Пух читает стихи, вот Иа-Иа говорит что-то о силлаботонике. А вот Пух кидает в него пустой горшок.
Вот уже медведь кричит, что с такими ушами не стоит слушать поэзию. По крайней мере, его, Пуха, поэзию.
Пух видит себя над ослом и слышит свой голос (конечно, очень неприятный):
— Детей (молодые литературные школы также) всегда интересует, что́ внутри картонной лошади. После моей работы ясны внутренности бумажных коней и ослов. Если ослы при этом немного попортились — простите! Ругаться не приходиться — это нам учебный материал…
Он выплывает из своего воспоминания в реальность.
— Мы пытались помочь тебе, милый, — говорит Кенга. — Всё равно ведь он был ужасным существом.
— Признаться, мы всё равно убили бы его, но ты успел первым, — вторит ей Сова.
— Мне очень жаль, — говорит Пятачок. — Я стрелял в воздух, но тебя было не остановить. Знал бы ты, чего мне стоило запихнуть тебя в кроличью нору. Я думал, там ты всё забудешь.
— Жаль-жаль, — шелестит в ответ Кролик. — Мы не хотели, чтобы ты так об этом узнал. Вернее, вспомнил.
— Мы вообще не хотели, чтобы ты узнал, — продолжает Пятачок. — Никто не ожидал, что ты снова попрёшься на мост.
— Ему надо побыть одному, — произносит Карлсон, обращаясь ко всем. И вот они уходят, оставив Пуха посреди поляны.
Но Карлсон вдруг оборачивается и бросает:
— Это всё стихи. Если бы вы, Эдуард-Уинифред, не писали стихов, ничего и не случилось бы.
2022
Карлсон с трудом добрался до места назначения. Навигатор плутал, выводил его то к навсегда закрытому шлагбауму, то на дорогу, которая заканчивалась железной стеной, то к мосту, от которого остались только две опоры посреди реки. Но всё же он доехал, оглядел очередные (теперь уже правильные) ворота и полчаса безуспешно звонил охране. Тогда гость в досаде отъехал и аккуратно поставил машину у местного сельпо.
Местность была холмиста, и прямо перед ним, на одном из этих холмов, торчал большой дом, похожий на замок, — с множеством башенок и пристроек, с островерхими крышами и окошками всех форм. Всё это называлось — коттеджный посёлок «Шлосс». Тут всё было такое — Карлсон проезжал «Новый Кембридж», «Оксфорд», посёлок «Долины Луары», «Новые Альпы», «Альбион-2». Здесь всё было подчинено главному владению, а домики поменьше стояли на соседних возвышенностях, а по неровностям пейзажа, будто Великая китайская стена, бежал забор — широкий, явно обвешанный сторожевой электроникой.
Карлсон зашёл в магазин за водой, и удивился тому, с каким удивлением на него посмотрела продавщица, — такое впечатление, что она давно не видела людей. Обычной воды не было, присутствовал только газированный лисий яд «с ароматизаторами и красителями, идентичными натуральным». Карточки, впрочем, принимали, и размеренно шумел кондиционер. Карлсон позвонил принимающей стороне, трубку долго не брали, но, наконец, он попал на кого-то из заместителей управляющего.
Ему пришлось объяснять всё наново: и про геоданные, и про межевание, и про привязку к картографической сетке. Это начинало бесить, дел было дня на три, а один из них уже был бездарно потрачен. Сперва контракт казался чрезвычайно выгодным, но теперь Карлсон был в этом не уверен. Он пил свежекупленные красители мелкими глотками, как настоящий яд, и смотрел на главный дом посёлка.
…А ведь вода должна быть негазированной. И не меньше двух литров в день — так учил его врач. Врача он слушался, потому что хотел жить долго, а тут красители. И, разумеется, «идентичные натуральным». У нас всё идентично чему-то, и так — по кругу. Концов не найдёшь, а решишь потрогать, на пальце останется краснота, идентичная натуральной.
Телефон в кармане затрепетал и принялся петь «Оду к радости».
Карлсона спросили, приехал ли он один (он терпеливо повторил ту часть только что совершившегося разговора, когда говорил, что помощники не обязательны, но если понадобятся, то е него есть пара сотрудников наготове), в трубке помолчали и сказали наконец, что Карлсону лучше остановиться в гостевом доме. Оформить проезд на территорию сегодня не получится.
День действительно стремительно падал в сумерки, тьма наползала на посёлок, будто туман. Где находился гостевой дом, Карлсон так и не понял. Он вернулся обратно в магазин и спросил продавщицу. Оказалось, что он стоит прямо в том самом помещении. Только вход был с обратной стороны, и Карлсон обнаружил, что и гостиница, и кафе, и магазин объединены общей вывеской «Подворье», выполненной отчего-то готическим шрифтом.
За стойкой было пусто, но сразу открылась дверь, и Карлсон увидел всё ту же продавщицу. Теперь она придирчиво осмотрела его паспорт, заставила расписаться в каких-то анкетах, причём, как он заметил, сократила его фамилию до просто «К». Люди здесь жили, видимо, очень экономные. Женщина спросила, что у него в фургоне, и Карлсон ответил, что там два картографических коптера. Она смотрела на него так, будто он перешёл на немецкий язык, и тогда Карлсон повторил свою историю — нанят, дескать, для межевания и составления подробной карты посёлка.
Женщина посмотрела на него недоверчиво, но выдала ключи от номера. Там оказалось неожиданно мило, но уставший Карлсон не обратил ни на что внимания и рухнул в кровать, забыв снять носки.
Он проснулся с рассветом и отправился осваивать третью часть дома. В кафе «Подворье» его встретила всё та же хозяйка. Карлсон напился кофе и принялся снова звонить заказчику. Дело пошло веселее, но опять кончилось ничем. Никто не мог найти копию договора, служба безопасности опять требовала его паспортные данные, документы на машину, — Карлсон послал им всё, не выходя из кафе, но в итоге ему велели ждать до обеда.
Скучая, он прошёлся вокруг. Первое, что его удивило, была искусственная трава вокруг гостевого дома. Он давно привык к искусственным цветам в офисах, но тут из пластика было сделано всё — и газон, и два дерева у стены. Второе странное обстоятельство заключалось в том, что сразу за зданием он нашёл школу. Кто здесь будет ходить в школу? Непонятно, у забора коттеджного посёлка приткнулось десять домов, вряд ли там найдётся учеников хотя бы на один класс. Сами дома на холмах теперь парили в зыбком жарком мареве. Карлсон подумал, что подует сейчас ветер, унесёт эти башенки с крышами из металлочерепицы, и останется только забор с воротами. Он решил проверить коптер, но только он достал аппарат из кузова, рядом с ним, сгустившись из этого марева, очутился человек.
— Этого нельзя, — тихо сказал он.
— Вы из службы безопасности?
— Я председатель товарищества, — так же
