— По вашему мнению, поэтому не может быть и речи о вмешательстве «сверху»?
— Локализация условий, делающих возможным возникновение жизни, и четыре миллиарда лет эволюции на Земле в некотором смысле как случайны, так и не случайны. Случайны в том же смысле, в каком из зерна, носимого ветром, может с одинаковой вероятностью как вырасти дерево (если оно упадет на клочок плодородной почвы), так и не быть ничего (если его, например, съест курица). Не случайны же в том смысле, что некоторый благоприятный период должен был когда-то появиться в истории планеты. Наверняка он не мог выпасть ни на период кипения космоса, ни появиться в эпоху великого оледенения. Антропный принцип не предполагает предопределения или такого программирования космоса, чтобы в нем возникла жизнь, но объясняет феномен возникновения жизни на Земле счастливым пересечением, одновременным зарождением ряда благоприятствующих событий и обстоятельств. Значит, мы можем говорить об этом только в статистическом смысле.
— Но вы признаете, что если встречается такое астрономическое число стечений обстоятельств, которые «направлены» в пользу человека, то трудно инстинктивно не подумать о Создателе.
— В «О невозможности жизни; О невозможности прогнозирования» в книге «Абсолютная пустота» я писал, что если мы будем двигаться к генеалогическим корням каждого из нас, то можем в конце концов дойти до момента, когда окажется, что причиной нашего прихода на свет явилась дефекация мамонтов на берегу какой-то речки. К сожалению, такие открытия мы неохотно принимаем к сведению.
Когда-то я предложил следующее понимание (впрочем, похожее использовал Докинс): если представить себе кого-то, кому снится серия событий, которые потом происходят в действительности (ибо в каком-то количестве случаев это должно произойти), нет сомнения, что это будет воспринято, будто имело место предчувствие или получение (неизвестным способом) знания о будущем. Но предвидел ли он это фактически? Нет, потому что в действительности он является только элементом многомиллионного сообщества, в котором 99,9 процента других людей приснилось то, что совершенно не осуществилось, но поскольку «предчувствие» случилось именно у этого одного, значит, он будет ходить в ореоле славы пророка, которому удалось предвидеть будущее.
— Когда-то я проверил это ваше рассуждение, оценивая, у какого количества людей «сбудется» смерть близких людей в Нью-Йорке в течение одних суток. Оказалось, что их около одной тысячи двухсот. Это совсем не мало. Значит, можно принять эту логику, но если мы оглядываемся на миллиарды лет назад и видим эту абсолютно невероятную цепь случайностей, которая обеспечила возникновение жизни на Земле, то при этом отдыхают все рулетки и лотереи всего мира. Зато вы всегда исповедовали философию, согласно которой мир не становится для человека ни благосклонным, ни неблагосклонным. Зачем, следовательно, предполагать, что он неожиданно сделал нам такой подарок?
— Разумеется, это поразительно, но меня, однако, это особо не выбивает из равновесия, поскольку невероятные вещи все же происходят. Когда-то в разговоре с немецким философом я сказал: «Гитлер и Сталин весьма интенсивно сотрудничали друг с другом (естественно, не зная об этом), чтобы мой сын появился на свет».
— Интересно, и каким образом?
— Если бы Германия не напала на Советы, а они ее не победили и не отобрали у нас восточные территории, то семья моей жены не была бы выброшена из Ягельницы, а мы из Львова. Мы бы никогда не встретились с Басей Лесьняк на медицинских курсах в Кракове, и наш сын не смог бы появиться на свет. В этом случае иллюстрируют ли Сталин с Гитлером в определенном смысле антропный принцип?
— Из того, что я читал, следует ли, что дискуссия на тему Большого Взрыва все еще не закончилась?
— Споры ученых действительно продолжаются по-прежнему и почти все обнаруживают значительные разногласия. Речь в них идет о довольно академических с виду вопросах зарождения Вселенной и связанных с ним внезапных вспышках гамма-лучей. В настоящее время допускают, что они были вызваны поглощением больших звезд «черными дырами», которые в этом случае вырабатывают огромное количество энергии.
— Но это, пожалуй, было уже известно раньше?
