросить еще 2–3 рассказика.
2) С названием дело ясное. Если бы мне, редактору, сказали, что авторы имеют хорошее намерение, но пользуются формулировками (вполне безобидными в отрыве от контекста) из «Mein Kampf»,[349] я бы не пропустил. Дешевле придумать новое. Напр.:
«Плоскость восприятий»
3) Именно 15–20 стр. сокращают потому, что не помещается в 3 номера, а больше 3-х номеров под нашу вещь не дают.
4) Саула я уже переименовал в Якова, а Саулу — в Джакобу.
5) «Скорчер» — ничего. Всем нравится. Возражение не принципиальное.
6) Рассказ — в черновике — пришлю в конце той недели. Маю к 10-му верни в исправленном виде.
События:
1) Пришла верстка альманаха, где «Должен жить».
2) Из Главатома молчат. Возможна эвакуация главы о телепатах.
3) Был сигнал «Искателя». Днями пришлю экзы. Все.
Крепко целую, твой Арк.
В это время БН оформлял водительские права. Открылась возможность автомобильных путешествий с друзьями сперва по окрестностям Ленинграда, потом — всё дальше и дальше. Впечатления от поездок, от новых мест, людей внимательный читатель не раз обнаружит на страницах книг АБС. А о самом экзамене по вождению БН вспоминает так:
БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 24.12.04
Каково это — вдруг ощутить себя популярным и узнаваемым? Насколько для АБС это было неожиданным? Или любой начинающий писатель в глубине души уверен в том, что будет знаменит?
Александр. Москва, Россия
Насчет других «начинающих» сказать ничего не могу. Мы же никакой особенной славы от судьбы не ждали никогда — для нас главное было: стать профессионалами и писать не так, как все остальные. Так что, когда я на сдаче экзаменов по вождению обнаружил вдруг, что инспектор ГАИ знает нашу фамилию и читал «Путь на Амальтею», я, помнится, был потрясен до глубины души.
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 7 МАЯ 1962, М. — Л.
Здравствуй, брат.
Получил твое письмо. Очень рад, что ты стал шофером. Рад, что ГАИ читает наши вещи. Паки рад, что ты теперь можешь заняться нашими делами вплотную.
Твои ламентации по поводу заголовка, имени, скорчера и прочего меня раздражили до последней степени. Но подумавши, я понял, что виноват сам. Я должен был держать тебя в курсе всех дел, а главное — всех неприятностей, чтобы в голову тебе лезло что-нибудь более существенное.
Так вот — неприятность № 1.
Группа цензоров предложила Детгизу воздержаться от издания «Возвращения». Главбух Детгиза уже робко приближался к Вике Мальт в рассуждении — с кого и как содрать расходы по производству. Если ты собираешься разражаться тирадами, сбереги дыхание. Цензоры тебя не слышат.
Думаю, если бы ты узнал эту новость тогда же, когда и я — в 20-х апреля — ты бы не стал затевать принципиальных разговоров по поводу слов, несчастливо использованных нехорошими людьми. А может быть и стал бы.
Я хочу сказать вот что. Я устал. Мне надоело выслушивать мнения тысячи дураков и копаться в них, пытаясь найти равнодействующую. Мне обрыдло бегать по редакциям, клянчить гранки в страхе, что редактор натворил там всякого, устраивать рукописи и прочее. Теперь ты свободен, ты этим и займись.
