Из этих слов главного российского начальника по топливу явствует, что регионы брошены федеральным центром на самообеспечение: "спасение утопающих — дело рук самих утопающих". Повезет жителям области с деловым и толковым губернатором — как-нибудь перезимуют, нет — будут протягивать ноги "по одежке".
Если такова политика Кремля, то как долго он останется нужным регионам России в своем нынешнем качестве. И что думает по этому поводу сам "гарант Конституции"? Или занят поисками очередного преемника-наследника?
В нашем санатории эльбрус 4 очень красиво и уютно.
Евгений Ростиков БИТВА ЗА СОЮЗ (Окончание. Начало в №32)
ЗАЧЕМ ВЪЕЗЖАТЬ В КРЕМЛЬ?
В 1995 году в одной из республиканских газет я опубликовал статью под названием "Лукашенко — президент России?" Через пару недель, выступая на республиканском активе руководящих работников, Лукашенко отпарировал: "Вот, Ростиков пишет, что я на российский престол замахиваюсь, хочу его успокоить — у меня и в Беларуси дел невпроворот". Впоследствии к этому вопросу Лукашенко обращался не раз. И суть всех его выступлений сводилась к одному: "Дай Бог мне здесь жизнь народу сделать человеческой".
Но в окружении белорусского президента стала зреть идея восшествия их патрона в Кремль. О том, что эта идея проникла в умы высшего чиновничества, говорит и тревога, которую в скверике у администрации президента высказал мне года два назад один из ее руководителей: "Они решили, что Лукашенко может въехать в Кремль. И его в этом усиленно убеждают. Но Россия — не Белоруссия. Там через неделю можно, как петровский Меньшиков, загреметь в какую-нибудь сибирскую Березовку".
Что в России и своих Наполеонов более чем достаточно, а главное, что правят там не просто большие, а очень большие деньги и силы, находящиеся далеко за ее пределами, Лукашенко, конечно же, хорошо понимал. Тем не менее именно к этому периоду относится его сакраментальная фраза, сказанная якобы в кругу приближенных: "Белоруссия для меня — пройденный этап".
И дело закипело. В Кремль полетели прожекты, варианты, предложения. На первоначальном этапе переговоров об объединении двух стран Лукашенко готов был согласиться быть президентом Союза по очереди с Ельциным. Данный вариант предполагал создание единого государства, всенародное избрание президента и вице-президента Союза, формирование союзного парламента и правительства. Но в Москве, сославшись на сложности с внесением изменений в Конституцию, отвергли это предложение.
В апреле, во время встречи с Ельциным, Лукашенко предложил вариант передачи главного союзного поста будущему президенту России, которого изберут в 2000 году, сам оставаясь как бы на вторых ролях. "Во имя лучшей жизни, ради святого дела объединения наших народов" он предлагал Ельцину взять часть своих полномочий.
Но и это предложение не было принято. В конце концов Лукашенко стал понимать, что Кремль начихать хотел на это "святое дело". Тамошнему жильцу и приживалкам успеть бы только обляпать свои делишки. И тогда Лукашенко делает следующий ход, сначала в интервью российской газете "Трибуна", а в конце июня ОРТ открыто заявляет: "Если будет Союз и его президент будет избираться прямым открытым голосованием, почему бы мне не посоревноваться с Борисом Ельциным в борьбе за этот пост?"
Но еще раньше в одной из передач Александра Любимова, отвечая на вопрос некоего российского телезрителя: "Если завтра вы станете президентом объединенного государства, каким будет ваш первый указ?" Лукашенко, не чувствуя подвоха, сразу же честно раскрыл свои карты: "Создание вертикали власти и борьба с коррупцией — это вопрос номер один. Пока этого у вас нет, ни о каких реформах вы и речи не ведите. И еще — политическая стабильность. Это главный фактор для экономической стабилизации. Когда люди видят драку во властных структурах, у них вообще руки опускаются".
Этого-то больше всего боятся российские коррупционеры и олигархи — порядка, ответственности, сильной власти. Проект союзного Договора, предложенный Лукашенко, был объявлен Кремлем слишком радикальным. Ельцин категорически отверг введение поста союзного президента, избираемого прямым голосованием. Но предложение Лукашенко отверг не только Кремль. Спикер Госдумы Геннадий Селезнев сказал, что если бы договор подписывался после президентских выборов в России, то он бы подумал над тем, как реализовать эту идею: "Но сейчас, не приведи Бог, если президентом Союза станет Ельцин".