— Да, но все еще неизвестно, почему эта энергия собрана или сконцентрирована таким образом, что некоторые из этих пучков попадают в Землю. Это страшные силы, но, к счастью, их источники находятся очень далеко от нас.
— Не подтвердилась ли господствующая до сих пор космогоническая теория?
— Она с самого начала была теоретической штучкой, созданной для того, чтобы выяснить, почему все «морщины» реликтового[192] излучения вокруг такие одинаковые, что наводило на мысль, что при возникновении Вселенной световой импульс двигался со скоростью большей, чем рассчитанная Эйнштейном. В настоящее время это подвергается сомнению, потому что существует уже несколько возможных моделей.
— Но какая-то из них, пожалуй, более убедительна, чем остальные?
— Если вы наблюдаете за комнатой, в которую входит женщина, потом из нее выходит мужчина, а еще позже оттуда доносятся детские крики, то вы имеете право подозревать, что между ними было сближение, в результате которого произошли роды, но, однако, стопроцентной уверенности у вас быть не может.
— Почему?
— Потому что, возможно, там имело место непорочное зачатие или женщина была уже беременна, только по ней ничего не было видно.
— Знаете, я считал, что в области точных наук наблюдается большее согласие мнений. После того что я тут слышу, во мне рождается подозрение, что среди великих ученых каждый думает о себе.
— (Со вздохом.) Ну и что я могу вам сказать? Есть множество прекрасных ученых, таких, например, как Скьяма, Пенроуз, множество достойных внимания теоретических моделей, но с исследователями, к сожалению, происходит почти то же самое, что и со спорящими политиками: у этих одни взгляды, у тех — другие. И правдой является то, что иногда они абсолютно не согласованы, но разве вы бы хотели, чтобы наука стала догматикой?
Когда-то выдающийся английский астроном Фред Хойл (возможно, он еще жив, ему должно быть около восьмидесяти восьми лет[193]) вместе с Нарликаром построил теорию, согласно которой Вселенная вовсе не расширяется, а всегда одна и та же. Все, что для этого необходимо, это чтобы в каждом кубе пространства со стороной в один километр за какое-то время возникал один протон. Потом оказалось, что Вселенная все-таки расширяется, а галактики фактически разбегаются. Как вы думаете, что тогда сделал Хойл?
— Не имею понятия. Придумал новую теорию?
— Вот уж нет, и именно это интересно! Хойл вовсе не сопротивлялся резко новой концепции Вселенной, не соответствующей его первоначальным предположениям, но также и не отказался полностью от своей. Поэтому в научной среде говорится, что такого рода концепции уходят в прошлое и попадают на свалку истории только тогда, когда умирают их создатели.
— В какой же степени выдающиеся ученые вообще в состоянии согласовать между собой концепции начала мира?
— Времена, когда все ссылались на Эйнштейна, минули. Сегодня Скьяма говорит одно, а Пенроуз другое. Особенно это касается космогонических начал универсума.
— Но обычно существует какой-то центр, вокруг которого в данный момент вращается дискуссия.
— Теперь чем-то таким является концепция, согласно которой никакого начала на самом деле не было. Это так называемая теория бранов, или гипотеза двух плоских вселенных, одна из которых пуста. В результате их столкновения произошел большой бум, мы его назвали Big Bang. Однако надо осознать, что даже когда появляется эффектная концепция, она ведь не останавливает работу на других научных фронтах, и это приводит к тому, что теории, казалось бы, в общем одобренные, со временем подвергаются далеко идущим модификациям и уточнениям.
Сегодня все ненадежно: постоянные не являются постоянными, это относится даже к гравитационной постоянной. Большие усилия, имевшие целью открытие так называемой «божеской частицы», или бозона Хиггса, полностью потерпели неудачу. Чисто теоретически ученые установили, что его масса где-то между 50 и 150 GeV (гигаэлектроновольт). В Европейском центре ядерных исследований его сначала искали в районе 90 GeV, но поскольку ничего не нашли, то подъехали с этим к 110 GeV и сейчас говорится о тераэлектроновольтах. Неизвестно, что из этого выйдет, потому что пока все экономят и урезают ученым бюджеты.
— А почему этот эксперимент так важен?
