И то, что решениями судов, вступившими в законную силу, установлено, что «ЮКОС» становился собственником всей добытой нефти, покупаемой у своих дочерних предприятий.
«Должен сказать, что я согласен с доказанными фактами, — заметил Ходорковский. — Если это мое признание — то это признание в обычной нормальной хозяйственной деятельности, которую в виде обвинительного заключения можно представить только по заказу».
И Михаил Борисович в который раз, словно тупым ученикам, стал объяснять суду, что если нефть доставлена покупателям, а право собственности на нефть перешло к «ЮКОСу», похитителя просто некуда воткнуть.
И то, что в результате хищения у потерпевших прибыль не образуется.
«Изъятие нефти у нефтедобывающих предприятий по трейдерским сделкам приводило к занижению прибыли предприятий, — цитировал он ОЗ. — Ваша честь, я не обсуждаю — занижение, не занижение, это мне сейчас не вменялось. Вопрос идет о том, что прибыль есть, и это признается. Занижена, но есть! Само обвинительное заключение об этом говорит».
И то, что он лично и лично Платон Леонидович так никогда и не стали обладателями похищенной нефти, как это положено похитителям, и не обращали ее в свою пользу.
«Члены организованной группы приостановили запланированную дальнейшую схему легализации, предусматривающую окончательный переход полученных от реализации похищенной нефти и нефтепродуктов дочерних предприятий «ЮКОСа» денежных средств во владение подконтрольных только участникам организованной группы компаний, находящихся за периметром холдинга во главе с ОАО «НК ЮКОС»», — цитировал он ОЗ.
«А до этого момента, до того как приостановили, все денежки были на компаниях, находящихся в периметре консолидации «ЮКОСа», — заметил Ходорковский. — И по-другому эту фразу понять невозможно».
То есть так и не завладели похитители похищенным…
На стену зала проецировались слайды. Михаил Борисович вновь, в который раз, проводил для суда «презентацию», объясняя на пальцах каждую мелочь.
На всю стену высветилась цитата из выступления Лахтина в прениях, где он рассуждал о приобретенных «ЮКОСом» активах.
«А как же тогда обращение похищенного в мою пользу? — поинтересовался Ходорковский. — А через рост капитализации «ЮКОСа» и продажу принадлежащих мне акций! Это теперь у нас такое хищение! Москва, финансовый центр».
И Михаил Борисович снова говорил о том, что на похищенное не начисляют налоги ни похитителю, который должен вернуть похищенное, а не платить налоги, ни потерпевшему, которому вообще непонятно, с чего платить. Его же ограбили.
«Все «признаки хищения» налицо: и отсутствие реального ущерба, и прибыль у потерпевшего вместо безвозмездности, и действительный договор вместо противоправности, и законный собственник в результате хищения, и даже поставка похищенной нефти потребителю, указанному потерпевшим, — подытожил Ходорковский. — Если это — хищение, то, Ваша честь, оцените как хищение и свои собственные действия. Сегодня-завтра вы пойдете обедать в зависимую от вас как от председателя суда столовую. За обед вы, конечно, заплатите. Несомненно, в версии стороны обвинения, чтобы обеспечить возможность последующего хищения обеда. Столовая не понесет ущерба, и даже, вероятно, получит прибыль, но не максимально возможную. Любопытно сопоставить цены в судейской столовой с ценами… здесь за речкой гостиница «Рэдиссон Славянская», я думаю, ни один судья по этим ценам не купил бы здесь обед. Если вы оплатите обед своему знакомому, похищение будет, видимо, уже в организованной группе».
«Где в обвинении хоть слово про продажу нефти за рубеж по внутренним ценам? — спрашивал Михаил Борисович. — Наоборот, говорят, — цель была продавать дороже. Где про яхты и дворцы, приобретенные мною или орггруппой за счет «ЮКОСа»? Где про переводы на мои личные счета? Ничего этого в обвинительном заключении и в материалах дела нет.
Только действительные, исполненные и не оспоренные, обычные возмездные хозяйственные сделки. Одобренные «ЮКОСом» как единственным акционером добывающих «дочек», и мной как руководителем и контролирующим акционером «ЮКОСа». В том числе и выплата заработной платы сотрудникам компании».