Понять его тревогу можно. Объединение России и Беларуси в единое государство с введением поста союзного президента или суперпрезидента вызывает опасение, что это один из способов оставить Ельцина у власти на третий срок. И Лукашенко вольно или невольно подыгрывает ему в этом. Анализируя такой поворот событий в преддверии президентских выборов в России, действительно приходишь к выводу, что Ельцин может воспользоваться Союзом Беларуси и России, чтобы удержаться у власти. По утверждению политологов, этот ход рассматривался в Кремле еще два года назад. О том, что им могут еще воспользоваться, говорит и Михаил Горбачев, который заявил, что сегодня "прорабатывается вариант переноса выборов в связи с созданием нового союзного государства".
В Кремле действительно не прочь использовать объединительный процесс для достижения личных целей. Такое уже было накануне президентских выборов 1996 года, после чего объединительные процессы, несмотря на все "подписания", были фактически заморожены. В конце июля руководитель пресс-службы белорусского президента Владимир Скворцов вынужден был сделать на этот счет специальное заявление. В нем, в частности, говорилось: "Окружение Ельцина заблуждается, если думает, что Лукашенко выступит в роли троянского коня, на плечах которого некоторые политики могут продлить свое политическое долголетие. Лукашенко не будет мальчиком на побегушках у Ельцина. Идею единения народов двух государств президент Беларуси считает святой".
ОБЪЕДИНЕНИЕ ВНЕ "ЗАКОНА"?
Несмотря на высокие слова о сохранении независимости, союзное государство — это все-таки слияние двух стран в одну с некоторой потерей их суверенитета. Но каким образом? Лукашенко видел, что враги объединения как в Беларуси, так и в России принялись разыгрывать именно эту карту, выдвигая неприемлемые для суверенного государства условия. В одной из бесед с журналистом он сказал: "Допустим, объединение произойдет по принципу бывшего Советского Союза или конфедерации. Вы, что же, тоже хотите, как предлагал Чубайс и Гайдар, чтобы Беларусь расчленили на 6 областей и включили их в состав РФ? Так не будет! После подписания в 1998 году декларации о дальнейшем единении Беларуси и России пришло осознание, что без скорейшего создания наднациональных органов единой валюты дальнейшее продвижение вперед невозможно. В конституции двух стран требовалось внести некоторые изменения, позволяющие регламентировать все направления сотрудничества и определяющие порядок передачи некоторых полномочий совместным органам управления. Но и к конституционной реформе Россия не была готова. На референдуме, мол, эти вопросы решить невозможно, требуется созыв конституционного собрания или еще что-нибудь. Да и проведение референдума по объединению двух стран ставится уже под сомнение. В то время как председатель Центризбиркома Беларуси Лидия Ермошина подтверждает, что официальные власти республики готовы провести такой референдум "в любое время", Кремль все более затягивает срок его проведения. Нет, мол, лишних денег, а российское законодательство запрещает совмещать проведение референдумов с какими бы то ни было выборами, будь это предстоящие через несколько месяцев выборы в Госдуму и выборы в следующем году президента. Лукашенко понял разницу между декларацией, подписанной в Москве, и нынешними неопределенными заверениями. Договор ими не скрепишь.
Россия не была готова даже обсуждать вопрос механизма передачи части полномочий в наднациональные органы управления. Выступая на последней 12-й сессии Парламентского собрания Союза Беларуси и России, Лукашенко как пример привел проблемы таможенных тарифов: "Год назад они полностью совпадали, а теперь вновь разнятся более чем по 150 позициям". С этим столкнулась и Европа до создания наднационального органа того же таможенного регулирования. Теперь там в одностороннем порядке никто ничего не имеет права менять.
То же касается и других правовых аспектов. Например, общее криминальное пространство диктует и необходимость создания единой правоохранительной системы. Борьба с преступностью еще больше скрепила бы союзное государство. Одна из образующих Союза — создание единой судебной системы. Оно и понятно, единое государство, а значит, единые органы, одна прокуратура, один уголовный кодекс. Уже сегодня статус прокуратур у обеих стран примерно одинаков, а законодательные различия незначительны по сравнению с другими странами СНГ.