«…одним из ключевых мотивов действий лично Ходорковского по… восстановлению прав остальных акционеров нефтяной компании, восстановлению законных интересов государства на получение установленных законом обязательных платежей с ОАО НК «ЮКОС»… стало его желание реализовать себя в политике», — цитировал он Обвинительное Заключение.
«Ваша честь, я думаю, что это действительно единственное, что подразумевают наши обвинители, обвиняя меня в данном процессе, — мое стремление реализовать себя в политике», — прокомментировал он.
«Я не упрекаю следователей и государственное обвинение в том, что они не оказались героями и не смогли отказаться от выполнения преступного приказа — ценой любых фальсификаций посадить Ходорковского и Лебедева навсегда, — заключил Ходорковский. — Но я высоко ценю их усилия по подготовке обвинительного заключения, из которого более чем ясно вытекает наша с Платоном Леонидовичем Лебедевым полная невиновность.
А также за выступления их свидетелей и поведение государственного обвинителя Лахтина в суде.
Валерию Алексеевичу — особая благодарность. Его удачные репризы навсегда войдут в сокровищницу российского искусства. Каким гражданским мужеством надо обладать человеку, взявшему мишенью своей многомесячной пародии внешне суровую фигуру гособвинителя. Спасибо ему.
Именно благодаря им в нашей невиновности убедились, кажется, все, кто интересовался ходом процесса. И в России, и за рубежом.
Следствие и обвинение сделали все, чтобы у суда не осталось ни единого законного шанса не оправдать нас. Спасибо вам, уважаемые юристы! Я вам этого не забуду.
Уважаемый суд, я понимаю — оправдательный приговор в московском суде — событие почти фантастическое. Но мои оппоненты очень старались. Оцените их усилия по достоинству. Иначе в следующий раз они могут просто плюнуть на пустой лист бумаги, и со штампом «Генеральная прокуратура — копия верна» прийти к Вам за 14-летним приговором.
Собственно, сейчас происходит фактически то же самое. Спасибо за внимание».
Зал взорвался аплодисментами.
«Прекратите аплодисменты! — вскричал судья. — Выведите тех, кто аплодировал!»
И объявил перерыв на обед.
После обеда выступали адвокаты и один за другим просили полностью оправдать обоих подсудимых.
«…это расправа с политическим противником с большой примесью коррупционно-рейдерской составляющей», — говорил Юрий Шмидт.
«На моих глазах вчерашние вожди в одночасье становились врагами народа, шпионами и расхитителями. И наоборот, лжеученые, шпионы и прочие отщепенцы возводились на заслуженный пьедестал и становились героями в глазах людей. А сейчас ход времени ускорился — и нам предстоят многие открытия в совсем недалеком будущем. От вашего приговора зависит судьба двух замечательных, незаслуженно посаженных, оболганных, но не сломленных людей. Сколько потеряла Россия от того, что Ходорковского послали шить варежки в Краснокаменске, не дав даже преподавать там! Какой ущерб нанесло это дело против Ходорковского и Лебедева престижу России и ее экономике! Новые инициативы президента Медведева по либерализации уголовного наказания, по созданию инвестиционного климата, в котором собственность будет защищена, они появились не на пустом месте, они — вынужденная мера. Обвинительный приговор надолго перечеркнет надежды нашего президента на успешное экономическое развитие нашей страны.
Я ощущаю особую ответственность, потому что уверен, что защищаю одного из умнейших и достойнейших людей России. И этим горжусь!» — закончил адвокат под аплодисменты публики и крики приставов, выводящих из зала тех, кто дерзнул аплодировать.
«Предупреждаю зал! — закричал судья. — Все ваши аплодисменты будут пресекаться аналогичным образом! Здесь не культурное… ээ… не культурно-массовое мероприятие!».
Адвокат Владимир Краснов говорил о мене акций, о том, что срок давности по этому эпизоду истек еще в 2008-м, и что акции были возвращены.
Адвокат Леонид Сайкин говорил о так называемой легализации ценных бумаг:
«Зафиксирую важное открытие, сделанное обвинением, оно достойно того, чтобы попасть в методические пособия по легализации. Помимо уведомления государственных органов, надо отразить в публично доступных официальных документах (реестрах) всю цепочку сделок и обязательно привести в них подробные сведения обо всех владельцах. И важно также сохранить все первичные документы по совершенным сделкам, чтобы облегчить затем правоохранительным органам постижение истинной картины сокрытия источника происхождения акций».
